Но потом все это исчезает.



— Вам повезло, — говорит мне врач, просматривая мою карту. — Пули не задели жизненно важные органы. Все могло быть гораздо хуже.

Мама — одна из моих первых посетительниц, и она постоянно сетует на то, как плохо я выгляжу и как она думала, что я не выживу. Мне сказали, что Киара приходила навестить меня, но она не задержалась.

Неужели она пришла убедиться, что я умер?

— Что ты сделал, сын мой? — кричит мама, и я вздрагиваю.

— Я в порядке, мама, — поспешно заверяю я ее, но, видя, как она волнуется, мне вдруг приходит в голову другая идея.

Поскольку все мои планы были саботированы, мне нужна альтернатива, чтобы заставить Маркези заплатить. Из своих источников я узнал, что и Хименес, и его сын Карлос мертвы. Вся его организация умирает, и я уже предвижу, как разные картели будут бороться за господство. Это не сильно повлияет на меня, поскольку я каким-то образом оказался с деньгами Мартина и инвестициями Хименеса. Единственный недостаток в том, что я застрял с пусть и процветающей империей.

Что касается Маркези… Теперь, когда Хименес больше не может мне помочь, мне придется придумать что-то другое. И, возможно, у меня есть как раз то, что нужно…

— Мама, мне нужно сделать так, чтобы все поверили, что мне хуже, чем есть на самом деле, — говорю я ей, объясняя свои доводы.

Если Маркези подумают, что я на грани смерти, они поспешат приехать в Нью-Йорк и заявить о себе как о фактическом правителе семьи Агости. Они, вероятно, скажут, что будут делать это до тех пор, пока Лука не достигнет совершеннолетия, замышляя убить его до того, как это произойдет.

Эта мысль еще больше разжигает мою ненависть, и я прошу маму переехать в дом вместе с Лукой, чтобы убедиться, что никто его не тронет.

Осталось еще три. Еще трое падут. Еще трое будут страдать.

Игра только началась.

Часть III

Хорошие вещи приходят к тем, кто ждет или лежит в коме пять лет. А теперь пришло время получить свой фунт плоти.

— Из дневника Аллегры

Глава 23

Аллегра

Настоящее время

Улыбка играет на моих губах, я крепко держу ручку, небрежно вычеркивая имя Рокко из списка. Мои движения все еще немного напряжены, но этого следовало ожидать, проведя так много времени без движения.

— Что вас так обрадовало, мисс? — Лия присаживается рядом со мной, поворачивая шею, чтобы заглянуть в мой список.

— Рокко мертв, — говорю я ей. Я только что увидела статью в новостях, и внутри меня образовалась необъяснимая радость.

В конце концов, есть справедливость.

Почти пять лет. Именно столько я томилась здесь, почти сгнивая на этой проклятой кровати, и ради чего? Чтобы какие-то жадные ублюдки накопили еще больше богатства?

Моему ребенку почти пять лет, а когда я видела его в последний раз, ему было меньше недели. Как это может быть справедливо?

Как идиотке, мне пришлось вбивать это в голову, пока я не поняла, что ничего справедливого не бывает. То, что я считала правильным, — всего лишь куча дерьма. Мир не вращается вокруг справедливости. Нет, он вращается вокруг власти. И те, у кого она есть, устанавливают стандарты справедливости.

— О боже, — Лия подносит руку ко рту, шок охватывает ее черты.

Я воздерживаюсь от того, чтобы добавить, что Энцо тоже был ранен, поскольку она была его фанаткой номер один с момента моего пробуждения. Потребовалось много убеждений, прежде чем она согласилась помочь мне притвориться, что я все еще в коме.

Я все еще слаба, но не могу позволить себе дать кому-то возможность причинить больше страданий. И прежде чем проявить себя, мне нужно стать сильнее.

Я уже начала физиотерапию, заставляя свое тело и доводя его до предела — и все это для того, чтобы я могла привести свой план в действие.

Я снова смотрю на свой список, на четыре имени, которые все еще не вычеркнуты. Их час придет, и на этот раз я не проявлю милосердия.

