— Чего хотел? — спросил с порога Чарльз, протирая запястья.

— Ну как тебе корабль, команда, кок и Пол?

— Отличные мужики. Эвен мастер своего дела. С Полом… Ну мне кажется мы сработаемся. А остальные мужики тоже хороши. Я бы сказал, что это наилучшие парни из возможных. — пройдя в глубь каюты, уселся квартирмейстер на стул напротив своего капитана. — Мне интересно что. Команда идет за своим капитаном и в огонь, и в воду, а куда же их ведет капитан, совсем еще юнец. Чего ты хочешь добиться? — Чарльз поставил руку на стол, подперев своим кулаком голову, и уставился пристальным взглядом на Эдварда.

— Богатства и власти. — не поддавшись на угрозу в свой адрес, Джонсон даже не шелохнулся.

— Давно ты это понял? — чуть ослабив напряжение, продолжил Чарльз.

— В шесть лет. — коротко и лаконично отвечает капитан.

— Быстро ты повзрослел, Эдвард.

— Не я такой, жизнь такая. — с грусть произнес капитан, вспоминая картины детства.

— Что-что, а это правда.

— Ну, закончим эту тему. Чарльз, откуда ты? — наконец, началась та часть разговора, к которой юноша жаждал приступить быстрее всего.

— Откуда? Да если бы я знал. Готовься, история будет длинная.

«Я вспоминаю себя только пятилетним. Ну, как вспоминаю. Так проблески прошлого. — чуть покрутил кисть около головы проговорил Чарльз. — Как я маленький высовываю голову из обоза и вижу огромное поле, бескрайние поля. Я лет до десяти катался по Англии. Казалось, что я видел всю Англию, богатые окраины Лондона, бедные маленькие города, огромные леса, поля, что напоминали пустыню. А катал меня мой дядя. У него не было ни семьи, ни детей. И со мной почти не разговаривал. Он и про родителей все время умалчивал, переводя внимание ребенка, на что-то другое. В детстве я думал, что так и должно быть. Когда мне было десять лет, моего дядю убили. Грабители. Обоз обокрали, а меня выкинули на улицу. — ни один мускул не шелохнулся на лице квартирмейстера. — И на окраинах Манчестера началась новая глава моей жизни. И я стал обычным мелким вором. Подружился с группой таких же, как и я, обездоленных и бездомных детей. Мы воровали так, что нам завидовали взрослые. С обычных краж овощей и фруктов мы довольно быстро перешли на ограбление домов. Мне тогда было уже восемьнадцать. И однажды мы забрались в дом одного чиновника, очень крупного чиновника для Манчестера. И в это время, когда мы смогли вынести на улицу и положить в обоз почти половину всего ценного, что там было, я заметил картину. — чуть замешкался при рассказе Чарльз. — На ней были изображены мужчина и женщина с ребенком. И тогда у меня в голове мелькнула картинка как те самые люди, держа меня на руках, говорят какой я хороший. Женщина сюсюкалась со мной, а мужчина говорил, что я вырастут и станут достойным человеком. И тогда я понял, что нашел своих родителей. У меня в голове что-то перемкнуло, и я сказал своим друзьям, что бы те бежали потому, что сюда кто-то идет. Я наврал им, не рассказывая ничего. Они поверили, убежали, а я остался. Остался дожидаться, возможно, своих родителей, возможно погибель. И вот наступает тот злополучный час, и они возвращаться, как я понял, со званого ужина. Я встал с кресла и приготовился, а они зашли в комнату, где я их и ждал. Мать бросилась в слезах ко мне, а отец стаял в дверях. Я на свое удивление, оказался прав.

— Разве Питер не должен тебя оберегать. — сказала женщина, обливаясь слезами и бесконечно лаская своими руками мое лицо.

— Нет. — «Его звали Питер?» — подумал я. — Он умер четыре года назад. — сказал я без доли сожаления и горечи.

Мать все плакала, стоя передо мной на коленях и обнимая меня за ноги. И тут подходит отец. Тогда он проговорил страшные для меня слова.

— Зачем ты сюда приперся? — будто бы кувалдой по голове.

— В смысле зачем? Вы мои родители. — с надеждой в голосе я стал оправдываться.

— И что? Нам не нужен такой наследник. Анна, вставай, вытирай слезы.

— Почему не нужен? — хватаясь за мать, я начал кричать. — Я же ничего не сделал!

— Нам при рождении сказали, что ты долго не проживешь. Сейчас вообще чудо, что ты стоишь перед нами.

— И вы скинули меня на Питера?! — тут же злость затмила мне глаза.

— Он сам вызвался.

