— Понял. Все понял, прости… — запел он, то и дело сбиваясь на густой кашель, видно, я ему трахею придавил, теперь так быстро не очухается.

— Мужик я-то прощу, проблем нет, ну давай-ка ты мне сначала расскажешь, какого хрена ты вообще сюда полез? — строго сказал я, демонстративно хрустнув костяшками пальцев.

Надеюсь, что Вениамин услышал мою просьбу и уже позвонил в милицию. Я же решил дождаться приезда милицейского наряда с пользой для дела. Хотелось услышать, зачем воры полезли в квартиру к Кире и кто их это дело навёл. Более чем уверен, что такие дела не делаются без наводки.

Взяв за шкирку вора, я усадил его на диван и встал напротив, скрестив на груди руки. Тот, отбросив в сторону идею сопротивляться, теперь напоминал нашкодившего пацана, которого поймали за грязным делом.

— Я ни в чем не виноват, — пытался убедить меня он дрожащим голосом.

— Виноват или не виноват, это уже следствие разберётся, а ты для себя решай — будешь ли ты мне рассказывать, как докатился до жизни такой? — строго сказал я.

После недвусмысленно намекнул, что вопрос нам с ним можно решить по-разному. Например, если товарищ кабанчик окажется разговорчивым, то я не буду подавать заявление о нападении на меня с кухонным молоточком. Предложил и другой вариант, на случай, если он окажется непонятливым. Тогда заявление от меня обязательно будет — и увеличит ему срок пребывания в местах не столь отдалённых.

— Как поступим? — спросил я, рассматривая перекошенную рожу вора.

Он отрывисто закивал.

— Все расскажу! Как есть расскажу!

— Ну давай, рассказывай, — оскалился я. — Рад, что мы поняли друг друга.

— В общем, — он набрал полную грудь воздуха и затараторил. — Дело было так, мы с Мишкой…

— Погоди, не тарахти, Мишка — это кто? — перебил я.

— Ну, мой корешок, с которым мы сюда полезли, — пояснил незадачливый кабанчик.

— Продолжай.

— В общем, мы как-то выпивали крепко с Михой в «наливайке» и там познакомились с одним мужиком. Он нам сказал, что есть интересная хата, которую можно обнести! Мол, у девчонки, которая тут живёт, есть деньги, а самой девчонки дома нет…

— Ясно всё, кто навёл? — снова перебил я.

— Клянусь, не знаю! — кабанчик выпучил глаза.

— Слушай, у тебя уже и так преступление в составе группы лиц, а если ты сдашь наводчика, то срок тебе скостят, но смотри сам.

— Мишка, Мишка его знает! — выпалил вор.

Все понятно, наверняка он был второй скрипкой в этом оркестре. Я думал, что договориться с воришкой будет сложнее, а этот кабанчик — прямо находка для сотрудников милиции.

— Ладно, мужик, я не буду писать на тебя заявление за нападение, будем считать, что ничего не было, — заверил я.

— Ага, спасибо большое!

— Спасибо в карман не положишь и на хлеб не намажешь. Давай-ка ты мне скажи, где твой дружок Мишка живёт. На том и сочтёмся.

— Скажу, все скажу, — согласился вор.

Я нашел у Киры блокнот и ручку. Память — штука хорошая, но не всегда на неё стоит полагаться. А пока мы разбирались с ним, в дверь квартиры постучали. Дверь вообще-то сломана, но, видимо, милиция решила соблюсти рамки приличия и без приглашения не заходить.

— Милиция!

Я сунул листок с адресом себе в карман и пошёл открывать милиционерам. В советскую милицию я верил, но и провести свое собственное расследование был не прочь.

— Иду, иду! — крикнул я милиционерам, которые постучали во второй раз, куда более настойчиво.

— Стоять, милиция!

Не успел я открыть дверь, как в квартиру ворвались два милиционера.

— Проходите, товарищи, — сказал я. — Вон ворюга!

Но меня тоже приняли за вора.

Не знаю, чем бы всё это закончилось, но тут со стороны двери послышался знакомый голос:

— О, наш пострел везде поспел!

Я с трудом повернул голову и увидел капитана, с которым у нас отношения как-то сразу не заладились.

Тот подошёл ближе, подтянул брюки.

— Что ты здесь забыл, Егор?

