— Маш, — мягко проговорил я. — Давай-ка поступим следующим образом. У меня, глядя на все происходящее, есть непреодолимое желание потолковать твоим бывшим по мужски.

— Егор, я тебе очень благодарна, но правда не стоит, — она наконец собрала сумку, накинула ремешок на плечо. — Правда не надо.

Я понимал, что если продолжу давить, то мы попросту поругаемся, поэтому поменял тактику.

— Твоя взяла, но проводить до дома-то я тебя могу?

— Ты точно этого хочешь? — сухо спросила следовательница.

— Я когда чего-то не хочу, я об этом прямо говорю, — заверил я.

— Ну пойдем… правда, я сейчас не в том настроении, чтобы с кем-то разговаривать, извини.

— Принято, ну, значит, я тебе буду рассказывать, а ты будешь слушать, идет?

Следовательница вздохнула.

— Пошли, не знала, что ты такой настойчивый.

Мы вышли. Дежурный похихикал, одобрительно показал мне большой палец. Пока Маша сдавала ключи и расписывалась в журнале, сержант шепнул мне, так, чтобы она не услышала:

— Смотри, будь осторожен, Егор, я как курить выходил, пока вы в кабинете болтали, видел этого красавца — неподалёку терся.

— Спасибо за предупреждение, ты только Маше ничего не говори, — шепнул я в ответ.

— Договор, — подтвердил дежурный. — Ты только если что-то с ним делать собрался, давай не на территории отдела.

Я коротко кивнул, подтверждая, что пожелания сержанта принял к сведению. Маша закончила с журналом, сдала ключи, и мы вышли из отдела. Я предложил следовательнице опереться о свою руку, она не отказала. Сам внимательно огляделся по сторонам, ища этого паршивца. Но его нигде не было. В то, что он пошнырял и ушел, верилось слабо. Для себя я допускал два варианта развития событий. Либо горе-муженек сейчас увидит, что я веду его бывшую, приревнует и сам проявит себя, либо продолжит за нами следить, никак себя при этом не выдавая. Ну а когда я отвалюсь, появится и начнет терроризировать следовательницу. Иными словами, сделает точно так, как уже делал в «стекляшке».

Меня и тот, и другой варианты устраивали. Но предпочтителен был всё-таки второй. Хотелось сразу после того, как я провожу Машу до дома, улучить возможность этого козла поймать и поговорить с глазу на глаз.

Маша, как и предупреждала, всю дорогу была особо не разговорчива. Единственное, поинтересовалась у меня — почему я то и дело оглядываюсь.

— Места красивые, никогда раньше здесь не был, — отбрехался я.

— У нас красивый город, — согласилась следовательница.

— Ну вот, а ты собралась из такого красивого места уезжать, — не удержался я.

Следовательница снова улыбнулась уголками рта, а затем задумалась о чем-то своем. Вскоре мы уже стояли возле её подъезда. Я тем временем уже давно заметил, как за нами следит этот козёл, шпион из него был так себе.

— Спасибо, что проводил, — поблагодарила следовательница.

Мы попрощались, а я сделал вид, что ушел. Встал за углом трансформаторной будки и притаился. Расчёт сработал верно, да ещё и в лучшем для меня варианте. Не прошло и пары минут, как этот товарищ тенью приблизился к подъезду и зашёл внутрь. Я двинулся следом, придержав забывшим мужиком дверь, не дав ей закрыться. Зашёл в подъезд и услышал, как этот нелицеприятный тип, дожидаясь лифта, бурчит себе под нос:

— Я ей сейчас устрою, я ей покажу!

Я бесшумно подошел к нему сзади, наблюдая, как этот козёл сжимает и разжимает кулаки. Дверцы лифта медленно расползлись, и он уже собрался заходить внутрь, когда я схватил его за шкирку.

— Иди сюда!

Чтобы было поменьше свидетелей, я запихнул его в лифт и нажал на девятый этаж. Бледный как полотно муженёк вжался в стенку лифта спиной.

— Ты что, козёл, с первого раза не понял? — процедил я.

Он вылупился на меня выпученными глазами.

— Я буду жаловаться… — раздался писк из его рта.

— Да хоть обжалуйся, только я тебе сначала, урод, морду разобью вот прямо сейчас о стенку лифта, а потом скажу, что ты упал, — я схватил его за грудки и пока легко, показательно стукнул о стенку лифта. — Как тебе такая перспектива, кому жалобу будешь писать? Лифтёрам?

