С фасадов дворец украшали искусные барельефы, некоторые из которых ещё можно было рассмотреть.

Путники пробрались внутрь. В галерее юго-западного дворика обнаружились остатки бани и даже три прилично обустроенных туалета. С юга к зданию вела просторная лестница.

Создавалось впечатление, что весь город стремится к небу, к населявшим его существам. Верхушку дворца венчала башня обсерватории, где, должно быть, жрецы по траекториям движения звёзд узнавали повеления богов и читали законы жизни. Сама башня состояла из пяти этажей, и на верхнем обнаружилась древняя нефритовая скамья. Ступени, ведущие к обсерватории, начиналась со второго этажа, и чтобы подняться к основанию башни, Доминико пришлось подсадить Стефано, а затем Стефано втянул его за руку наверх. Оба замерли, глядя друг на друга. Доминико шумно выдохнул и, легко оттолкнув Стефано в сторону, стал подниматься дальше по ступеням.

По сторонам от дворца возвышались ещё три пирамиды. Они были невысокими, а на вершине их располагались такие же миниатюрные храмы, богато украшенные геометрическими знаками. Изнутри стены святилищ были расписаны изображениями солнц, листьями и спиральными завитками Ветров.

Почти всё путешествие проходило в гробовом молчании — Доминико больше не рассказывал ни о себе, ни о народе этой планеты. Они шагали плечом к плечу, касались друг друга, когда нужно было преодолеть очередное препятствие, но Стефано казалось, что Доминико бесконечно далеко.

— Доминико… — позвал Стефано, когда они обследовали одну из пирамид. Доминико остановился. — Почему ты доверяешь мне? Почему… решил показать эти места?

Доминико молчал, желваки гуляли по его щекам.

— Не знаю, — сказал он наконец, оборачиваясь. В полумраке в зрачках его блеснул больной огонёк, — может быть, я просто… — «устал не доверять никому» — хотел сказать он, но замолк. После долгой паузы Доминико продолжил: — Когда я поверил человеку в последний раз, он отнял у меня сына. Теперь мне вроде как… больше нечего терять.

Стефано не ответил ничего.

Миновав множество ступеней, они поднялись на уровень шестого этажа — к вершине одной из пирамид. Там, наверху, располагался ещё один храм. Его наружные стены и колонны, обрамлявшие вход, испещряли барельефы, каких не было ни в одном другом здании здесь. Барельефы изображали мужчин и женщин с грудными младенцами на руках — Стефано содрогнулся, разглядев, что ноги младенцам заменяли змеи.

— Аборигены верят, — произнёс Доминико, осветив факелом одну из фресок, — что умершие в родах женщины, как и воины, погибшие в битвах, попадают в особое место на небесах. Туда, где живёт Господин Змей.

— Ты много знаешь о них? — спросил Стефано.

Доминико усмехнулся.

— Можно сказать и так.

Задняя стена святилища состояла из трех панелей, покрытых загадочными иероглифами.

Пол помещения устилали каменные плиты. Доминико подошёл к одной из них, и в трепещущем сиянии факела Стефано увидел, что на краях её пробито множество отверстий, заколоченных каменными штифтами. Плита эта слегка приподнималась над полом.

— Иди сюда, — попросил Доминико, — помоги.

Вместе они подцепили плиту и сдвинули её в сторону.

Взгляду Стефано предстала лестница, частично засыпанная горами щебня и земли, но окружающие ее стены, впрочем, сохранились достаточно хорошо. Спуск вел вниз на несколько этажей. Там он заканчивался — и начинался узкий проход, до середины заваленный обрушившимися камнями — когда-то, видимо, здесь была стена, перекрывавшая проход в следующую залу.

Перебравшись через эту развалину, они оказались перед останками ещё одной стены, шириной в добрых четыре ярда. За ней же лежал небольшой каменный сундук с останками нескольких человек. Кости погребённых были переломаны — видимо, чтобы уместить их в этот небольшой короб.

Стефано зажмурился, прикрыл нос и отвернулся, но Доминико бросил на него насмешливый взгляд, и Стефано пришлось снова посмотреть вперёд.

