Так и сохранялась наша странная динамика — ночью мы находили удовольствие в объятиях друг друга, а днем игнорировали друг друга.

Однако вот уже месяц Аллегра стала более скрытной, чем обычно. Поэтому я заглянул в ее дневник — снова.

Но то, что я нашел, потрясло меня до глубины души.

Моя маленькая тигрица планировала покинуть меня. Она составляла подробные планы, следила за сменой охранников и расписанием автобусов на ближайшей станции. Она была чрезвычайно тщательна в своих наблюдениях, и я знал, что это лишь вопрос времени, когда она выполнит свой план — покинет меня навсегда.

— Энцо… — Мама Марго качает головой, и я вижу разочарование в ее глазах. — Что ты наделал?

— Мне просто нужно, чтобы она осталась, — повторяю я, в моем голосе звучит нотка опустошения.

Я знаю, что могу запереть ее, изолировать еще больше, чем я уже сделал. Но это заставит ее ненавидеть меня еще больше.

А сейчас я больше всего на свете хочу, чтобы она меня не ненавидела.

Нет, мне нужно, чтобы она захотела остаться по собственной воле. И я знаю, что ребенок будет для нее идеальной причиной остаться.

— Вы занимаетесь сексом? — спрашивает мама, и я киваю. — Предохраняетесь? — добавляет она, и я хмурюсь.

— Нет, мы никогда не предохранялись, — мама в замешательстве сужает глаза.

— Никогда? Как давно вы спите вместе?

— Уже почти год.

— Боже, Энцо… трудно поверить, что она до сих пор не забеременела. Может, у кого-то из вас проблемы с деторождением… — она запнулась. — Но также, может быть, она принимала что-то для предотвращения беременности?

Я все еще думаю, что сначала эта идея была абсурдной, но чем больше я об этом думаю, тем больше в ней появляется смысла.

— Конечно, могут быть проблемы с зачатием, но… — меня вдруг осенила мысль. — Она всегда принимает таблетку в 3 часа дня. Я спрашивала ее об этом, и она сказала, что это витамины. — Я говорю, а мама только поджимает губы.

— Витамины не нужно принимать в одно и то же время каждый день. А вот противозачаточные — да.

— Черт, — тихо бормочу я и пытаюсь вспомнить, как она вообще могла их достать.

Ана…

Это она доставляет ей витамины каждый месяц.

Блядь!

Как я этого не заметил? Она все спланировала, да?

— Что я могу сделать, мама? Я не могу потерять ее, — боль в моем голосе должна быть ощутимой, потому что мама предлагает мне решение — хотя она с ним не согласна.

— Тебе лучше обращаться с этой девушкой правильно, Энцо, — предупреждает она меня, когда я ухожу.

Проведя исследование ее таблеток, я незаметно меняю их на плацебо, надеясь, что пройдет не так много времени, прежде чем я увижу результаты.

Поздно вечером, придя в ее комнату, я застаю ее уже спящей. Сбросив одежду, я проскальзываю между одеялами и прижимаю ее к себе.

Я начинаю целовать ее шею, плечи, добираюсь до груди, когда чувствую, как она прижимается ко мне, ее руки притягивают меня ближе, ее ноги обвиваются вокруг меня.

— Ммм… — хнычет она, когда мои пальцы ласкают ее клитор, опускаясь ниже, чтобы войти в ее тело. Она обхватывает мои пальцы, пока я ввожу и вывожу их из нее.

Я провожу языком по ее груди, пока не достигаю ее губ, целуя ее с такой интенсивностью, что у нас обоих перехватывает дыхание. Ее стенки сжимают мои пальцы, и я глотаю ее стон в свой рот, продолжая дразнить ее, пока она не умоляет меня остановиться.

Только тогда я погружаюсь в ее тело — плотный жар ее тела заставляет меня содрогаться от чистого удовольствия.

— Черт, — бормочу я ей в рот, когда начинаю входить и выходить из нее, мой член ударяется о заднюю стенку ее лона, заставляя ее хныкать.

— Ты так хорошо ощущаешься, маленькая тигрица. Ты идеально подходишь.

Моя идеальная пара.

Только в такие моменты, когда мы оба ослабляем свою защиту, я могу открыть некоторые вещи, которые она заставляет меня чувствовать.

