Глава 29

Энцо

Я закрываю глаза, ожидая прихода смерти. Если так решила моя маленькая тигрица, то я приму это.

Я чувствую, как нож впивается в мою кожу, но это только на поверхности.

— Готово, — говорит она, побуждая меня открыть глаза. Я хмуро смотрю на нее, мои руки лежат на груди. По коже стекает немного крови, но, ощупывая рану, я отмечаю ее края.

— Это А. Теперь ты мой навсегда. — Она поднимает подбородок, осмеливаясь возразить мне.

Усмехаясь, я могу только согласиться с ней.

— Если я жив, я твой, и, если я мертв, я тоже твой. При любом раскладе ты выиграешь, — добавляю я шутливо, но выражение ее лица становится серьезным.

— Как я могу убить тебя, если это означает убить мое собственное сердце? Я не могла убить тебя, когда думала, что ты предал меня, тем более сейчас, когда я знаю правду.

Она опускает нож и опускается на колени, пока мы не оказываемся на расстоянии одного вздоха друг от друга.

Ее руки тянутся, чтобы погладить мою челюсть, ее глаза опущены вниз и наполнены меланхолией.

— Я так долго любила тебя, Энцо, — начинает она, и эти слова сжимают мое сердце, как ничто другое. Черт возьми, если бы я не мечтал услышать, как она говорит мне это столько раз за эти годы.

— Даже когда я не понимала, что такое любовь, — продолжает она, уголок ее губ дергается вверх, — ты был для меня особенным. Ты относился ко мне как к королеве, и впервые я подумала, что, возможно, я стою чего-то большего.

Знать, что она не признает свою собственную ценность, для меня больнее всего, потому что это означает, что я не сделал свою работу правильно.

— Так и есть, моя маленькая тигрица. Для меня ты стоишь всего.

И я клянусь, что с этого момента я заставлю тебя увидеть, какое ты сокровище.

— Но ты также причинил мне боль, — она делает глубокий вдох, опуская глаза, — так много и так часто… Я была готова предложить тебе свое уже избитое сердце, а ты швырнул его мне в лицо. Я была готова открыть тебе свою душу, и твой первый отказ причинил такую боль, что я не думаю, что когда-либо снова ослаблю бдительность — боялась, что ты покончишь со мной.

— Мне так жаль! Черт! Словами не выразить, как я сожалею о своем отвратительном поведении. Я просто прошу тебя дать мне еще один шанс. Позволь мне любить тебя и доказать тебе, что твое сердце в безопасности со мной, так же как мое в безопасности с тобой, — я поднимаю руку и беру немного крови из своей груди и размазываю прямо по ее сердцу.

Она улыбается, первая искренняя улыбка за всю мою жизнь, и мне хочется плакать от этого зрелища.

— Хорошо, — шепчет она, и я, не теряя времени, притягиваю ее к себе, обхватываю руками ее грудную клетку и прижимаю ее губы к своим. Я дразню ее, просовываю язык внутрь и пожираю ее, как изголодавшийся мужчина.

— Маленькая тигрица, — вдыхаю я ее, вдыхая ее сущность, — помнишь, как ты обвинила меня в том, что я тебя околдовал? — спрашиваю я, забавляясь, когда она краснеет при воспоминании. — Это я должен обвинять тебя в колдовстве, потому что не думаю, что есть что-то более сильное, чем то, что я чувствую к тебе. Это просто… эрос.

Любовь, которая превосходит все.

Ее глаза расширяются в понимании, а рот открывается для небольшого хныканья.

— Я тоже. Даже когда я хотела тебя ненавидеть, я любила тебя так сильно, так сильно, что думала, мое сердце разорвется, — она качает головой, ее лицо полно эмоций.

— Ты единственный для меня, Энцо. Ты всегда был таким, — она лукаво улыбается, ее пальцы ласкают мою челюсть, — ты же понимаешь, что я никогда не смотрела на другого мужчину.

— И это, — говорю я, быстро чмокая ее, — делает меня самым счастливым человеком. Потому что, поверь мне, если бы ты смотрела, их бы уже не было в живых.

— Дикарь, — хихикает она, поднимая бровь.

— Но это правда, — заявляю я, не в силах отвести от нее глаз.

Мечта сбылась.

— Последний вопрос, — говорит она, смущенно отводя взгляд. — Ты… — ее дыхание перехватывает в горле, и она слегка кашляет, — чувствуешь ли ты отвращение ко мне теперь, когда я убила свою собственную семью? — она не встречает моего взгляда, поэтому я пальцами поворачиваю ее лицо к себе, уговаривая посмотреть мне в глаза.

