— Мы все еще будем из-за этого ссориться?

На самом деле я больше не боюсь ссор, как раньше. Я даже с нетерпением их жду.

— О да. Обязательно. — Он целует меня в щеку, затем в губы, а потом снова крепко по-медвежьи обнимает. — Как только согреюсь.

17

Эндгейм+

Три дня спустя

Джек

Когда начинаются финальные титры «Войны Терний», Ви издает громкий стон:

— Серьёзно?

(Извините за спойлер, если вы еще не смотрели, но, к вашему сведению: Лилиана только что умерла.)

— Я даже не знаю, как на это реагировать, — говорит Ник, сидящий по другую сторону от меня.

— Мне… как-то неприятно, — признаю я вслух, нахмурившись. — Мне… не понравилось.

Ви снова стонет, на этот раз громче, и утыкается лицом мне в плечо. Я приобнимаю её, но рассеянно.

— Может, я просто тупой и чего-то не понимаю? — спрашиваю у неё. — Это, типа, искусство?

— Нет, — резко отвечает она, вскакивая. — Это просто фриджинг¹⁰⁴!

— Что?

— Фриджинг, — повторяет Антония из кресла слева от нас. — Это когда убивают женского персонажа, чтобы мотивировать мужского.

— Я понимаю, что смотрю этот сериал впервые и поэтому ничего не понимаю, — говорит Баш с пола, — но должен сказать, я не понимаю, за что его так любят.

— Раньше он был хорошим, — яростно отвечает Ви. — А теперь это тупость. Почему Лилиана должна была умереть? Ну, буквально, чтобы что?

— Может, она и не умерла, — оптимистично предполагает Ник. — В странных магических сериалах…

— Не называй их «странными магическими сериалами», все знают, что ты их любишь, — вмешивается Антония, бросая в него попкорн.

— Как я и говорил, в странных магических сериалах, как этот люди редко умирают по-настоящему, — продолжает Ник, протягивая руку, чтобы стукнуть сестру по ноге. — И заткнись.

— Нет, ее больше нет, — говорит Ви, прокручивая свой телефон. Её глаза сужаются от гнева, и я стараюсь не находить это совсем уж забавным. — Актриса уже дала кучу интервью, где сказала, что не вернётся.

— Сценаристы уже что-нибудь сказали? — спрашивает Антония, наклоняясь ближе. Ви отстраняется от меня, чтобы показать ей экран.

— Пока нет. О, но вот интервью с Джереми Ксавьер…

— Уф, он обожает убивать своих женщин, — ворчит Антония. — Видимо, для него лучшая женщина — это мёртвая женщина.

— Скажи же?! — ахает Ви.

— Однажды я видел Джереми Ксавье издалека, — вставляю я, на что никто не обращает внимания.

— У меня ощущение, что люди продолжают путать смерть персонажа с реальным смыслом, как будто это добавляет глубины или что-то в этом роде, — говорит Ви, продолжая яростно скроллить новости. — В Tumblr люди в ярости. Ой, подождите, некоторые считают, что это красиво. Уф, — она корчит гримасу, как будто ее тошнит. — Отвратительно.

— Не может быть, — Антония протягивает руку к телефону, и они обе склоняются над ним, как двухголовый поп-культурный монстр. — Серьёзно? Они называют это «смелым»? «Прорывом»? Они не изобрели искупление смертью…

— Мне кажется, людям пора научиться нормально воспринимать счастливые концовки, — говорю я.

— Это, — Ви отрывается от экрана, чтобы посмотреть на меня, — на самом деле очень спорное мнение.

— Спорное, в том смысле, что ты не согласна? — интересуюсь я.

— Нет, я полностью согласна. Но это считается очень по-девчачьи, — уточняет она, корча гримассу. — Как будто только женщинам нужен счастливый финал. Это прискорбно.

— Но ты только подожди, — заговорщически говорит Антония. — Завтра фанаты снова заполонят Reddit, обсуждая, что Джереми Ксавье — гений, который понимает, что такое повышать «ставки».

