— Предположим, что каждый рабочий тратит на получение инструмента, заготовок и оснастки в среднем полчаса в день, — объяснял я. — Вроде бы, ерунда? У нас 50 человек рабочих на участках, умножь на полчаса — и получим порядка 25 часов. Потерянных часов всего за одну смену!

— М-да, цифры внушительные, — впечатлился Рома. — Больше пятисот часов за месяц и 6 тысяч часов в год… считаю такое нововведение более чем оправданным.

Некоторые мастера даже закашлялись. Предложение им, к сожалению не понравилось, но тут хочешь или не хочешь, а Рома не зря сразу же прямо сказал — либо уходим, либо работаем в одной команде. И опять же, я не призывал ни к чему, кроме как к выполнению прямых обязанностей мастера производственного участка. Наши мастера это понимали и поэтому хоть и хмурыми мордами, но помалкивали. Ничего страшного, на работе им придётся работать, а не страдать всякой ерундой.

Самые жаркие споры вызвал пункт номер четыре.

— Егор, как ты тебе представляешь инвентаризацию? На секунду представь, что на складе не окажется нужного материала — и? Какими ты видишь дальнейшие действия?

— Пишется служебная записка на имя руководителя, — ответил я.

— Ты же сам знаешь, что этими служебными записками кое-кто просто задницу вытирает!

— Тогда пишется служебная записка от имени начальника цеха на руководителя, который отвечает за это, — я пожал плечами. — Эту служебку уже не получится проигнорировать. Молчать и прикрывать кого-то мы не имеем права, если действительно хотим выполнить свой план.

— Допустим, а если материала, инструментов и всего остального по факту нет, а по документам есть, что делать тогда? — уточнил мастер второго участка. — Нехорошо получится, если мы начнём служебками раскидываться, так можно и под гильотину подвести. Вырисовывается статья о хищении социалистической собственности.

— Кость, вопрос простой — по документам всё есть? Есть. Из плана никто ничего не убирал? Не убирал.

— Допустим, ну и?

— Пусть отписываются, куда и что дели. Браковки пишут, объяснительные, чтобы взамен новое выдали. Ну или пусть ходят по дачам, по квартирам — и обратно из своих загашников на завод приносят. Или ты сам хочешь на хищение социалистической собственности намотаться? — я вопросительно вскинул бровь.

Проблема была, и отрицать её не имело смысла. Но если её не решать и оставить всё как есть, то ничего не исправишь и план не выполнишь. Скорее всего, большую часть вынесенного за забор обратно было уже не вернуть. Но всегда существовала возможность выписать новые заготовки и инструмент или заказать новую оснастку. Другой вопрос, что сейчас такой возможностью никто не пользовался. А зачем? И так хорошо! Следовало показать, что «и так хорошо» больше не может быть.

— Или ты, как понимаю, будешь готов отвечать за ошибки других? — прямо спросил я у мастера второго участка.

— Нет, но ты такое дерьмо вскроешь. Рома, ты-то к этому готов?

— Готов! — молниеносно отреагировал начальник, даже не взяв время на размышления.— Этот бардак давно надо прекращать, а для этого нужно сделать первый шаг. Если первый шаг суждено сделать мне, то я его сделаю.

Остальные сидели за столом с хмурыми лицами. Хорошо понимали, что я предлагаю разворошить змеиный клубок. Мне пришлось объяснять, что когда все наладится, то работа каждого здесь присутствующего будет понятной, последовательной и выполнимой. Никому больше не придётся врать, подделывать накладные и бегать между рядами цеха с воплями: «аварийные позиции!».

— Еще вопросы к Егору? — уточнил начальник, когда я закончил. — Если нет, то в течение дня жду от вас полную отчётность, начнем сразу после выходных внедрять план товарища Кузнецова.

Мастера и замы молча поднялись и потянулись к выходу из кабинета. Мне показалось, что меня они готовы сожрать с потрохами. Для своих коллег я сейчас был сосредоточением вселенского зла. Ничего, потом спасибо будут говорить. Тут главное — перетерпеть, где надо — заставить, выдержать свою позицию, а потом все наладится. Ну и я не зря говорил, что по мере выполнения пяти пунктов нынешнего плана его можно будет корректировать — улучшать, конкретизировать и менять.

