— Я обещала, что буду ждать его, — шепчет она, делая глубокий вдох, чтобы снова не расплакаться.

По словам Каталины, Марчелло не так уж плох. Но, опять же, она влюблена в него по уши, поэтому я не могу доверять ее мнению.

— Все будет хорошо. Если нет, у тебя всегда есть дом здесь, со мной и Лукой.

Если Марчелло было недостаточно того, что его прошлое пропитано грехом, то его враги должны были нацелиться и на Лину. Я был вне себя от беспокойства, когда понял, что ее похитил сумасшедший, и я рад, что мы успели вовремя, пока с ней ничего не случилось.

Но представьте мое удивление, когда Лина рассказала мне, кто организовал ее похищение.

Чертова Киара.

Видимо, эта сумасшедшая стерва вбила себе в голову, что причина, по которой я всегда отвергал ее — это Лина. Поскольку я еженедельно навещаю Аллегру в Сакре-Кёр, я понимаю, почему в ее извращенном сознании она решила, что я влюблен в собственную сестру.

Честно говоря, после того как я услышал признание ее отца, многое начинает обретать смысл — например, ее одержимость стариками. И на этот раз она пошла и трахнула дядю Марчелло.

Пока мой отец был жив, у него было одно правило для нее — трахаться с кем угодно, но никогда не допускать конфликта интересов, например, конкурирующей семьи.

Похоже, теперь она действительно стала изгоем. И я, со своей стороны, не могу дождаться, чтобы избавиться от нее раз и навсегда.

— Не беспокойся обо мне, Энцо. Я в порядке, правда. Я просто хотела бы быть рядом с ним… Он совсем один… страдает, — фыркает она, и я притягиваю ее ближе.

— Он может позаботиться о себе. Почему бы тебе не сосредоточиться на себе? Ты вольна делать все, что хочешь, Лина. Не позволяй Марчелло или кому-либо ограничивать твой потенциал.

— Ты прав… Я должна, — она глубоко вдыхает, ее глаза закрываются. — Спасибо, — сонно пробормотала она.

Поцеловав ее в лоб, я закрываю за собой дверь и проверяю, как там дети, прежде чем идти в свою комнату.

Киара, должно быть, поняла, что облажалась, потому что с тех пор она пропала.

Но я жду. И скоро она последует за своими родителями в могилу.



Поздней ночью я вижу, как она пробирается в дом. Она думает, что действует хитро, но я все это время ждал ее. Я выхожу из своей комнаты в коридор и прислушиваюсь к ее шагам, пока она обыскивает дом в поисках каких-либо ценностей. Должно быть, у нее закончились деньги, если она так отчаянно стремится сюда.

Я внимательно наблюдаю за ней, пока она хватает все, что может, наполняя сумку.

— Нашла то, что искала? — наконец заговорил я, и она отпрянула назад, уронив свою сумку с грохотом. Ее глаза расширяются от страха, и она делает шаг назад.

Я неторопливо иду к ней, отбрасывая сумку в сторону.

Но когда я лучше вижу ее при свете, ее лицо, такое похожее на лицо Аллегры, но такое разное, я не могу удержаться. Она боится, и красная пелена застилает мне глаза, когда я смотрю на ее жалкий вид. Она, должно быть, заметила перемену во мне, потому что теперь забилась в угол, пытаясь сохранить дистанцию между нами.

В два шага я беру ее за горло и выжимаю из нее жизнь. Это было бы так легко. Еще немного давления, и я сломаю ее.

— Что ты наделала? — спрашиваю я ее сквозь стиснутые зубы. Я уже знаю, какое дерьмо она натворила, но я хочу услышать это из ее собственных уст.

— Не могу… дышать… — она пискнула, и у меня появилось желание крепче сжать ее в объятиях. Наконец-то вырвать из нее жизнь.

— Скажи мне. Что. Ты. Сделала? — проговариваю каждое слово, ослабляя хватку, чтобы она могла ответить.

— Она, блядь, заслужила это, — прохрипела она, и я ударил ее об стену. Она хнычет от боли, но выражение ее лица не меняется. Это смесь неповиновения и злобы, от которой у меня тошнит в животе.

Как же я мог жить с ней так долго?

— Ты мертва. Ты знаешь это, не так ли? — уголок моих губ кривится в насмешке. Она уже давно мертва. Я просто тянул время.

