— Понятно.

Администратор, конечно, должна была позвонить в номер заранее. Но фамилия Лайлы, скорее всего, говорила сама за себя в этом здании. Да и она внушала доверие. Вряд ли кто-то, глядя на её милое лицо, мог подумать, что она нагло солжёт.

Немного бунтарства. Боже, это было сексуально.

Всю свою жизнь я поступал правильно. И куда это меня привело? Я один, в Монтане, с карьерой на грани краха.

Даже после завершения расследования у меня не было иллюзий по поводу сохранения своей работы. Капитан найдёт способ лишить меня значка — либо уволив, либо усадив за стол, зная, что, в конце концов, мне это надоест и я уволюсь сам.

И всё это из-за того, что я поступил правильно.

Жалею ли я, что спустил курок? Каждый, блять, день. Но был ли я виновен? Нет.

Единственное, что играло мне на руку, — это этот шанс найти Кормака. Так что к чёрту правила. Сейчас я просил прощения, а не разрешения.

— Всё в порядке? — спросил я Лайлу.

— Да, я просто... Прости. Я помешала тебе. Ухожу, — сказала она, уже разворачиваясь, чтобы уйти, но замерла на месте и снова посмотрела на меня. — Я просто хотела узнать, ты что-нибудь нашёл?

— Пока нет.

Стоило ли давать ей надежду? Или самому цепляться за эту крохотную искру?

— Понятно, — тихо сказала она, улыбнувшись. Её взгляд снова опустился к моей груди, задержался на прессe. Она быстро облизнула нижнюю губу, и, твою мать, мой член дёрнулся.

Я вжался пятками в пол, напрягая каждую мышцу в теле, лишь бы не затащить её в комнату и не прижать к себе.

— Ты чуть не поцеловал меня. В пикапе. В тот день, когда мы ездили к реке, — её голос был тихим, почти шёпотом. Её голубые глаза встретились с моими, и моя выдержка начала давать трещину. — Ты ведь хотел меня поцеловать, да?

Да. Почему она спрашивала, если мы оба знали ответ?

— Тебе следовало меня поцеловать.

Блять.

— Лайла, — предупредил я, заставляя себя сделать шаг назад. — Тебе лучше уйти.

Пока я не погрузился лицом в её длинные, шелковистые волосы и не вдохнул её сладкий, ванильный аромат. Пока я не сорвался, а она потом не пожалела об этом утром.

— Я вижу его лицо. По ночам, — остановила она меня, прежде чем я успел закрыть дверь. — Прямо перед тем, как заснуть, я вижу его глаза. Этот шрам. Чувствую его ладони у себя на горле.

Она подняла руку, коснувшись шарфа на своей шее.

— Как только я вижу его, я уже не могу избавиться от этого образа. Все продолжают говорить мне, что мне нужно. Мои родители. Сёстры. Братья. Мне нужно отдохнуть. Нужно оставаться дома. Нужно не перерабатывать. Нужно восстановиться. Я так устала от того, что все говорят мне, что мне нужно. Единственное, чего я хочу, — это забыть. Всего на одну ночь мне нужно забыть.

Каково это — забыть? Это звучало как рай.

Лайла была не единственной, кого преследовали кошмары.

Я должен был закрыть дверь. Должен был отправить её домой.

Но вместо этого я сделал шаг вперёд.

И поцеловал её.

7. ЛАЙЛА

Боже милостивый, этот мужчина умел целоваться.

Всё моё тело охватило пламя, когда язык Вэнса скользнул по моему. Искры рассыпались по моей коже, и огонь облизнул мои вены.

Все за пределами этой комнаты исчезло. Мысли, от которых я не могла избавиться, тревоги, страхи — исчезли. Пуф. Их нет. Все, что существовало, — это Вэнс и этот поцелуй.

Этот эротичный, всепоглощающий поцелуй.

Когда мне было пятнадцать, я поцеловала Джейсона Палмера. Он был моим первым. Это было неловко и волнующе. Неуклюже и быстро. Но когда я поделилась подробностями с Талией, то сказала ей, что когда Джейсон поцеловал меня, это было всё равно, что быть окутанной радугой. В пятнадцать лет я любила радугу.

За все прошедшие годы найти мужчину, который подарил бы мне эти радуги, было невозможно, независимо от того, насколько сильно мне нравился парень.

