— Квартиру менять придется. — грустит Бон Хва: — только устроились…

Глава 7

— И как мне себя вести? — спрашивает Бон Хва у своего внутреннего советника и наставника. Старший только хмыкает в ответ.

— Этот Ван фишку сечет. — говорит он с невольным уважением: — ты ж и есть молодой отморозок, у тебя во время конфликта крышу срывает конкретно. Это с одной стороны хорошо… в конце концов первую реакцию на страх ты преобразовал из «замереть» в «наброситься на опасность и бить ее по голове пока не перестанет признаки жизни подавать». Правильная такая реакция. А этот Ву — он же подстерегает Чон Джа не просто так. Я не параноик, но выстроить логическую цепочку от «он хотел выкупить долги Чон Джа» и до «надавить на нее всеми возможными способами» — не так уж и сложно.

— Какие люди! — тем временем говорит Ван, приближаясь к своей цели и голос его излучает фальшивую радость, с такой интенсивностью, что если не надеть свинцовый фартук — можно и передоз обучения получить. Цель оглянулась через плечо и досадливо поморщилась, отбрасывая окурок в сторону одним щелчком пальца.

— Кажется я говорил тебе не лезть к моим людям. — тем временем тон голоса дядюшки Вана меняется, резко переходя из «фальшиво-добродушного» в «тяжелый и угрожающий».

— Знаешь, а это даже хорошо, что ты тут. Как раз хотел с тобой потом перетереть. — говорит мужчина в кожаном пиджаке и темно-бордовой рубашкой под ним. Рубашка расстегнута на две пуговицы, так, что становится видно массивную золотую цепочку на груди. Ву-старший похож на сутенера, такими их изображали в фильмах семидесятых — весь с иголочки, яркий, модный, даже чересчур. На ногах у него туфли из крокодиловой кожи, с блестящими пряжками под серебро, пальцы рук украшают несколько массивных перстней. На запястье — дорогие часы с кучей циферблатов, какие-то браслеты из золота с маленькими якорями. Зализанные назад волосы, смазанные каким-то гелем. Несколько золотых зубов во рту.

— Так ты везунчик, Ву-старший. Говори, чего хотел и уматывайся отсюда. — Ван становится напротив Ву-старшего, широко расставив ноги и не вынимая руки из карманов. Весь его облик выглядит угрожающе, он словно бык перед тигром. Его оппонент смеривает его взглядом с головы до ног и криво усмехается.

— Ладно. — говорит он: — а это кто с тобой? Неужели внука в зоопарк водил? Давай-ка отойдем в сторонку, чтобы народ не пугать… да и камеры тут везде. А то потом твой позор школьники на смартфонах будут смотреть. «Старый дед получил люлей на парковке», твоему внуку будет стыдно.

— Это не внук. — коротко бросает Ван: — и ты не ответил на мой вопрос. Какого черта ты продолжаешь лезть к этой Чон Джа? Я же сказал, что она все еще работает на меня.

— Слушай, толстяк, видит бог, я не хотел тебе день портить прямо сейчас. — отвечает Ву: — но чуть попозже я бы все равно к вам в заведение заехал. Что касается твоего вопроса… да, я знаю что эта Чон Джа под твоей защитой. Ты мне говорил. — он опирается на капот своего автомобиля и прищуривает глаза: — и знаешь что? Мне насрать. Удивлен, старый? Знаешь, а ведь я и сам не понимал, пока в конфликт с тобой не пошел. Никто не лезет на Змею Вонг, потому что она — это посредник Третьего Поколения, да? Но… сколько того Третьего Поколения осталось? Три калеки? Если с Сирасони — то четыре? Если подумать… то один Сирасони и остался. Третье Поколение мертво, старик. И вы тоже — мертвы вместе с ним. Пора освобождать дорогу молодым. У меня под крылом сорок пять боевиков, а сколько у тебя? На одном авторитете Третьего Поколения держитесь? Знаешь, что сейчас будет? Сейчас я пойду и нагну раком эту твою Чон Джа и ее подружку. Потому что меня попросил так сделать один очень важный человек. И ты ничего с этим не поделаешь. Но если ты поможешь мне — тогда я могу взять тебя в свою команду. Потому что рядом со Змеей Вонг тебе ловить больше нечего. Она — пойдет на дно и утащит тебя с собой.

