Так что он был должен Старому Вану, должен так, что за всю жизнь не сразу расплатишься. Потому и согласился на эту авантюру, хотя прекрасно понимал, что и его и Старого Вана могут тут же и прикопать… или в фундамент строящегося дома холодным раствором бетона залить. Но долг есть долг. Старый Ван мог бы и мимо в тот раз пройти, сделать вид что не увидел Ву-старшего, а уже потом, после всего — предложить помощь. Тогда у них был бы общий враг, ведь если бы Ву-старший добрался до Чон Джа и Юны, тогда…

Он даже думать не хотел, что было бы тогда, но точно знал, что Ву-старший тогда стал бы его врагом навсегда. И что он бы сделал все, чтобы отомстить ему… а тут и дядюшка Ван подоспел бы, бери не хочу. И это уже он бы просил Старого Вана пойти с ним на войну, а не наоборот. Но Ван так не сделал, поступил по-человечески, не прошел мимо грозящей беды, помог, да так, что себя подставил… так что теперь у Бон Хва и выбора-то особого не было. Страшно, конечно, вот так, с головой кидаться, но — надо.

Бон Хва вздохнул. Именно сейчас ему и нужен был Старший, но его конечно же не было. Вот всегда он так…

— Следуй плану, малыш. — раздался голос в голове: — просто следуй плану. Этот Ван не так прост, как кажется. Уж он-то точно из тех, кто умеет считать до десяти, но не показывает этого. Помни что он сказал — веди себя естественно, как будто ты молодой отморозок. Каким по факту ты и являешься.

— Чего это я молодой отморозок? — слегка обижается Бон Хва, глядя на маленькую сине-зеленую чашку из фарфора, которую поставили перед ним. В чашке — заваренный зеленый чай.

— Разве ж ты — старый? — хмыкает Старший: — ты и есть молодой отморозок. Поверил в свою силу и неуязвимость, чуть пером в бок не получил. Хватит трепаться, Бон Хва, играй свою роль. Как говаривал незабвенный Фредди — show must go on, не заставляй публику ждать. Помнишь, что нужно сделать? Подними руку и…

— Да, я помню. — отвечает ему Бон Хва. Смотрит на чашку чая перед собой, которую налила девушка в темном кимоно, двигаясь совершенно бесшумно. Налила, поклонилась и так же бесшумно — исчезла. За столом несколько человек. Пожилой, кряжистый мужчина с седыми волосами и тяжелым взглядом, одетый в дорогой костюм — слева от Ву-младшего. Худощавый, с резкими чертами лица в белой рубаке и очках — справа от Ву-младшего. И наконец сам Ву-младший, чем-то неуловимо похожий на своего старшего брата. Неожиданно он одет в яркую гавайскую рубашку, его лицо серьезно, он не смотрит на Бон Хва, его взгляд остановился на лице дядюшки Вана, который сидит по правую руку от него.

— … значит ты пришел сказать, что уважаемый Сирасони вышел из тюрьмы? — говорит Ву-младший, перебирая четки в руках: — что же… это без всякого сомнения лучшая новость за долгое время. Надеюсь, у него найдется время проведать нас. Мой старший брат и я — мы всегда отдавали дань уважения столпам Третьего Поколения. Пожалуйста передай Старшему Брату Сирасони, что он всегда желанный гость в любом из наших заведений. За все эти годы, проведенный в тюрьме он наверняка соскучился по женскому телу, приятному разговору, выпивке или азартным играм. Все это он может найти у нас.

— Да уж, время, проведенное в гостях у людей Старого Императора никому характер не исправит. — степенно отвечает дядюшка Ван: — в тюрьме нет возможности насладиться общением с женщинами или выпить чего-то покрепче чем чай.

— Двадцать пять лет ему дали. — качает головой Младший: — большой срок. Достаточный для того, чтобы забыть запах свободы. Как только старший брат вернется, мы обязательно пригласим братана Сирасони, дабы надлежащим образом отметить его выход на волю. Но как же он вышел раньше на целых… сколько? Десять лет?

— Связи сработали. Пересмотрели дело в апелляционном суде в связи с «вновь открывшимися обстоятельствами». — хмыкает Ван, опуская чашку с чаем и аккуратно ставя ее на деревянную подставку с изображением какой-то птички в ветвях плакучей ивы. Младший — задумчиво кивает головой.

— И эти обстоятельства… — говорит он вслух, не закончив предложение.