Забавно, что я осуждала Энцо за его безжалостные методы, но мир продолжает доказывать мне, что я не могу победить иначе. Так что мне тоже придется сменить тактику.

Я стану самой безжалостной.

Они должны были убить меня, когда у них был шанс, потому что теперь я жажду крови. Я потеряла почти пять лет из жизни моего ребенка — пять лет, которые я никогда не верну. И ничто не ранит сильнее, чем осознание того, что он называет эту суку мамой.

— Помоги мне спуститься, — прошу я Лию, медленно перекидывая ноги через кровать и опускаясь на пол. Она держит меня за руку, пока я встаю на обе ноги, немного шатаясь, но сохраняя вертикальное положение.

— Мне нужно одеться, — говорю я ей, и она хмурится.

— Но мисс…

— Мне нужно поехать в больницу. Увидеть своими глазами, что он действительно мертв, — лгу я ей.

На самом деле я хочу увидеть Энцо и состояние, в котором он находится — кто знает, может быть, сегодня я вычеркну второе имя.

— Но… — Лия продолжает протестовать, и я резко смотрю на нее.

— Я поеду, — заявляю я, мой тон немного жестче, чем предполагалось. Она глубоко вздыхает, но помогает мне одеться.

Я и раньше совершала небольшие поездки, но не заходила слишком далеко. Все это было попыткой вернуть хоть какое-то подобие независимости, снова почувствовать себя живой.

Мы подобрали мне одежду так, чтобы она была похожа на одежду Лии. Я могу войти и выйти из Сакре-Кёр, только притворившись ею.

— Ты уверена? Ты знаешь, что я не могу пойти с тобой, — продолжает она, нахмурившись. Поскольку у нас только одно удостоверение личности, только один из нас может выходить на улицу в одно и то же время.

— Я справлюсь, — говорю я, когда она накидывает мне на плечи легкую куртку.

— Вот, — она передает мне трость, телефон и немного денег. — Позвони мне, если что.

— Не волнуйся, Лия. Я уже не та, что была раньше, — отвечаю я. — Я уже не такая наивная.

— Именно этого я и боюсь, мисс, — шепчет она, но я не обращаю на нее внимания, направляясь к выходу из комнаты.

Лия заметила резкую перемену во мне с тех пор, как я проснулась, и она очень громко заявила об этом. Она продолжает говорить, что я должна оставить прошлое в прошлом и наслаждаться своим вторым шансом на жизнь.

А я говорю, что пусть эти ублюдки читают свои последние молитвы, потому что не остановлюсь, пока все имена в этом списке не будут вычеркнуты.

Лия думает, что знает, что со мной случилось, но она понятия не имеет. Мне до сих пор снятся кошмары о Киаре и о том, что она со мной сделала — мой близнец забивает меня до смерти.

Я только что уложила Луку спать, когда она вошла, ее выражение лица было отвратительно самодовольным, когда она оглядела меня с ног до головы.

— Все еще жирная сука, — прокомментировала она, злобная улыбка расползлась по ее лицу. Я постаралась быть умнее и не ответила на ее колкость.

— Что ты здесь делаешь, Киара? — она была последней, от кого я ожидала, что она придет поздравить меня с рождением ребенка.

— А что еще, — она сделала несколько шагов внутрь, оглядываясь по сторонам, ее глаза остановились на Луке. Я встала перед ним, не желая, чтобы она находилась рядом с моим ребенком. Я скорее умру, чем позволю этому ничтожеству хоть что-то сделать с моим драгоценным мальчиком. — Я хотела посмотреть на твое отродье.

— Ты увидела. Теперь можешь идти.

— Так вот как ты приветствуешь свою сестру? После того, как мне пришлось выйти замуж за Франце из-за тебя. По крайней мере, тебе достался секси. А мне достался тот, который едва мог поднять свой член. И даже тогда я его почти не чувствовала.

— Не будь грубой, — мое лицо исказилось от отвращения. — Я удивлена, что Франце не убил тебя, ведь мы оба знаем, что ты легла в брачную постель не девственницей.

Киара рассмеялась мне в лицо.