— А ты — старый, выживший из ума пень. Не хочешь по-хорошему, значит будет по-плохому. Мои парни разгромят ваш клуб и разгонят всех работников. Девок ваших всех заставим у нас работать, а сперва по кругу пустим. И Змею Вонг — тоже, она пусть и старая, но тут уж символизм самого действия, понимаешь? Так сказать, новый хозяин пришел, это нужно ощутить… нутром. — он хохотнул, показывая золотые зубы: — так что прочь с дороги, толстячок. Сейчас у меня дело, можешь пока бежать к своей хозяйке и передать ей мои слова. А я как закончу тут… так и приду. Можешь старой стерве сказать, чтобы пока готовилась. А ты малой — пойдешь со мной. Будешь ноги держать. Если постараешься, то тебе тоже дам обоих трахнуть… все равно когда парни приедут их уже так растрахают, что ноги не сведут…

— Больной ты человек, Ву. — качает головой Ван: — но раз такое дело… скажи-ка малыш, ты же все решил, да? Ты в деле?

— Я? — Бон Хва не понимает, чего от него хотят, но помнит о чем они договаривались: — конечно.

— Это хорошо. — кивает Ван и вынимает руку из кармана, на его толстых как сардельки пальцах тускло блестит медь: — знаешь, Ву… ты мне никогда особо не нравился. Как раз из-за таких вот приколов. Ты как будто не понимаешь грань между необходимостью и излишней жестокостью. — прежде чем Ву успел сказать хоть слово, здоровяк Ван вдруг оказался совсем рядом с ним и… Бон Хва только рот открыл, видя, как мужчинка в кожаной куртке и бордовой рубашке — оседает на асфальт.

— Быстрый. — констатирует Старший в голове: — не ожидал такого. И не только я не ожидал — этот Ву тоже расслабился, посчитал Вана старым и медленным, а он быстрый. Наверное, ссирымщик в прошлом. Или… не знаю — сумоист. Мораль — не стоит недооценивать противника глядя на его внешние данные. Никогда.

— А вот. — Ван находит что-то в кармане у Ву, который привалился к своему автомобилю и открывает его дверь: — помоги-ка.

Вместе они кладут отрубившегося Ву в салон, Ван быстро скручивает тому руки и ноги подвернувшимися под руку пластиковыми стяжками.

— Все. — говорит он: — у меня к тебе просьба есть. Сходи, узнай чья это камера торчит на фасаде. Просто узнай, ничего делать не нужно, я сам потом все сделаю. Информацию мне скинешь. И, да… ступай домой и девиц своих отсюда на всякий пожарный увези. Нельзя вам тут больше жить.

— Так мы только переехали!

— Все равно нельзя. На вот. — в руках у Вана появляется пачка денег: — в отель устройтесь. Но не в обычный, где удостоверение личности на ресепш показываешь, могут вычислить. Или в баню или в лав-отель идите, там и переночуете. Лучше в лав-отель, там ресепшн нет, автоматы жетоны выдают. Номер побольше снимите, который для групп, не разделяйтесь ни в коем случае.

— Но… почему? — Бон Хва не может понять, что за срочность. Ван достает ключи от автомобиля, которые вынул из кармана у Ву.

— Потому что теперь у нас обратного хода нет. — говорит он: — да и не было. Ладно, я поехал. Узнай чья камера там торчит, скорей всего это собственника парковки. И вон та, левее. И девчонок своих перевези. В школу бы я тоже не ходил, но как знаешь. Как девчонок перевезешь — приезжай в клуб, нужно будет перетереть за будущий план действий… такси возьми и эту Чон Джа тоже.

— Хорошо. — Бон Хва кивает и смотрит как черный автомобиль — уезжает с парковки, унося с собой потерявшего сознание Ву-старшего. Две мысли не дают ему покоя. Первая — это куда поехал дядюшка Ван, не на водохранилище ли случайно? И вторая — как отреагирует Чон Джа, когда он скажет, что они должны в лав-отель переехать? И еще одна — а что с инженером Ли делать?