Но, несмотря ни на что, я продолжала гоняться за радугами.

Годы были потрачены впустую. Именно это было то, за чем я должна была гоняться. Искры. Жар. Грех и секс. Это было в тысячу раз лучше любой радуги.

Вэнс обнял меня, затаскивая в свой номер, дверь со щелчком закрылась за мной. Его язык переплелся с моим, его рот приоткрылся, чтобы ощутить меня ещё глубже.

Я растаяла в его объятиях, мои руки скользнули вверх по его крепкой груди. Жёсткие волоски на коже над его сердцем грубо ощущались под моими ладонями. Он был таким сильным. Твёрдым. Мужественным. И твою мать, мне нравилось, что он такой высокий.

Даже стоя на носочках, я всё равно не могла дотянуться до его губ. Это заставляло его наклоняться, и его высокая фигура обволакивала меня со всех сторон.

Щетина Вэнса царапала гладкую кожу вокруг моих губ. Запах его кожи, пряный и чистый от мыла, наполнял мой нос. Он был воплощением грубой силы и натренированных мускулов. Его руки, обхватившие мою спину, были словно цепи, удерживающие меня на месте.

Из моего горла вырвался стон, в то время как Вэнс поглощал меня, исследуя каждый уголок моего рта. Низкий стон вырвался глубоко из его груди, звук полного удовлетворения. Ненасытной потребности.

Между нами, его эрекция прижималась к моему бедру, твердая и длинная.

Желание скапливалось внизу живота, моя киска сжималась.

Он оторвался от моего рта, проводя влажными губами по линии моей челюсти к уху.

— Блять, Лайла.

— Да, — прошептала я. Пожалуйста.

Мои руки погрузились в его волосы, сжимая влажные пряди. Они были такими густыми и мягкими, как я и представляла. Длина позволила мне крепко прижать его к себя, когда он прикусил мочку моего уха.

Я двигала бедрами напротив его эрекции.

Вэнс зашипел и отпустил меня, его руки опустились по бокам. С трудом сглотнув, он сделал шаг в сторону. Затем ещё один. Его руки сжались в кулаки, как будто он сдерживал себя.

Пространство между нами было как открытое окно. Холодный воздух ворвался внутрь, унося с собой искры. И, как наводнение, все тревоги, каждый страх нахлынули обратно.

Я так устала от своих собственных проклятых мыслей. Хотелось вернуть искры. Хотелось просто чувствовать.

Впервые после Кормака я жаждала прикосновений другого человека. Прикосновений Вэнса. Это казалось чудом. Поэтому я потянулась к шарфу на шее и стянула его, позволив ему упасть на пол.

Глаза Вэнса не отрывались от моих. Мука, сдержанность горели в этих светлых радужках.

Гребаная сдержанность.

Я сорвала с себя куртку одни резким движением и бросила её на пол. Затем потянулась за подолом футболки, стягивая ее через голову. Следующим был мой кружевной бюстгальтер цвета слоновой кости. Он присоединился к другим вещам на полу.

Вэнс хотел меня. Выпуклость на его полотенце была достаточным доказательством. Но он стоял неподвижно, как статуя, отказываясь пересекать невидимую черту между нами.

Никогда в жизни я не была такой дерзкой и смелой. Сомнение постепенно закралось под кожу, а моя уверенность угасала с каждой секундой, пока он всё ещё не двигался. Он вообще дышал?

Моё сердце бешено колотилось, пока мы смотрели друг на друга. Его кадык дёрнулся, но в остальном он был похож на гранитную статую.

А я стояла полуобнажённая, уязвимая, с синяками на теле и в отчаянии.

Что, чёрт возьми, со мной было не так?

Я уже была готова схватить свою одежду с пола и сбежать из этой комнаты, когда Вэнс наконец двинулся с места.

Легким движением запястья он сбросил полотенце на пол. Его член, твердый и толстый, вырвался на свободу, торча между нами.

Я сглотнула. О, боже милостивый. Каждая часть этого мужчины была большой.

Одним шагом он пересек пространство между нами, его рот снова завладел моим.

Если первый поцелуй был искрами и огнем, то этот был адом голубого пламени. Мой пульс гулко отдавался в ушах, когда его язык переплелся с моим. В этом поцелуе не было ничего нежного. Ничего медленного. Это был поцелуй, в котором эхом отозвалось одно-единственное слово.