— Ты… не можешь. — Она заикается.

— Правда? — спрашиваю я с иронией, и мои пальцы впиваются в ее кожу, перекрывая поток воздуха.

— Папа? — крошечный голосок останавливает меня на моем пути.

Я оборачиваюсь и с ужасом смотрю, как мой сын входит в комнату, его лицо выражает беспокойство.

— Что ты делаешь с мамой?

Я тут же отпускаю ее, и она, пошатываясь, поднимается на ноги.

— Мы с твоей мамой просто вели взрослый разговор, — объясняю я ему, глядя на нее сбоку, чтобы она держала рот на замке.

Она была спасена только что.

Но ненадолго.

— Почему бы тебе не пойти спать, Лука? Я приду почитать тебе сказку через несколько минут, — я уговариваю его выйти из комнаты, и, к счастью, он слушается.

Когда он исчезает из виду, я поворачиваюсь к ней лицом — отбросу моего существования.

Ей с трудом удается встать, и она насмехается надо мной.

— Ты не можешь меня убить, да? Что ты скажешь своему сыну? — у нее самодовольное выражение лица, она уверена, что Лука спасет ее.

О, как она ошибается.

— Правду. — Я делаю несколько шагов к ней. — Что его мать была гребаной шлюхой и предательницей в придачу, — я лгу. Думаю, она так и не поняла, что я знаю, кто она на самом деле.

Ее уверенность исчезает, и она инстинктивно падает, ее задница ударяется о пол с гулким стуком. Она тащится назад, ее глаза дико ищут выход.

— Я думаю, он скорее осудит меня за то, что я не убил тебя раньше. — Жестокая улыбка растягивается на моем лице.

Еще один шаг. Еще один шаг. И она мертва.

— Правда? — тянет она, ее лицо меняется от страха к уверенности. — Тебе не следовало отправлять его в свою комнату. Теперь ты будешь отвечать за его смерть.

Ее слова останавливают меня на месте.

— Что ты имеешь в виду? — я не пытаюсь скрыть внезапный ужас в своем голосе. В конце концов, Лука — это то место, где я провожу черту.

— Скажем так, я приехала не только за фамильным серебром, — комментирует она, самодовольно поднимая руку, чтобы показать мне маленький пульт дистанционного управления.

Я прищуриваюсь, и до меня медленно доходит, что она имеет в виду.

Нет… Нет…

Я делаю шаг назад, еще один, а затем на полной скорости бегу к комнате Луки. Я врываюсь в дверь и хватаю его, крепко прижимая к своей груди, как раз перед тем, как громкий шум раздается со стороны его кровати, взрыв достаточно мощный, чтобы толкнуть меня вперед, но достаточно слабый, чтобы не вырубить меня.

— Все хорошо, Лука. Папа здесь.

Я провожу рукой по его лицу, целую его щеки и шепчу успокаивающие слова.

Черт возьми!

Я недооценил Киару, и это моя вина. Но в следующий раз, когда мы пересечемся, я покажу ей, как сильно она может давить на меня, пока я не превращусь в ее оживший кошмар.

Глава 26

Аллегра

Прокручивая вниз на своем планшете, я усмехаюсь, когда понимаю, что все эти методы пыток требуют множества приспособлений, которые у меня нет возможности приобрести. Потому что Киара заслуживает самого лучшего, и я стремлюсь дать ей именно это.

Она наконец-то заплатит за то, что сделала со мной, и я буду наслаждаться, наблюдая за ее болью, когда жизнь вытекает из ее тела.

— Мисс, что это? — лицо Лии побледнело от ужаса, когда она мельком взглянула на изображение на моем планшете. Ее руки двигаются, чтобы сделать знак креста, и я воздерживаюсь от того, чтобы закатить глаза.

Лия слишком невинна для своего собственного блага.

— Это, — начинаю я, наклоняя экран, чтобы она могла лучше видеть, — сицилийский бык. — Я объясняю, что в древние времена его использовали для медленного поджаривания людей до смерти.

Поскольку сжигание заживо может быть одним из самых мучительных способов смерти, мне придется подумать, как использовать это в своих интересах, учитывая, что я не совсем купаюсь в деньгах.

Есть только одна маленькая проблема — никто не знает, где находится Киара.