Настя кивнула, не поднимая глаз.

— Да, и… там такие замечательные стихи, Максим, ты невероятный талант! Я хотела сделать тебе сюрприз, — она наконец подняла на меня виноватый взгляд. — Я договорилась с подругой, её отец работает в издательстве. И… ну, сборник твоих стихов уже в печати.

В этот момент я едва не схватился за голову.

— Ты что наделала! — тихо проговорил я, чувствуя, как внутри поднимается волна беспокойства. Я не знал, смеяться или плакать. — Настя, ты хоть понимаешь, что ты сделала?

Её лицо стало ещё более виноватым, если это было вообще возможно. Она нервно переступила с ноги на ногу, не зная, куда девать свои руки.

— Я хотела сделать сюрприз, — пробормотала сестра, опустив голову. — Я думала, что тебе понравится, когда ты увидишь, как все читают тебя! Тут совсем нечего стесняться…

Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Конечно, она не могла знать, что одна из тех «моих» поэм — это стихотворение Лермонтова. Меня и так немного грызла совесть, что я выдал его творчество за своё на дуэли, но больше на этом выезжать я не хотел. А теперь…

— Где это издательство? — резко спросил я, уже накидывая на себя пальто и направляясь к выходу.

Настя явно поняла, что дело серьёзное, и быстро зашагала следом за мной.

— Это «Печатный Дом» на Невском проспекте.

— Отлично, — пробормотал я, хватая плащ с вешалки. — Пойду разбираться.

— Максим, подожди! — Настя побежала следом, но я уже был на пути к дверям.

— Никаких «подожди», — отрезал я, резко открывая дверь. — Мне нужно остановить это до того, как оно распространится.

Я вышел на улицу в темпе, который едва не перешел на бег. Настя, не отставая, бежала за мной, пытаясь что-то сказать, но я был сосредоточен на другом. В голове крутилась одна мысль: если я не остановлю печать, то совесть меня загрызет с потрохами.

«Печатный Дом» на Невском проспекте был внушительным зданием с высоким фасадом и массивными дубовыми дверями. Я влетел туда, как буря, не обращая внимания на удивленные взгляды работников. К моему счастью, здание ещё не закрылось, хотя дело шло к позднему вечеру.

За стойкой сидел мужчина средних лет в строгом костюме, с пышными усами и небольшими очками на носу. Он поднял голову, когда я подошёл, и окинул меня оценивающим взглядом.

— Чем могу помочь? — его голос был ровным, но в нём чувствовалось некоторое недоумение от моего внезапного появления.

— Мне нужно поговорить с редактором, который отвечает за поэтические сборники, — сказал я, стараясь говорить как можно более спокойно, но голос всё равно выдавал моё волнение.

— А кто, собственно…

Ай! У меня нет на это времени. Я стиснул зубы и вытащил свою бирку Судебного Бюро. Это ускорит процесс, пусть это и неправильно, но плевать.

Мужчина приподнял бровь, но ничего не сказал. Он встал и жестом пригласил меня следовать за ним. Мы прошли по длинному коридору, стены которого были увешаны портретами известных писателей и поэтов этого мира. Но ни одного из них я не знал, да и не то, чтобы обращал внимание. Сейчас я думал только о том, как остановить этот кошмар.

Когда мы вошли в кабинет редактора, я увидел за столом мужчину в очках, который что-то внимательно читал. Он поднял голову, услышав, как открылась дверь.

— Чем обязан? — его голос был спокоен, но в нём ощущалась лёгкая нотка раздражения оттого, что его прервали.

— Моё имя Максим Николаевич Темников, — я сделал шаг вперёд, сразу переходя к делу. — Вы недавно получили на печать сборник стихов под моим именем. Я требую немедленно остановить печать и распространение.

Редактор приподнял бровь, явно удивленный таким заявлением.

— Темников, говорите? — он перелистнул несколько страниц на своём столе, а затем кивнул. — Да, действительно, ваш сборник уже в печати. Но… боюсь, вы пришли слишком поздно.

— В каком плане поздно? — так и не дождавшись приглашения, я сел напротив него.

— Печать началась полторы недели назад, — спокойно продолжил мужчина, не обращая внимания на моё возмущение. — Большая часть тиража уже напечатана и отправлена в магазины. Продажи просто прекрасные, это первый за всю историю «Печатного Дома» случай, когда тираж раскупили за одни сутки. Мы, конечно, можем остановить дальнейшую печать, но те экземпляры, что уже ушли в продажу, вернуть не получится. И боюсь, с учетом предзаказов, нас просто не поймут.

