Деревья были такими густыми, что в некоторых местах снег ещё не достиг земли. Зимой эти участки тоже засыплет, но пока земля, шишки и хвоя были покрыты лишь плотной коркой инея.

— Не наступайте на снег, — сказал Кормак. — Идите только там, где ступаю я.

Лайла оглянулась на меня, и когда я кивнул, она послушалась. Несколько участков были настолько широкими, что ей и Вере приходилось перепрыгивать.

Мы продолжали идти примерно ещё четверть мили, пока не достигли выступающих из леса камней.

Кормак остановился, снял рюкзак с плеча и начал доставать из него бутылку с распылителем. Внутри была прозрачная жидкость.

— Что он делает? — спросила Лайла, тяжело дыша, когда мы остановились.

— Это смесь отбеливателя с водой, — ответил Кормак. — Давай, милая, вперёд.

Вера кивнула, затем скользнула мимо него и начала забираться на скалу высотой примерно два с половиной метра, используя несколько углублений и выступов для подъёма по её плоской поверхности. Достигнув вершины, она легла на живот и потянулась за рюкзаком, который Кормак поднял ей.

— Теперь ты, — сказал Кормак, кивнув Лайле, чтобы она следовала за Верой. Но это означало, что ей придётся пройти мимо него. Быть в зоне досягаемости его рук.

— Лайла, — я встал перед ней. — Её зовут Лайла Иден.

Кормак встретился со мной взглядом и слегка ссутулился. Затем он опустил голову.

— Лайла Иден. Прости за то, что я сделал на реке.

— О чём ты? — спросила Вера. — Что случилось на реке?

Он посмотрел на неё.

— Я объясню позже. У нас мало времени, нужно торопиться.

— Мы сегодня не вернёмся домой, да? — спросила Лайла у меня.

— Вряд ли.

Она придвинулась ближе к моему рюкзаку.

— Вы залезайте наверх. Вера, двигайся дальше. Я догоню, — Кормак прошёл мимо нас, стараясь держаться от Лайлы подальше. Он спустился по склону примерно на двадцать метров, затем начал разбрызгивать на землю смесь с отбеливателем, после чего побежал ещё дальше.

— Что он делает? — спросила Лайла у Веры.

— Он обойдёт круг, чтобы оставить свой запах в кольце. Если сюда придёт собака, она не сможет понять, в какую сторону идти.

— А отбеливатель?

— Он говорит, что это может сбить собаку с толку. Заглушает их обоняние.

— Чёрт, — пробормотал я. Вот как он скрывал свой запах от собак. И, помимо этого, он выбрал путь, по которому собака не смогла бы пройти — по отвесной скале.

— Пошли, — я подтолкнул Лайлу вперёд. — Я помогу тебе подняться.

За скалой простирались лишь крутые мокрые камни. Ни деревьев, ни грунта, только острые выступы, по которым спускаться было бы сущим адом.

Да, возвращение этой ночью было исключено. Особенно в темноте.

Вера забралась наверх, как будто уже сотню раз проделывала этот путь, находя между камнями едва заметную тропинку. Примерно через пятнадцать минут позади я услышал, как Кормак откашлялся.

Я не был уверен, что ещё он сделал, чтобы скрыть наши запахи, но подозревал: если кто-то решит искать нас этой ночью или завтра утром, то найдёт лишь следы в снегу, которые просто... обрываются.

Лайла дышала всё тяжелее, пока мы карабкались. Она откинула прядь потных волос с виска.

— Хочешь передохнуть? — спросил я.

Она покачала головой.

— Мы почти на месте, — сказала нам Вера.

Запах снега, камня и ветра наполнял воздух. Я глубоко вдохнул холодный воздух, оставаясь близко к Лайле и держа руки наготове на случай, если она поскользнётся.

Когда я бросил взгляд на Кормака, его взгляд был прикован к Лайле. К моим рукам.

— Вы вместе.

— Да, — ответил я. Если он хотя бы приблизится к ней, посмотрит на неё не так или заставит её почувствовать себя некомфортно, я перережу ему горло.

Кормак кивнул и отступил, оставив нас на расстоянии.

Мы шли ещё минут десять, пока земля не выровнялась, превратившись в каньон между скалами. На его дне росли группы деревьев и кустарников. Я оглядывал местность, предполагая, что мы продолжим путь, но замер, когда заметил укрытие у массивного камня.

