Она вновь указала на фотографии.

— Оставьте его. Исчезните из его жизни. Иначе всё это — только начало.

Слова прозвучали как приговор. Рин застыла, сжимая папку так, что бумага едва не рвалась под пальцами.

— Почему? — её голос дрожал от сдерживаемого гнева. — Почему вы так поступаете с ним?

— Оберегаю от ошибок, — Каору смотрела на неё немигающим взглядом. — И от людей, которые думают, что могут дать ему что-то, кроме проблем. Вы — ошибка, Накамура-сан. Исправьте это, пока не поздно.

Машина мягко притормозила у обочины. Каору не спешила открывать дверь, глядя на Рин с холодной улыбкой, в которой не было ни капли тепла.

— И ещё кое-что, — её голос звучал обманчиво мягко, но каждое слово сочилось угрозой. — Не вздумайте делать глупости.

Рин медленно подняла взгляд.

— Глупости?

Каору сложила руки на коленях, словно готовилась обсуждать деловой контракт.

— Если вы проговоритесь хоть кому-нибудь о нашей… милой беседе, — её голос стал почти ласковым, — ваша жизнь превратится в ад.

— Что…? — Рин сглотнула, чувствуя, как каждое слово Каору проникает под кожу ядовитыми иглами.

— Попробуете сбежать с Казумой — и полиция задержит вас не только за совращение ученика, но и «случайно» обнаружит у вас запрещённые вещества, — Каору говорила всё с той же леденящей улыбкой. — Обвинение в хранении наркотиков — конец для любого преподавателя. Оправдаться не удастся.

Рин смотрела на неё с расширенными глазами.

— Вы… угрожаете?

Каору чуть склонила голову, улыбка не дрогнула.

— Да. Но только вам. Не вашим близким.

Рин стиснула зубы, но Каору продолжала:

— Подумайте о своей бабушке. Кто о ней позаботится, когда вы окажетесь за решёткой? Что она почувствует, узнав, что её внучка стала позором семьи?

Дыхание Рин сбилось, к горлу подступила тошнота.

— Вы… чудовище, — прошептала она срывающимся голосом.

— Нет, — спокойно возразила Каору. — Я просто сильнее вас, Накамура-сан. И вы это прекрасно понимаете.

Рин отвернулась к окну, пытаясь совладать с дыханием, но Каору не позволила ей даже этой короткой передышки.

— Вы должны понять, Накамура-сан: Казума вам не пара, — её голос звучал почти снисходительно. — Его судьба расписана на годы вперёд, пусть он об этом и не подозревает. У него есть будущее — блестящее и достойное. А вы… — она сделала паузу, — всего лишь временное отклонение от его пути.

Рин стиснула кулаки и резко обернулась. В глазах полыхнула ярость.

— Вы бросили его ребёнком… — процедила она сквозь зубы. — А теперь изображаете заботливую мать? Кто вы такая, чтобы решать его судьбу?

Каору на мгновение замолчала, взгляд стал острым, как лезвие. Затем она усмехнулась — тихо и холодно.

— У тебя острый язык. И смелости не занимать, — в её голосе мелькнуло что-то похожее на одобрение. — Но этого мало, Рин. Ты слишком слаба, чтобы противостоять мне. Или быть рядом с Казумой, — она помедлила. — Думаю, ты и сама заметила — он не такой, как большинство.

Она отвернулась к окну, разглядывая тёмную улицу сквозь тонированное стекло.

— Что до моего ухода… Причины разные, и тебя они не касаются. Сейчас важно другое: ты отправишься домой, а не к подруге. А завтра заберёшь документы.

Рин вздрогнула, словно от пощёчины.

— Документы? О чём вы?

— Директриса уже в курсе твоего перевода, — Каору говорила будничным тоном. — Я устроила тебя в Токийский университет. Как ты и мечтала, — она позволила себе лёгкую улыбку. — Согласись, это лучше, чем прозябать в маленькой школе, играя с огнём.

— Перевод⁈ — голос Рин дрожал от возмущения и шока. — Вы не можете просто взять и…

— Могу, — отрезала Каору. — Потому что так будет лучше для всех. И я не настолько жестока, чтобы лишать тебя будущего. Будь благодарна за шанс стать кем-то большим, чем школьная учительница биологии.

Она нажала кнопку блокировки дверей, и замок щёлкнул.