За ящиком располагалось последний барьер — огромная монолитная панель из камня. Совместными усилиями отодвинув её в сторону, они вошли в широкую крипту.

Просачивающиеся капли непрекращающихся сезонных дождей создали на потолке наросты из причудливых каменных сосулек.

Большую часть пола закрывала очередная плита.

Сама же крипта была довольно просторной — возможно, двенадцать ярдов шириной и в несколько человеческих роста высотой. Одну из стен покрывали рельефы фантастических существ.

Стефано взял Доминико за запястье и поднёс к ним факел, чтобы получше рассмотреть.

— Откуда всё это здесь? — спросил он.

— Надо думать, от дикарей, — усмешка исказила губы Доминико. Взгляд его продолжал пристально исследовать Стефано, склонившегося к стене.

Пол святилища и жертвенный алтарь были завалены богато декорированными ритуальными предметами. Внимание Стефано привлекла искусно выработанная мужская голова, бывшая, должно быть, некогда частью куда большей скульптуры. Мастеру удалось не просто передать портретное сходство с натурщиком. Отлитое из золота лицо выражало всё то, что надлежало бы увидеть на челе властителя — возвышенность духа, напряжённую работу мысли и покорность судьбе, которую ему не дано изменить.

Стефано развернулся и обнаружил, что Доминико стоит прямо напротив него. Ещё несколько месяцев назад подобная близость испугала бы его. Сама мысль о том, что они с корсиканцем глубоко под землёй, должна была его угнетать — но она лишь мельком проскользнула у Стефано в голове, и он тут же посмеялся над собой.

В холодном влажном помещении подземной гробницы, казалось, только от тела Доминико исходил настоящий живой жар.

Стефано шагнул вперёд и опустил ладони ему на плечи. Подождал немного, не зная, что произойдёт теперь.

Доминико, казалось, размышлял. Он шагнул вперёд и провёл носом по виску Стефано — Доминико был немножко выше его, хотя, пожалуй, и уже в плечах.

— Прости меня, — прошептал Стефано и плотнее приник к нему.

Доминико не отвечал. Стефано чувствовал, как бешено бьётся его сердце совсем рядом. Руки его сами двинулись по плечам Доминико, оглаживая их.

Доминико тоже гладил его. Стефано ощущал тепло его рук на спине. Ему мучительно хотелось, чтобы руки Доминико спустились ещё чуть-чуть.

Доминико шагнул вперёд, вытесняя Стефано к монолиту, служившему, должно быть, жертвенником для древних богов.

— Ты суеверен? — прошептал он.

— Никогда не замечал.

— Вот и хорошо, — руки Доминико резко рванули джинсы Стефано вниз, так что пуговица с глухим позвякиванием покатилась прочь.

Стефано выдохнул. Спина его коснулась холодного камня, покрытого росой.

Секунду ноги Стефано ещё касались пола, затем Доминико запрокинул их далеко назад. Колени Стефано оказались спутаны его собственной одеждой, и он почувствовал себя беспомощным.

Страх всё же коснулся его, когда пальцы Доминико, влажные и скользкие, проникли в него сзади. Не от того, что Доминико делал с ним, но от нависшего над ним мрака и могильного холода этого места.

Доминико, было всё равно. Он старательно подготавливал его, оставив Стефано прислушиваться к незнакомым ощущениям, осознать которые от нависшей над ним тревоги тот всё равно не мог.

Наконец Доминико приставил головку к приоткрывшемуся входу и, поиграв с ним немного, вошёл.

Стефано ухватил воздух ртом. Незнакомое чувство переполнило его до краёв. Ощущение правильности происходящего мешалось со страхом, охватившим его, и возбуждение становилось ещё сильней.

Силуэт Доминико накрыл его сверху, закрывая свет факела, оказавшегося на земле. Доминико мерно раскачивался, вбиваясь в него, а Стефано оставалось лишь протягивать руки, силясь прикоснуться к корсиканцу.

— Доминико… — выдохнул Стефано. Напряжение подходило к пределу. Он поймал собственный член, и рука Доминико накрыла сверху его ладонь.

На сей раз они кончили почти одновременно, с разрывом в несколько секунд.

Доминико позволил Стефано опустить ноги и потянул его за руку, помогая встать.