— Что за бред ты несешь, Ву… как тебе в голову такое приходит? Уважаемые люди не потерпят молодых отморзков, которые плевать хотели на честь и…

— Уважаемые люди! — Ву сплевывает на асфальт: — не неси чушь! С каких пор бандиты стали «уважаемыми людьми»? Это все… — он обводит рукой вокруг: — все, чем мы занимаемся — за деньги. Может быть когда-то старые бандиты и были «за честь» и все это «борись с сильными, защищай слабых», но теперь все — за деньги. Деньги и сила все решают. Вы постарели и ослабли, смирись с этим, толстячок.

— Вот поэтому никто не уважает Новое Поколение. — вздыхает Ван: — вы как саранча, готовы сожрать все и потом умереть с голоду на руинах страны. У вас нет чести, нет совести и самое главное — нет достаточно мозгов чтобы понять, что именно вы делаете не так. Ничто на свете не стоит так дешево и не ценится так дорого как вежливость. Я старше тебя на целую вечность, Ву, мог бы проявить уважение. Но нет, ты так и лезешь в бутылку.

— Уважение? — Ву еще раз сплевывает под ноги: — к чему? К кому? К тому овощу в больнице, в который превратился Сирасони? Да, я знаю что с ним случилось, знаю диагноз. Не делай такие удивленные глаза толстячок. Я же говорил тебе, что собирался нанести вам визит. Парни еще не знают, никто пока не знает, но у меня есть человечек, который задолжал мне за его сестру… так что он выдал мне все. И… я как раз хотел собрать парней и рвануть к вам в клуб. Поставить вас на счетчик. Будете работать под нами и выплачивать нам семьдесят процентов от прибыли. Видишь? Я добрый, оставляю вам целых тридцать. И можете объявить всему своему заведению «закрытый день». Отработаете бесплатно, а то парни мои давно не отрывались… опять-таки девки у вас там свеженькие… как эта Чон Джа.

— А… ему можно вот так говорить? — спрашивает Бон Хва: — он же напрашивается.

— Погоди. — поднимает могучую руку Ван: — погоди, дай поговорить.

— Ты? Мне? — Ву наклоняет голову, глядя на него: — малец, стой и радуйся, что я пока занят. Большие дяди разговаривают. Как закончим разговор, так я тобой займусь. Не обосрись только с испугу, как узнаешь на кого ты тявкать посмел.

— Да я и так вижу. — пожимает плечами Бон Хва: — но не впечатлен. Лучше скажи, чего тебе от Чон Джа нужно? Может сможем на берегу договориться? Чтобы до насилия не доводить…

— А малой дело сечет! — усмехается Ву: — давай. Вот что мне нужно… мне нужно чтобы эта сучка на коленях передо мной ползала, ясно? Чтобы тряслась и под себя гадила как только меня увидит и чтобы в голове только одно было — как же удовлетворить господина Ву. Сможешь так сделать? Ну вот видишь… — он с притворным сожалением качает головой: — никто так не может. Только я могу. Сейчас вот поднимусь наверх, да еще парней вызвоню, а через четыре часика все будет готово. Будет она под себя гадить и на коленях ползать. А ты, малой, можешь со мной пойти, будешь ноги держать, чтобы не дергалась.

— Значит у вас заказ… — говорит Бон Хва: — а… кто эти уважаемые люди, которые заказали такое с Чон Джа проделать?

— Что-то заговорился я с вами. — вздыхает Ву и поворачивается к Вану: — так что, толстяк? Расклад я тебе выложил. Никто вас не защитит, а сегодня вечером я с парнями нанесу визит к вам в клуб. Не будет больше заведения Змеи Вонг, а будет территория Братьев Ву. Будете на меня хорошо работать… можешь за себя не переживать, толстячок. За себя и дочурку свою… кажется у нее твоя внучка недавно родилась? Какая радость в семье…

— Вот за это вас и не любят. — вздыхает Ван: — нельзя членам семьи угрожать. Не по понятиям это. Наши разборки должны оставаться нашими разборками. Ты вспомни как старые кангпхэ себя вели. Когда Сирасони убил Пака, которого «Койотом Сохо» звали — он его вдове пансион выделил и обучение дочерям оплатил. Потому что семья — это святое. Ты не понимаешь, потому что нет у тебя семьи. Всю жизнь по девкам… да и те на твою могилу плюнут, как только сдохнешь. Самому не стремно так вот жить? Правду старики говорят — если кто неженат и детей нет, доверять такому человеку нельзя. Гнилой ты.