— А сейчас, я вам нужен?! Я же здоров, как видите! Или недостаточно?!

— Это еще проверить надо. — будто сделку тогда совершал.

И пришли мы к тому, что с помощь связей отца я отправлюсь на карибские острова. «Проверка здоровья» как он сказал. Если я тут проживу хотя бы восемь лет, то я прошел проверку. Здесь сначала я был вольным торговцем, курсируя на английском корабле, потом решил опробовать осесть в Кингстоне, обзаведясь лавкой. Дела пошли не очень-то и хорошо. Пару передряг и я встретил тебя в Гаване. Уже сейчас возвращение перестало входить в мои планы. И когда я вернусь, отец обещал мне отдать свой чин, сделав меня официально наследником и пригласив к себе на службу, и божился отдать свое поместье. И тогда бы я стал тем, кого хотели видеть мои родители. Умный аристократ, что способен рассчитывать каждый свой шаг. Я таким и стал, но без первой части. Они точно не хотели, чтобы я стал пиратом, а я не хотел, чтобы они меня тогда бросали. Анализируя ситуацию тогдашнюю, я понимаю, что от меня просто хотели избавиться. Отец точно, а мать не знаю.

— Да. Это что-то с чем-то. — с сочувствием в голосе проговорил капитан. — А сколько тебе лет, то?

— Двадцать шесть уж стукнуло.

— Я понять не могу, как ты стал таким?

— Каким? — чуть приподнялись брови квартирмейстера.

— Вором с отличным здоровьем.

— Гены, как оказалось. Мой дед был капером и плавал по Атлантике. Он болел-то всего раз в год или в два. Но что-что, а в детстве я и правда был слабым ребенком, каждые полгода умудрялся простудиться, один раз даже пневмонию заработал, но выкарабкался. — указал рукой в сторону своего капитана Чарльз.

Эдвард рассказал Чарльзу все свое детство вплоть до того момента как отплыл из Лондона.

— Твоя история не настолько индивидуальна, как ты думаешь, Эдвард. Все эти парни ушли в море по двум, трем причинам, одна из которых это — деньги. Кто-то может их любить, кто-то нет. Но они все давно поняли, что нет ничего дороже дома, где тебя ждут и еды, что сготовлена специально для тебя. Для них этим домом может стать твой корабль, если ты позволишь. Мы в этом случае будем следовать твоей воле.

— И к чему ты мне сейчас это говоришь? — чуть наклонил голову Джонсон.

— А к тому, что думай не только о себе, а если есть риск умереть объяви это команде и пусть они сами решат свою судьбу. Я понимаю тебе двадцать два, кровь кипит, юношеский максимализм только-только стал отступать. Не играйся нашими жизнями, Эдвард. — давая наставление, проговорил Чарльз чуть прокашлявшись. — И да. Что нас ждет и когда?

— Не знаю, что. — Эдвард встал с кресла, подошел к иллюминатору и направил взгляд на горизонт. — Но знаю, когда. Послезавтра в полдень.

— Не помереть бы. Элизабет-то тебя ждет.

— Это точно. — Эдвард сжал в кулаке амулет, подаренный ему Элизабет.

— Ладно, Эдвард, я пошел в свою каюту. — Чарльз поднялся со стула и со спокойно душой стал уходить.

— Передай Полу, чтобы завтра сделал учет всего вооружения.

— Передам, а ты, Эдвард, задумайся о моих последних словах.

Чарльз вышел из каюты, а юноша вновь сел в кресло, поставил на стол локти и положил голову на руки. Так он просидел с полчаса. Может, действует по совету Чарльза, а может и вспоминал былое.

— Та «бойня в Гаване» и тот бой у Ност-Поинта, все эти жертвы. Их могло и не быть, будь тогда я умнее. Ведь виноват не только Джек. Наверно. Кто виноват? — чуть откинулся на спинку кресла капитан. — Судьба? На судьбу все скидывают только неудачники. Ведь все было у меня в руках. Я мог спасти их. Клянусь, больше такого не повториться. — опрометчиво давать такие обещания в таком юном возрасте. — Я обещаю. — произнес Эдвард про себя.

Капитан поднял голову, взял толстый блокнот с размером с судовой журнал и начал переписывать прошлые события из старого дневника, но теперь он их оформлял по-королевски. Даты, часы, даже минуты. И записал новые. Зачем он все это делает? Точного ответа на этот вопрос юноша сейчас не сможет дать. Может, хочет сохранить эти воспоминания. Даже воспоминания о смерти Джека, Майкла являются очень важными для его развития. Может, он хочет рассказать свою историю жизни с помощью этого блокнота своим детям. Может. Одно — это слово описывало всю эту затею.