— Егор, по традиции попрошу тебя остаться, — окликнул меня Рома.

— Весь в твоем распоряжении.

— Во-первых, хочу тебя поблагодарить за конкретику, план действительно направлен на прорыв. Я честно скажу, что не со всем согласен, но иных решений у меня попросту нет. Да, я понимаю, как подтянуть показатели, но вот как сделать так, чтобы в корне все поменять — не знаю… в любом случае, мне нужно время на осмысление. В общем и целом — я за. Хотя прав Костя, такой шум поднимется, — начальник тяжело вдохнул. — Ладно, что будет, то будет. Я тебя не за этим попросил остаться. Хочу тебя поздравить, Егор! Ты большой молодец, человек с большой буквы!

— С чем поздравления? — уточнил я.

— Мне звонили из милиции и сказали, что ждут тебя на вручение грамоты от ведомства, — охотно пояснил Рома.

Я, признаться, не отнёсся серьёзно к словам капитана Сахатыря, думая, что про грамоту им было сказано ради красного словца. Соответственно, благополучно забыл об этом. Как оказалось — зря, начальник милиции сдержал свое слово.

— Так что тебя ждёт торжественное вручение в отделе. Там газетчики, вроде, будут. Ну и родной цех тебя тоже не забудет — в следующую зарплату получишь премию.

Рома расплылся в улыбке и пожал мне руку.

— Кстати, предлагаю тебе сходить на этих выходных накопать червей! Я тут одно место разузнал у мужиков, говорят, на полчеренка копнешь — и червей на целую банку хватит. Ты как?

— Сходим, накопаем, — подтвердил я, а про себя подумал, что только червей мне и не хватало.

Но ладно, тоже дело полезное. Рыбалка с высокими начальниками из заводоуправления явно будет к месту. Тем более, некоторые инициативы из моего плана невозможно внедрить без отмашки с самого верху.

Мы договорились с Ромой определиться по времени ближе к делу, и я вернулся в цех. Внизу меня ждал Серёга, принявшийся меня благодарить.

— Егор, выручил! Я уже думал, что никто ничего не предложит! Ух, что бы было!

— Сочтемся, — отмахнулся я. — Сегодня я тебе помог, завтра ты мне.

— Ну, тоже верно… тебя, кстати, тут мужик какой-то спрашивал, ну, старый такой, пожилой.

Сергей описал внешность мужика — и я понял, что это Генка-электрик.

— А где он, ушел? — спросил я, оглядываясь.

— Да вот только вышел, минуты не прошло, — ответил Серега.

— Слушай, не в службу, а в дружбу, собери ребят с седьмого участка, я короткую планёрку проведу.

Серёга пообещал, что все сделает, а я вышел из цеха и как раз увидел электрика, куковавшего с сигаретой на остановке.

— Как я понимаю, ты ко мне?

— Да, к тебе, а то я уже подумал, ты сегодня не работаешь! Сказали, что на планёрку пошёл — стою и жду, а тебя всё нет! — эмоционально ответил электрик.

Выглядел он малость… не знаю, не выспавшимся, что ли. У мужика под глазами появились тёмные круги. Пить, что ли, бросил? Оно ведь как, когда организм проспиртованный, то поначалу остро реагирует на отказ и дальше употреблять. Спрашивать я ничего не стал, но пометку мысленно для себя сделал.

— Планерки — дело такое, никогда не знаешь, когда она начнётся, а потом не знаешь, когда закончится, — я огляделся и остановил взгляд на тропинке, ведущей за корпус МСП. — Пойдём пройдёмся? Во время прогулки и думается лучше.

Электрик принял моё предложение, и мы пошли по хорошо утоптанной тропинке. В обед здесь немало рабочих ходило в столовую. Это был всем хорошо известный обходной путь. Хочешь пойти пораньше в столовую — тебе сюда, чтобы никому не мозолить глаза. В остальное время здесь было немноголюдно, так что место для конфиденциальных разговоров самое удачное. Убедившись, что на тропинке мы совершенно одни, старик завел разговор.

— В общем, Егор, тут такое дело наклевывается… — тяжело вздохнул он, растирая лоб пятерней. — Если будем делать то, о чем мы с тобой договорились, то завтрашний вечер для этого подходит идеально! Ты же не передумал? А то от тебя никаких вестей!