— Твою работу делал, воров ловил, — невозмутимо ответил я.

— И что, предлагаешь теперь на слово поверить? — хмыкнул капитан. — Или поедешь в отдел до выяснения?

— Тебе виднее, свою позицию я тебе уже сказал, — ответил я.

Капитан только отмахнулся:

— Ладно, рассказывай…

— Пришёл, а тут этот, — я кивнул на задержанного.

— Ты милицию вызывал? — спросил капитан.

— Я, — подтвердил я, про себя отмечая, что вообще-то милиция приехала довольно быстро.

Капитан, держа руки в карманах форменных брюк, подошёл к трясущемуся, как лист на ветру, воришке и смерил его тяжёлым взглядом. Таким, который не предвещает ничего хорошего.

— Ты полежи, отдохни, а когда до тебя дойдёт время, будешь явку с повинной писать, — сразу обозначил порядок дальнейших действий милиционер.

А потом повернулся ко мне и предложил следовать за ним.

— Ну пойдём, Егор, расскажешь, что тут стряслось, — капитан широко зевнул, не прикрывая рот ладонью, и поёжился. Выглядел он действительно помятым и уставшим. Видимо, вызов пришёл под конец рабочего дня.

Мы прошли на кухню, где капитан открыл форточку и соорудил пепельницу из первой попавшейся кружки. Он достал пачку «Примы» без фильтра и похлопал себя по карманам в поисках спичек, но не нашёл.

— Егор, огонька не найдётся?

— Не курю.

Капитан со вздохом поднялся, нашёл спички на кухне и подкурил, густо закашлявшись от едкого дыма. Кашляя как старый пёс, милиционер сел за стол напротив меня, сложив руки на столешницу.

— Рассказывай, как докатился до жизни такой? Вы знакомы с хозяйкой квартиры? Как ты вообще здесь очутился? — спросил он, с тихим шорохом перекатывая сигарету между подушечками большого и указательного пальца.

Я в двух словах рассказал ему, что Кира последние дни не выходила на связь. Потом про то, что главный редактор заводской газеты недавно делал ей фотосессию, и она не забрала снимки. Ну и припомнил, что на днях Кира планировала уехать в Москву, как раз со снимками. Капитан внимательно выслушал, покосился на фотографию Киры, висевшую в рамочке на стене.

— Это она, что ли, твоя пигалица? — он кивнул на снимок.

— Она, — подтвердил я.

— Хороша чертовка, — капитан расплылся в улыбке и, чуть подавшись вперёд, добавил шёпотом: — Слышь, Егорка, а чего, ты со следовательницей передумал шуры-муры крутить?

Я видел, что он откровенно насмехается, поэтому тоже положил руки на стол и чуть подался вперёд.

— Давай-ка ты не будешь лезть не в своё дело, дядя Петя, — сказал я.

— Вон как, — милиционер откинулся на спинку стула и развёл руками. — Ну как не моё, теперь очень даже моё. Так что, товарищ Шевченко действительно не выходила на связь? Ну, в смысле, с тобой тоже? И как давно у вас с ней не было контакта, припоминаешь?

Вопросы были самые банальные и явно показывали, что товарищ милиционер не совсем улавливает суть происходящего. Я решил дать ему наводку, чтобы дальше он двигался в правильном направлении.

— Помнишь дело, которое вела Курочкина? Проворовавшийся начальник цеха на заводе? — спросил я.

— Ну, конечно, помню, дело громкое, — заверил меня капитан.

— Так вот Кира проходит по этому делу свидетелем.

Я напомнил ему о том, что бывший начальник цеха, против которого сейчас было заведено уголовное дело, выводил украденные деньги, и делал это, в том числе, при помощи Киры.

— Хм, — задумался капитан, быстро смекнув, что банальное ограбление приобретает другой смысл. — Хорошо, что ты такую деталь обозначил, Егор.

Он уже с серьёзным и куда более собранным видом подошёл к домашнему телефону, позвонил в дежурную часть и попросил сотрудников пробить, где сейчас может находиться Кира.

— Передай Курочкиной о том, что здесь произошло! — попросил он дежурного.

Положив трубку, капитан вернулся ко мне, но присаживаться уже не стал. В его зубах появилась вторая сигарета за пять минут. Хорошо ещё, что тут теперь окна нараспашку.