Если бы я сказал что-нибудь из этого днем, она либо назвала бы меня лжецом, либо рассмеялась бы и бросила мне это в лицо.

— Энцо, — ее ногти спускаются по моей спине, давление настолько сильное, что я понимаю, что она пустила кровь.

— Моя маленькая тигрица, — я прикусываю ее сосок, и она бьется в конвульсиях вокруг меня, ее киска обхватывает меня так крепко, что мне приходится заставлять себя не кончать.

Еще нет.

Я поднимаю свои губы вверх, царапая зубами кожу ее шеи, пока не нащупываю пульс. Облизывая чувствительное место, я посасываю его, оставляя на нем свой след, а затем вцепляюсь в него зубами, разрывая кожу.

Кровь течет в мой рот, и я наслаждаюсь металлическим вкусом, тем, как мы становимся единым целым.

Ее руки хватают меня за волосы, поднимая меня к ней лицом. Я смотрю в ее глаза, когда она наклоняется ко мне, ее язык танцует на моих губах, слизывая собственную кровь, прежде чем углубить поцелуй.

Я увеличиваю скорость, мои пальцы впиваются в ее бедра, когда я трахаю ее.

— Быстрее, — приказывает она мне, и я могу только подчиниться.

Коротко выскользнув из нее, я переворачиваю ее на живот, хватаю за попку и погружаюсь в нее еще раз — глубже и сильнее.

Так по-звериному обычно заканчивается наш секс

Я хватаю ее за волосы, притягивая к себе, а другой рукой обхватываю ее шею. Продолжаю лизать открытую рану на ее плече, Аллегра хнычет и от удовольствия, и от боли.

Она кончает, выкрикивая мое имя, ее стенки сжимаются вокруг меня. Я вхожу в нее еще несколько раз, прежде чем изливаюсь в нее. Удовлетворение бурлит во мне, когда я представляю, как моя сперма выстреливает в ее матку, оплодотворяя ее.

Потому что она моя.

И она может быть только моей.

Глава 18

Аллегра

Я опускаю маленькую лопатку на землю и встаю, остро нуждаясь в стакане воды и тени. Я должна была понять, что садоводство в полдень в августе не будет хорошей идеей, но после того, как у меня закончились дела, у меня нет выбора. Или это, или… полная скука.

Можно ли умереть от скуки?

Потому что я чувствую, что скоро умру.

После моего экстренного визита в скорую помощь в прошлом году, все изменилось. Можно сказать, кардинально.

В один день Лючия смеялась надо мной со своей высокой башни, а в другой ее уже не было. Она внезапно решила посетить Сицилию на длительный отпуск.

Когда я услышала об это, то была в экстазе. Наконец-то смогу отдохнуть от непрекращающихся сражений в этом доме.

Хотя и чувствовала себя как дерьмо после того, как мне промыли желудок, все же нашла в себе силы радоваться мысли о том, что проведу один день — всего один день — в покое.

И к моей бесконечной радости, она все еще не вернулась.

Но Энцо…

Его поведение полностью изменилось после тех инцидентов. Исчез игривый сорванец, на смену ему пришел холодный, бесчувственный ублюдок.

Глупая я, но думала, что совместные ночи изменит наши отношения к лучшему. Вместо этого Энцо стал более неразговорчивым, иногда даже не замечая меня. Если этого было недостаточно, он стал запрещать мне выходить на улицу — даже с вооруженной охраной.

За короткое время я превратилась из нежеланной невесты в озлобленную пленницу.

Первый месяц я пыталась свыкнуться с этой мыслью. В конце концов, что еще мне остается?

Но я почувствовала вкус свободы, и теперь знаю, что может предложить мир, поэтому и не собиралась позволять другому мужчине держать меня в клетке.

Во мне зародилась маленькая надежда, и я поняла, что не могу просто терпеть его издевательства.

Хотя вначале это были лишь причудливые фантазии — мечты о том, что было бы, если бы — после того, как я увидела новую сторону своего мужа, все больше убеждалась, что не могу остаться.

Однажды ночью Энцо ворвался ко мне в комнату, и мы стали терзать друг друга ногтями, как два животных во время течки. Мы не контролировали себя всю ночь, наши тела говорили вместо наших ртов. Это был рай… и ад.