Лифт медленно полз вверх.

— Да ты просто ничего не знаешь, — зашипел он, изо всех сил пытаясь высвободиться, только получалось скверно.

— Может, и не знаю, да меня и не колышут ваши с ней разборки. Но я тебя предупреждал, что с тобой будет, если ты ещё раз к ней пристанешь?

Лифт как раз доехал на девятый этаж, двери начали открываться, а на этаже стояла какая-то дама с болонкой. Я ей улыбнулся и, держа руку на плече «товарища», нажал на кнопку первого этажа.

— Простите, извините, но у нас на собак аллергия — воспользуйтесь грузовым лифтом.

Кабина поползла вниз, а я вернул внимание на своего собеседника.

— Повезло тебе.

— П-почему? — заикаясь, спросил он.

— Да так, сейчас доедем до первого этажа — и мне будет интересно проверить одну гипотезу, — отмахнулся я.

— К-какую?

— Да вот думаю, — с расстановкой произносил я, пересчитывая этажи, — может, тебе станет ясней чуточку, если твою голову между дверец вставить, когда они будут закрываться? А что, хорошая идея, надо обязательно попробовать. А повезло тебе потому, что я хотел это сделать на девятом.

— Не надо! — козел весь поежился.

— Надо руки на женщин распускать⁈ Надо?

Мы спустились на первый этаж, я ему дал под зад ногой, и он вылетел из подъезда как пробка.

— Смотри, дружок, я тебе не милиция, ещё раз сунешься — я тебе, падла, случайным образом половину пальцев переломаю, усёк? Маше развод дай и оставь её в покое, а теперь пошёл вон!

Он поднялся, спотыкаясь, убежал, а я выдохнул, наблюдая, как изо рта идёт пар

Ну вот, а время уже почти одиннадцать вечера. Пора было заканчивать затянувшийся день и возвращаться в общагу, чтобы хоть как-то выспаться.

По пути в общагу я вспомнил о том, что вообще-то обещал тете Клаве приходить с гулянок до десяти вечера. Сейчас уже опять шел двенадцатый час ночи. Пофиг, прорвемся. Я недолго думая решил пробраться в комнату незамеченным. Время позднее, тетя Клава, скорее всего, уже десятый сон видит, так что надо как-то постараться и старушку не расстраивать.

Подойдя к зданию общаги, я, прежде чем заходить внутрь, заглянул в окно — свет, как и положено, внутри тамбура первого этажа горел. Другой вопрос, что вахтёрша никогда и его не выключала, такой уж был регламент. Но при этом самой тёти Клавы я на посту не заметил. Пан или пропал? Я, стиснув зубы, медленно потянул на себя входную дверь. Она, зараза, скрипела с незапамятных пор, хотя как мы её только не смазывали. Заскрипела и сейчас, когда я, морщась и втягивая голову в плечи от этого отвратительного звука, проскользнул внутрь общаги. И буквально на цыпочках прокрался по ковру к лестнице. По пути вспомнил, что не взял с собой ключи — Валентин, когда мы уходили с футбольного поля, не мог найти свои ключи и попросил меня отдать ему мои. Я дал, потому что, в отличие от него, не спешил идти домой. Благо Валя теперь уже в комнате, а значит, проблем с этим возникнуть не должно.

Я всё так же на цыпочках и практически бесшумно прошёл половину пути незамеченным. Но не тут-то было — наша местная достопримечательность, кошка Мурка, выскочила из-за угла. И, увидев меня, начала громко мяукать и тереться головой о мою голень.

— Мурка, отвали, я тебя тоже очень люблю, но не сейчас… — зашипел я на мохнатое чудо.

И даже занёс ногу над ступенькой лестницы, когда сзади послышался скрипучий голос тети Клавы:

— Кузнецов!

— Я!

Я остановился как вкопанный, вытянувшись по струнке, медленно развернулся и увидел, как тетя Клава, будто Кракен из глубины морской пучины, поднялась из-за своего вахтёрского уголка. Вахтёрша спала, а мяуканье Мурки её разбудило, и теперь тетя Клава покосилась на настенные часы.

Я было подумал, что стоило сразу сделать вид, что я не услышал, как вахтёрша меня звала… но это только на секунду, ведь так мог сделать только тот, кто не был хорошо знаком с тетей Клавой. Она женщина такая, бросит всё и пойдёт следом, правду-матку выяснять. Точно, блин, Кракен — не спастись и не скрыться.