Я хмурюсь, боясь, что сделала что-то не так.

Из ниоткуда его рука вырывается, пальцы обхватывают мое горло и перекрывают поток воздуха. В один момент я оказываюсь у него на коленях, в другой — прижатая к стене, вися в воздухе. Слезы собираются в уголках моих глаз, когда я размахиваю руками, пытаясь отстранить его от себя.

Его рот изгибается в уголках губ в садистской манере.

Это не Энцо… Это не может быть тот самый Энцо!

— Аллегра, Аллегра, — цокает он, но его хватка на мне ослабевает, отчего я могу нормально дышать. — Я действительно думал, что ты будешь другой.

— Что ты имеешь в виду? — прохрипела я, и жестокая улыбка растянулась на его лице.

— Неужели ты настолько жалкая? — размышляет он, изучая меня с отвращением. — Мне было интересно, как долго ты продержишься. Как долго будешь раздвигать для меня свои маленькие ханжеские ножки. Но я не понимал, что все, что для этого нужно, это крошечная толика внимания.

— Энцо, это не смешно, — добавляю я, мои губы дрожат. Но даже когда я надеюсь, что это всего лишь плохая шутка, его лицо говорит мне, что это не так.

И это убивает меня изнутри.

— Тебе так хочется попрыгать на моем члене, что это уже даже не весело, — продолжает издеваться он, проводя пальцем по моей щеке. — Я не думал, что с тобой будет так легко. Ты действительно думала, что сможешь меня заинтересовать? — он поднимает н бровь, но я не отвечаю. Чем больше он говорит, тем больше я стараюсь сохранить самообладание, не разрыдаться и не дать ему возможность увидеть мою боль. Потому что именно этого он и добивается.

— Ты действительно думала, что меня заинтересует бедная деревенская девушка, которая была лишь источником смущения? — я мотаю головой, обхватывая пальцами его руку и пытаясь оторвать ее от моей шеи.

Я не могу это слушать…

— Скажи мне, жена, ты смотрелась в зеркало? Знаешь, это отражающее стекло, которое показывает тебе, как ты выглядишь, — его улыбка расширяется, он знает, что попал в точку с одной из моих неуверенностей.

— Да, и мне нравится то, что я вижу, — отвечаю я, пытаясь сдержать всю обиду, которую чувствую. Не позволю ему победить.

Он смеется, все его тело дрожит от несуществующего веселья.

— Ты, наверное, единственная, — продолжает он крутить нож в моем сердце. Я дважды моргаю, слезы почти вырвались наружу. — Должен сказать, это было весело, но я больше не могу испытывать интерес. Может, если бы ты держала свои ноги закрытыми немного дольше… — он прерывается, его рука скользит по внутренней стороне моего бедра.

Я пихаю его, пинаю и бью, пока он не убирает руку с моего горла.

Я падаю на пол, дыхание сбивается, сердце разрывается на части.

Смотрю на него сквозь опущенные ресницы и вижу только самодовольного мужчину, который злорадствует, что выставил крестьянскую девушку на посмешище.

— Я даже введу тебя в курс дела, — он встает передо мной на колени, подталкивая пальцем мою челюсть вверх, так что я смотрю на него. — Я выиграл себе совершенно новую яхту благодаря твоей легкой капитуляции. Ка думаешь, почему я был так добр к тебе? — он тихо посмеивается. — Ты думала, что такая женщина, как ты, сможет удержать мой интерес?

Забавляясь, он качает головой, встает и направляется к двери.

— С другой стороны, теперь я могу перестать притворяться и вернуться к шлюхам, поскольку, — он с отвращением смотрит на меня, — ты не стоишь даже жалкого секса.

В какой-то момент он выходит из комнаты. Я остаюсь в том же положении, глядя на закрытую дверь.

Что случилось?

Даже когда я пытаюсь все рационально осмыслить, ответ только один.

Он играл со мной.

Как я и предполагала. И все же, даже несмотря на то, что тоненький голосок говорил мне, что, зачем такому человеку, как Энцо, вообще смотреть на такую, как я, я предпочла не обращать на это внимание.

Раз в жизни кто-то был добр ко мне, и, как бродячая собака, я привязалась к руке, которая меня кормила.