Я сжал зубы, едва сдерживая ярость. Чёрт возьми, как же так вышло? Я понимал, что в мире, где печатные машины работают на полную мощность, за полторы недели можно напечатать тысячи копий.

— Хорошо, — выдохнул я, успокаиваясь и беря свои эмоции под контроль. — Остановите дальнейшую печать. Я оплачу те экземпляры, что ещё не были распространены.

Редактор кивнул, явно удовлетворённый тем, как я взял ситуацию под контроль.

— Это будет стоить вам довольно дорого, — заметил он, кивая на листок бумаги на котором он быстро написал несколько цифр.

От указанной суммы я едва не свистнул. Да уж, это действительно было дорого. Но выбора не было. Я заплатил, подписал все необходимые бумаги, и через несколько минут мне вручили пять десятков экземпляров сборника, который не успели распространить.

— Спасибо, — сказал я, забирая книги и направляясь к выходу.

Но не успел я сделать и пары шагов, как дверь снова распахнулась, и в помещение влетела Настя. Её лицо было раскрасневшимся, волосы слегка растрёпаны — видно, что она бежала сюда, не останавливаясь.

— Максим! — воскликнула она, подбегая ко мне. — Прости меня! Я… я не хотела, чтобы всё так вышло. Я думала, что тебе понравится…

Я посмотрел на неё, чувствуя, как остатки напряжения начинают уходить. Да, она наделала глупостей, но ведь она, действительно, хотела как лучше. А то, что я разозлился, больше мои заморочки, а не ее вина.

— Ничего страшного, — сказал я, пытаясь переключиться на более спокойный тон. — Я уже всё уладил. Остановил печать, выкупил оставшиеся экземпляры.

Настя опустила глаза, её лицо по-прежнему выражало вину.

— Я, правда, хотела сделать тебе подарок, — пробормотала она, нервно теребя рукав платья. — Я не думала…

Я вздохнул, потом положил ей руку на плечо, другой рукой удерживая стопку книжек.

— В следующий раз, Настенька, пожалуйста, спрашивай меня, прежде чем делать такие сюрпризы, — сказал я с лёгкой улыбкой. — Но ничего страшного. Вряд ли эти книги сильно распространятся. Стандартный тираж всего двести книг. В столице их даже и не заметят…

Она кивнула, но всё ещё выглядела виноватой. Я понимал её чувства, но сейчас было важно просто закончить этот день.

Когда мы вернулись домой, я положил оставшиеся книги на стол в своей комнате. Сестра всё ещё извинялась, но я не мог сердиться на неё. В конце концов, её намерения были чисты, и она в самом деле хотела сделать что-то хорошее.

Я взял один из экземпляров в руки и внимательно осмотрел его. Обложка была красивой — тёмно-синий бархат с золотым тиснением. На обложке была моя фамилия: Темников. А чуть ниже и помельче — инициалы.

Я открыл книгу. Страницы были напечатаны аккуратным шрифтом, а внизу каждой страницы стояла подпись: «Печатный Дом на Невском. Санкт-Петербург».

На мгновение я задумался, глядя на эту подпись. И почему раньше я на это никогда не обращал внимания?

Если Петра Первого нет в этом мире, то почему город все равно называется Санкт-Петербургом?

Зима в Санкт-Петербурге всегда наступала внезапно. Казалось, что только вчера туманная осень окутывала улицы города, а сегодня снежные хлопья уже мягко оседали на крыши дворцов и мостовые. Белизна покрывала всё вокруг — от берегов Невы до куполов набережных, и город, словно в сказке, замирал в этом первозданном, почти магическом спокойствии. Но за этой иллюзорной тишиной скрывалась бурлящая жизнь Империи, где каждое движение, каждое слово имело значение.

Император Алексей Сергеевич сидел на террасе Зимнего дворца, наблюдая, как снег мягко кружится в воздухе, словно в танце под невидимую музыку. Его взгляд скользил по замёрзшей глади Невы, вдоль которой тянулись покрытые инеем деревья и заснеженные улицы. Большой меховой плащ, наброшенный на плечи, защищал его от холодного ветра, но лицо оставалось открытым зимнему воздуху, который приносил с собой запах свежести и льда. Дыхание его было ровным, неторопливым — словно само время замедлилось в присутствии величественного правителя.