— Можешь идти.

Рин застыла на сиденье, сжимая папку побелевшими пальцами. В голове шумело, в груди всё сжалось так, что каждый вдох давался с трудом.

— У тебя есть выбор, — добавила Каору напоследок. — Используй его с умом.

Словно в тумане Рин потянулась к ручке двери. Холодный воздух ударил в лицо, но не принёс облегчения. Она стояла посреди улицы, прижимая к груди папку с фотографиями, и смотрела вслед чёрному седану, растворяющемуся в темноте.

«Казума…»

Она зажмурилась, пытаясь сдержать слёзы, но те уже катились по щекам, оставляя горячие дорожки на коже.

«Что теперь? Что мне делать? Если я уйду… Это будет конец для нас. Но если останусь… Я погублю нас обоих.»

Рин подняла лицо к небу, всматриваясь в тёмную гладь, словно ища там ответ, которого не существовало.

Я всё ещё сидел на холодных ступеньках. Телефон в руке светился приглушённым светом дисплея — цифры на часах показывали, что прошло уже немало времени. Рин задерживалась.

Может, что-то случилось?

Снова открыл её контакт, палец завис над кнопкой вызова. Позвонить? Или это будет выглядеть слишком навязчиво? Ещё подумает, что я тут извожусь, как мальчишка в канун Нового Года.

— Держи себя в руках, Казума, — пробормотал себе под нос, откидывая голову. — Ты же мужик. Потерпишь.

Убрал телефон и поднял взгляд к небу.

Оно уже потемнело, но звёзды ещё не проступили — то самое мгновение, когда ночь только начинает окутывать город своей вуалью. Гладкая, глубокая, почти бархатная чернота без единого проблеска. И почему-то именно сейчас она не казалась такой уж пугающей. Скорее… манящей. Этот момент — тишина перед тем, как зажгутся звёзды. Ночь прячет их за своей вуалью, но они там. Просто ждут подходящего времени, чтобы проявиться.

«Совсем как ты, Казума,» — шепнул внутренний голос.

Я усмехнулся, облокотившись на колено. И ведь правда. Я тоже прячусь за маской, которую сам себе выбрал. Хикикомори, отстранённый, равнодушный. Но внутри свет, который страшно показать. Ведь стоит звезде засиять — её заметят. И кто знает, что произойдёт потом.

Так что, может, ночь — не такое уж зло. Иногда лучше переждать. Потерпеть. Просто потому что время ещё не пришло.

Глубоко вдохнул, наслаждаясь прохладным воздухом. Вдалеке слышался шум города — машин, разговоров, слабо различимых голосов. Но здесь, на этих ступеньках, всё было тихо и спокойно.

Рин не писала. Телефон в кармане молчал, и я не знал, сколько ещё придётся ждать. Но почему-то это не раздражало.

Подожду, сколько понадобится. Главное, что где-то там она есть. Просто немного задержалась.

Снова всмотрелся в небо, пытаясь разглядеть в его тёмной глубине хоть намёк на звёзды.

И они засветились, сбросив маски.

Когда-нибудь и я сброшу свою, как и они.

Когда придёт время…

Рин брела по пустынной улице, свет фонарей размывался во мраке. Не к квартире Мегуми, а домой — как приказала Каору. В руке телефон, его экран казался единственным тёплым пятном в этом застывшем мире.

В который раз она открыла окно сообщений, но пальцы замирали над клавиатурой.

Что написать? Как объяснить? Как сказать, что всё кончено?

Она представляла, как Казума сидит на ступенях у двери квартиры и ждёт её. Возможно, смотрит на небо и что-то ворчит из-за её опоздания.

— Казума, иди домой. Я плохо себя чувствую… — прошептала она, но тут же стиснула зубы. — Нет. Он будет волноваться.

Может, написать: «Я очень устала. Давай встретимся завтра?»

— Нет… Он сразу поймёт, что я лгу…

«Может, сказать про бабушку? Что она попросила срочно вернуться?»

Горячие слёзы капали на экран, размывая светящиеся буквы. Она вытирала их рукавом, но они всё текли и текли.

— Казума… — её шёпот дрожал в темноте.

Телефон внезапно завибрировал, и сердце замерло — на мгновение показалось, что это он. Но на экране высветился незнакомый номер.

Рин медлила, но всё же провела дрожащим пальцем по экрану.