Интерлюдия

— Ты уж извини меня, Ву. — говорит Ван, облокачиваясь на капот машины: — что так вышло. Но и надавить на клуб и Лиджуань я тебе не могу позволить. Потому как ты конечно же прав. Нету у нас больше никакой защиты. А у тебя… сколько? Тридцать человек есть? Насчет сорока пяти ты, конечно, насвистел, но это без разницы. Нам и десятка хватило бы. Нету у нас боевого подразделения, не хотела Лиджуань деньги на ветер выбрасывать. Такие как вы отоморозки — дорого обойдутся. Опять-таки не уследишь, так на голову залезут. Что? — он смотрит прямо перед собой на продолговатый предмет, завернутый в темный пластиковый пакет: — как ты там? Молчишь? Ну молчи. Понимаю. Но ты не обижайся. Я же признаю твою правоту. Действительно, мы из Третьего Поколения — уже динозавры. Я же и вовсе… никогда звезд с неба не хватал. Всегда на подхвате был, шестерил у старших. Так что сказать, что я вот прямо настоящий кангпхэ Третьего Поколения — не могу. Я просто рядом терся. Однако кое-что я все же усвоил. Знаешь, эти ребята были жесткими и даже жестокими, это да. И отмороженными тоже, далеко не джентльмены. Я вот помню, как тот же Сун и его ребята в свое время имели моду на улице стоять и похабные шуточки вслед дамам отвешивать. Соленые такие шуточки. Многие женщины бегом мимо них пробегали, закрыв лицо. Но… никогда никто из них не насиловал женщин. Западло было. По понятиям — если ты не можешь без насилия даже женщину уговорить с тобой лечь — то что ты за мужик такой? И заставлять девушек в кофейных домиках работать — не было такого. Девушки сами туда шли из-за нищеты да голода. И сутенеры были самыми неуважаемыми из всех, кто жизнь в тени ведет. Нормальные кангпхэ наоборот — защищали девчонок от беспредела. А сейчас? — он разводит руками в стороны: — ты на себя посмотри, Ву. Ты же самый настоящий сутенер! Вы жируете на девчонках, заставляете их работать на вас бесплатно, отбираете деньги, да еще и в долги вгоняете. Столько есть способов заработать, но вы всегда выбираете самые грязные. Иногда мне кажется, что это тебе просто нравится. А? Снова молчишь? Ну-ну. Знаешь… вот сейчас, когда ты молчишь, я даже немного по тебе скучаю. Что бы ты мне сейчас сказал, а? «Отпусти меня толстяк?» Не переходи на личности. У тебя вон, голова словно треснувший арбуз, я же ничего не говорю. У всех свои недостатки. Я вот например — давно руками не махал, забыл, как это. Переборщил малость. Хотел с тобой нормально поговорить, по душам… а потом… нет, врать не буду, все равно бы ты отсюда никуда не ушел, но хоть поговорили бы напоследок. А так… — Ван смотрит на траву перед автомобилем, на траве лежит продолговатый предмет, замотанный в темную пластиковую пленку, к одному из концов привязан большой камень: — лежишь и молчишь. Невежливо как по мне. Ну да ладно, пора мне уже назад ехать… твою машину брошу в пригороде, где камер нет. Что же до этого места… в свое время здесь шахта была, добывали не то уран, не то что еще… в общем теперь здесь все водой залито и вниз метров сто наверное… никто и никогда тут ничего не достанет и не найдет. Так что… придется тебе со мной общаться, Ву. Нечасто, но я сюда приезжаю. Поговорить, да помянуть… были у нас с тобой разногласия, Старший Ву, но кончились. О твоем младшем брате я позабочусь, не переживай. Приложу все усилия чтобы парень счастливым стал. Ну а нет… значит к тебе привезу, сюда же. Сам и воспитаешь потом. Пора нам прощаться… в следующий раз я сюда на Рождество приеду и на день Поминовения. Передавай привет остальным там внизу. Скажи — старый Ван прислал, велел кланяться. Да не вздумай ту чушь про Третье Поколение там кому сказать… есть там парочка из этих, лучше их не злить.

Раздался тихий всплеск и Ван выпрямился, отряхивая руки. Взглянул на закатное солнце еще раз. Вздохнул. Сложил руки и поклонился.

— Простите. — сказал он еще раз: — и до Рождества всем вам.

Глава 8

— Вот я и дожила до этого светлого момента. — заявила Чон Джа и пошатнулась, да так, что едва не упала. Бон Хва успел подхватить ее, за что получил пряный, пахнущий сочжу и солеными кальмарами поцелуй в лоб.

— Ик! — сказала Чон Джа: — молодец. Джентльмен. Не теряешься в любой ситуации, а сразу раз — и лапать девчонку. То бишь меня. Это ты правильно. Но имей в виду, мелочь, у меня запас сил знаешь какой? Я тебя до утра трахать буду!