Хижина оказалась больше, чем я ожидал. У неё были четыре стены, сложенные из небольших стволов деревьев. Крыша была покрыта мхом и листвой, чтобы удерживать тепло.

Кормак построил своей дочери дом.

Он находился далеко от любых известных троп. Его нельзя было увидеть с высоты. И учитывая извилистый, изнурительный путь, ведущий сюда, маловероятно, что какой-либо случайный турист или охотник смог бы добраться до этого места.

Неудивительно, что они прожили здесь незамеченными два года.

Фигура Веры расслабилась, когда мы подошли ближе к укрытию. Она открыла дверь и придержала её для Лайлы.

— Заходи.

Лайла пригнулась, проходя внутрь. Вера последовала за ней.

Я остался снаружи, и когда Кормак подошёл достаточно близко, я ударил его так быстро, что он даже не успел понять, что произошло. Мой кулак врезался ему в нос.

Из его ноздрей хлынула кровь, стекая по подбородку.

— Чёрт! — прошипел он, зажав нос обеими руками.

— Это за Лайлу, ублюдок.

24. ВЭНС

— Папа! — ахнула Вера, когда мы вошли в их укрытие. Дом. Хижина. Как, черт возьми, это место вообще назвать? — О боже.

— Со мной все в порядке, — Кормак поднял руку, перепачканную кровью. Кровотечение уже остановилось, и он изо всех сил пытался вытереть нос и лицо на улице перед тем, как вправить сломанную мной кость, но все равно выглядел ужасно. — Я, эм… споткнулся.

— Споткнулся? — Вера бросала взгляд то на него, то на меня.

Кормак не спотыкался.

— Да, — пробормотал он, подходя к небольшой миске у стены. Она была наполнена свежей водой. Значит, где-то поблизости у них был источник. Он взял грязную тряпку, которая явно видела лучшие дни, и вытер лицо. Но даже без крови его кожа оставалась розовой и опухшей.

Я ударил его со всей силы, и завтра его глаза будут такими же гематомами, как у Лайлы в день, когда мы встретились. Этот ублюдок это заслужил. Мои костяшки уже начинали ныть, но черт возьми, это того стоило.

Лайла подошла ко мне, стараясь держаться как можно дальше от Кормака, насколько это позволял тесный интерьер.

Я обнял ее за плечи, прижимая ближе, и осмотрел помещение.

У задней стены лежали два спальных мешка. Каждый из них был уложен на деревянную платформу, которая приподнимала одеяла примерно на тридцать сантиметров над землей. Кровати, как и стены укрытия, были сделаны из аккуратно обрезанных веток толщиной в восемь-девять сантиметров. Их скрепляли парашютным шнуром, без сомнения купленным Верой во время ее поездок в города.

Узлы, которыми соединялись ветки, были мне знакомы и выполнены аккуратно.

За годы службы вместе Кормак многому меня научил, но об одном я всегда знал больше — об умении завязывать узлы. Прямой узел, беседочный, прусик, двойной рыбацкий — за эти навыки я был благодарен скаутскому прошлому. В детстве я часами практиковался в завязывании узлов, а потом научил этому Кормака.

И теперь он использовал эти узлы, чтобы построить этот дом для своей дочери. Чтобы спрятать ее от мира. От меня.

— Пора объясняться, — сказал я, скрестив руки на груди.

Кормак сложил окровавленную тряпку и отложил в сторону. Он посмотрел на Веру, подняв брови.

Между ними произошёл молчаливый разговор. Такое у них уже бывало, словно они могли читать мысли друг друга.

Что-то, что он ей передал, заставило ее покачать головой.

— Я принесу свежей воды для ужина.

Она взяла фонарик с небольшой самодельной полки рядом с ее спальным мешком и вышла.

Кормак проводил Веру взглядом, потом выдохнул. Когда он поднял глаза, то смотрел не на меня, а на Лайлу.

— Прости за то, что я с тобой сделал. Вера не знает.

Лайла напряглась.

— И, полагаю, ты бы хотел, чтобы так и оставалось?

— У меня почти нет секретов от моей дочери. Она знает, кто я. Можешь рассказать ей, если захочешь.

— Почему не рассказал ты? — спросила Лайла.