— Свидетели признались, что оболгали честного человека. Полицейские, которые задерживали Сирасони вдруг вспомнили что нарушили правила и применили слишком много силы, к сожалению, прокурор, который поддерживал обвинение давно умер, но его дочка вдруг вспомнила что он при жизни баловался алкоголем и брал взятки. Истина рано или поздно всплывает наружу… особенно если у тебя достаточно силы и денег. Кажется, один из свидетелей пропал… до сих пор не нашли. Похоже, что Сирасони собирает старую гвардию под свое крыло… — Ван откидывается назад: — и берет все в свои руки.

— Я и не думал, что так много братьев из Третьего Поколения осталось…

— Это не Третье Поколение. Это новые люди, которые помнят о нем. Младшие братья, племянники, сыновья… — и Ван слегка наклоняет свою массивную голов на толстой шее, совсем чуть-чуть, но со стороны видно, что он — кивает на Бон Хва, который сидит рядом.

— Сыновья… — глаза у Младшего прищуриваются, становясь похожими на бойницы: — так это правда? Сирасони оставил… как там тебя зовут, парень?

Бон Хва не вздрогнул. Он был готов к этому. Они с Ваном — все отрепетировали и теперь был его выход. Как там говорит Старший? Show must go on. Шоу должно продолжаться несмотря ни на что.

Он улыбнулся. Старший говорит — улыбайся, это раздражает. Особенно когда ты улыбаешься там, где ничего веселого нет. Улыбайся, малыш. Так что он — улыбается.

— Меня зовут Намгун Бон Хва. — говорит он и слегка наклоняется вперед: — и Сирасони по прозвищу Рысь — мне не отец. Я не признаю его своим отцом. Даже если тесты ДНК сходятся, мне плевать. Этот мудак бросил мою матушку и меня с братом, так пусть горит в аду, где ему самое место. И сегодня я пришел не для того, чтобы слушать пересуды о старом бандите, который скоро сам по себе сдохнет. Я пришел, чтобы предъявить вашему боссу, Ву-старшему. Но раз его нет — я скажу вам всем. Руки прочь от Чон Джа. Если кто-нибудь хоть взглядом, хоть мыслью… я его убью. А если вам есть что сказать по этому поводу, то я готов выйти один на один хоть с кем из вас. Прямо тут и прямо сейчас.

— … чего? — усмехается Младший и переглядывается с худощавым и седым, откровенно веселясь: — ты⁈ Да у тебя еще молоко на губах не обсохло такие вещи нам говорить. Если бы не твой уважаемый отец, тебе бы уже ноги сломали и за город вывезли.

— Говорят, что триада практикует такое, когда задолжавших молодых парней сперва под нож кладут, делают из них девочек, а потом в Тайланд продают. Хочешь взглянуть на курорты Пхукета? — добавляет пожилой: — думай перед тем как говорить, пацан.

— Я сказал. — Бон Хва встает и берет со стола чашку с чаем, к которой он так и не притронулся. Поднимает ее вверх и медленно — поворачивает кисть, выливая чай на полированное дерево. Ставит пустую чашку дном вверх.

— Завтра. — говорит он в наступившей тишине: — завтра вечером. В восемь вечера на стройке, где именно — Старый Ван знает. Пусть приходит сам Ву-старший и вы все. Там все и решим. Один на один, как когда-то все решалось. Если он не придет, значит зассал. Если вы не придете — значит такие же ссыкуны как и он.

— Что ты сказал⁈ — пожилой вскочил было с места, но Младший — вскинул руку, останавливая его. Бон Хва еще раз окинул всех взглядом и вышел в дверь, чувствуя, как сердце его колотится как бешеное.

— Что это такое было вообще⁈ — повышает голос Ким Ву Сан, хлопая ладонью по столу: — сопляк нам угрожать вздумал⁈ Да будь он хоть сто раз сын Сирасони я такого не спущу!

— Тихо. — говорит Младший: — тихо. Ван — объяснись. Что тут происходит и почему мы должны терпеть подобное? Ты хочешь нести ответственность за оскорбление, нанесенное моему брату молодым выскочкой?

— Я с ним пришел, чтобы он не натворил чего. — ворчит Ван и вздыхает: — молодой да горячий, сами видите. Но несмотря на это он вполне управляем. Просто ситуация вышла не очень. Действительно Ву-старший на эту Чон Джа нацелился. У меня спрашивал не должна ли она чего… а потом на квартиру к ней пришел, выследил.