Неужели я правда настолько жалкая?

Глава 14

Энцо

«Позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо, Энцо».

Эти слова продолжают звучать в моей голове, и как бы я ни старался, я не могу заставить их остановиться.

Почему она должна была сказать именно эти слова… Почему? Это вызвало во мне то, что я хранил в себе годами.

Я сорвался. И слова хлынули из моего рта. Я хотел причинить ей боль, проникнуть глубоко внутрь и заставить ее ненавидеть меня — навсегда.

Но ее лицо… такое опустошенное, вероятно, ранило меня больше, чем ее.

Дойдя до своей комнаты, я закрыл за собой дверь и уединился с бутылкой виски, которую держал в ящике стола.

Моя единственная надежда — сбежать, но по мере того, как я пью все больше и больше, воспоминания становятся яснее, чем когда-либо.



Девять лет

— Разве ты не прекрасен в своем маленьком костюмчике?

Дама передо мной воркует, ее глаза жадно бродят по моему лицу и телу. Я наклоняю голову в сторону, но ничего не говорю. Когда я не реагирую на ее очевидную попытку добиться от меня покорного ответа, она бьет меня по лицу.

— Гнилое дитя, думаешь, что ты намного лучше всех, не так ли? — ее губы вытягиваются в тонкую линию.

Я не сопротивляюсь. Я научился никогда не сопротивляться. Это не первый раз, когда она пытается добиться от меня реакции с помощью насилия.

— Убирайся с глаз моих! На сегодня с меня хватит. — Она отстраняет меня взмахом руки, и я не задерживаюсь.

Миссис Вудс — не добрая женщина, как бы ей ни хотелось, чтобы люди считали иначе. Все в школе любят ее, потому что видят только ее очаровательную сторону. Но когда кто-то перечит ей, она перестает быть доброй.

Все началось с того, что я был равнодушен к ее комплиментам. Когда она увидела, что я и глазом не моргнул, не поблагодарил и не ответил на комплимент, она принялась меня оскорблять. Для нее стало обычным делом комментировать мою внешность, дожидаясь, пока я буду улыбаться, прежде чем закончить все это унижением, как она сделала сейчас.

Я вздыхаю, когда иду в конец ряда.

Не то чтобы я делал это специально, но я научился различать, когда люди искренне добры ко мне, а когда пытаются что-то получить. А миссис Вудс не хотела бы ничего больше, чем быть в выигрыше у моих родителей.

Все мои одноклассники выстроились в шеренгу, готовясь выйти на сцену, где готовится к началу наш спектакль, посвященный окончанию года.

Поскольку я уже однажды нагрубил ей, мне предложили роль с наименьшим количеством реплик. Но я не жалуюсь, так как лучше бы я вообще не играла в этой пьесе. Я ненавижу, когда на меня падает свет прожекторов, и все начинают делать комплименты моему лицу.

Как будто они не видят ничего, кроме моего лица.

Я лучший ученик в классе, но до меня доходят слухи, что родители заплатили, и поэтому учителя благоволят мне. Это никак не связано с моими собственными достижениями.

Спектакль идет хорошо, как мы и репетировали. Но именно в конце, когда мы кланяемся зрителям, я слышу знакомые слова.

— Ух ты, какой красивый ребенок. Он будет таким красивым мужчиной, когда вырастет.

— Вы видели его глаза? Я никогда раньше не видела такого оттенка.

— Он точно выиграл в генетическую лотерею.

Подобных комментариев становится все больше и больше, и тут появляется моя мама, сидящая в первом ряду с довольной улыбкой на лице.

Она только что показала своего драгоценного сына.

Рядом с ней стоит моя младшая сестра Каталина, одетая в розовое платье, которое делает ее похожей на куклу — следующий проект матери.

Мы снова пробираемся за кулисы, и мама с сестрой ждут меня.

— Энцо! — радостно приветствует меня Лин, отпустив руку матери, чтобы подбежать ко мне.

Я беру ее на руки и качаю, нежно целуя в лоб.

— Я все еще не могу поверить, что она не дала тебе главную роль. Мне придется с ней поговорить, — ворчит мама под нос, а я глубоко вздыхаю, не желая ввязываться в очередной конфликт.