— Не стыдись ничего, маленькая тигрица. Только не со мной. Я обвожу контур ее щек, теряясь в ясности ее глаз, — как я могу испытывать отвращение к тебе, когда я сделал то же самое со своими. Мы похожи больше, чем ты думаешь, — я ободряюще улыбаюсь ей, — две части, вырванные из единого целого, которые наконец-то снова соединились. Если есть такая вещь, как родственные души, то ты — моя. Никогда не сомневайся в этом.

— Ты такой сладкоголосый дьявол, — бормочет она себе под нос, но уголки ее рта тянутся вверх, — она пытается побороть улыбку.

— А ты — моя чертова маленькая тигрица, и я должна признать, что мне было приятно смотреть, как ты забиваешь своего отца до смерти.

— Ты смотрел? — Ее глаза расширяются, и она ловит мою руку своей.

— Конечно. Я бы никогда не стал рисковать твоей безопасностью. Тем не менее, я хотел, чтобы ты сама распорядилась своей судьбой, — подмигиваю я ей.

— Спасибо, — глубоко вздыхает она, — мне нужно было это сделать. Мне нужно было вернуть свою независимость и все, что они у меня украли. Я знаю, что это хреново, но.

— Никаких «но», маленькая тигрица. Не сомневайся в себе. — Она поджимает губы, но медленно кивает, ее глаза смотрят на меня.

Я продолжаю прикасаться к ней, ощущение ее объятий стоит всех лет тоски. Мои руки повсюду на ее теле, я прижимаю ее к себе, вдыхая ее аромат и наслаждаясь этой мечтой, ставшей реальностью.

— Энцо, — внезапно называет она мое имя, выражение ее лица довольно задумчивое.

— А? — спрашиваю я, мои губы уже прослеживают ее шею, я жажду ее, нетерпелив к ней.

— Займись со мной любовью, пожалуйста, — тихо шепчет она, на ее щеках краснеет маленькая точка.

— Тебе не нужно просить дважды, маленькая тигрица.

Я очень стараюсь контролировать себя и дать ей медленный и чувственный опыт. После неудачи прошлого раза я хочу, чтобы она почувствовала всю мою любовь.

Я провожу рукой по нижней части ее груди, берусь за свитер и стягиваю его с нее. На ней нет бюстгальтера, и от вида ее пышных сисек у меня пересохло во рту.

— Черт, просто от одного вида тебя такой, — качаю я головой, слова меня подвели.

Но сегодня я намерен поклоняться ее телу, чтобы у нее не осталось сомнений в моих чувствах.

Ее пальцы обводят мою рану, ее брови сведены вместе.

— Больно? — спрашивает она, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. Ее язык ускользает, и она проводит по контуру раны, слизывая кровь. Я чувствую покалывание в этом месте, но ее рот как панацея, снимающая всю боль и оставляющая после себя только блаженство.

Она медленно продвигается вверх, облизывая мою шею, пока не доходит до челюсти, в ее глазах искра озорства.

— Ты собираешься быть сегодня непослушной тигрицей? — спрашиваю я, и она хихикает, ее руки обвиваются вокруг меня, ее губы ищут мои.

Я целую ее, словно она — берег, а я — море, волны, поглощающие приветливый песок, забывая, где кончается одно и начинается другое. Выкованный в огне, но закаленный в воде, инь и янь бытия.

Потому что только в ее объятиях я по-настоящему чувствую себя целым.

Я крепко прижимаюсь к ней, когда наши рты сливаются вместе, ее соски касаются моей груди, моя кровь еще больше размазывается по ее первозданному полотну.

Покусывая ее губы, я перехожу к ее щеке, проводя языком к ее уху.

— Бездна, — шепчу я, касаясь ее кожи, — подобно бездонной яме, мои чувства к тебе не знают границ. Пустота или бесконечность, это лишь вопрос перспективы.

Она поворачивает голову ко мне, ее зрачки расширены от желания, радужки утопают в возбуждении,

— Бесконечность, — улыбается она. — Мне это нравится, — говорит она, и ее губы снова оказываются на моих.

Я медленно опускаюсь на нее, мое тело покрывает ее тело, мои руки блуждают по обнаженной плоти. Опустив голову ниже, я двигаюсь ртом по ее шее, добираясь до сисек. Я беру один бутон в рот, проводя по нему языком, а другой массирую рукой.