— Все еще не понимаю, почему людям нравится этот сериал, — комментирует Баш. — Кажется, что вы обе его ненавидите.

— Мы — скептически настроенная аудитория, Себастьян, — говорит Антония.

— Да, — добавляет Ви, снова прокручивая ленту. — Надеюсь, кто-нибудь немедленно опубликует фанфик с тем, как все исправить.

— Это стоит сделать тебе, — предлагаю я ей. — Концовка, которую ты вчера придумала, была бы намного лучше.

— Какая концовка? — спрашивает Ник.

— О, я просто, — отмахивается Ви, — делала предположения.

— Она сказала, что Лилиана и Цезарио должны быть врагами поневоле, — говорю я, потому что хоть Ви и может относиться к этому со скепсисом, но я считаю, что это действительно хорошая идея. Я бы посмотрел. — Они естественные соперники, верно? И то, что Лилиана умирает ради Родриго, не имеет смысла. Разве её долг не заключался в том, чтобы защищать свою семью? А она просто… жертвует собой ради какого-то парня?

— Боже, ты так прав, — говорит Ви, сжимая мою руку с привычной интенсивностью. — Это хороший аргумент. Я скажу интернету, что он твой.

— Окей, — соглашаюсь я, потому что не разобрался в нюансах Twitter, если это вообще то, о чем она говорит. — Я имею в виду, что я обычно прав, так что…

— Скажи интернету, что я тоже здесь, — говорит Баш придвигаясь к Ви, которая отталкивает его лицо ногой.

— САМЫЙ ХУДШИЙ, САМЫЙ ПОТВОРСТВУЮЩИЙ ФИНАЛ ИЗ ВСЕХ! ТРЕД, 1/?? — набирает она на своем телефоне, её выражение лица спокойное и целеустремленное, а меня охватывает волной нежности.

— Ты маньячка, — говорю я, когда она доходит до четвертого поста.

— Я в курсе, — отвечает она, не поднимая глаз.

Я обнимаю её и целую в щеку, устраиваясь поудобнее, чтобы наблюдать, как она пишет самую острую и резкую критику, которая когда-либо будет написана об этом сериале и поднимаемых в нем темах. Это включает в себя обсуждение роли женщин в сюжете и ограниченных перспективах империалистических нарративов в европоцентричных фэнтезийных мирах. (Я говорил, что ей следует завести блог, за что она ткнула меня локтем и ответила, что у неё уже есть один, типа, я не изобрел создание контента в интернете, что было разочаровающей новостью, потому что я был на 100 процентов уверен, что это моя идея. Я сказал, что технически, моя идея напоминала ESPN¹⁰⁵, только для книг, и тогда она показала мне «BookTube».)

— Кто вообще такой этот ваш Джереми Ксавье? — шепчу я ей на ухо. Она уже на двенадцатом твите.

Она не признается, но я знаю, что она улыбается.

***

Стоит ли говорить, что наша ссора после турнира продлилась недолго?

Это не значит, что мы не ругались потому что ругались, и еще как. В конце концов, я действительно чувствовал себя шокированным, преданным и сердитым из-за всего, что она скрывала от меня, и сообщил ей об этом, не оставляя между нами недосказанности. Но я также уточнил, что мой гнев не означает, что мне на нее плевать, и что я не готов позволить этой злости разрушить то, что было между нами, ведь я знал, что это было по-настоящему. — Я просто хочу узнать тебя, — сказал я. — Я хочу, чтобы ты позволила мне увидеть себя, неважно, хорошую или плохую.

— Хорошо, — ответила она. И хотя я знал, что она еще не может полностью мне довериться, то, что она была готова попробовать, уже многое значило. — Ну, готовься, — сказала она кривясь, — потому что это будет отвратительно.

Не буду врать, это определенно было странно. Она показала мне все свои костюмы («косплей») и села объяснить, что такое ConQuest («это ролевая игра, по сути, предшественница онлайн-игр вроде “Двенадцатого рыцаря”»), а также сказала, что ей будет сложно встречаться с тем, кто не посмотрел хотя бы все фильмы из серии «Затерянная империя» (хоть у меня и был веский аргумент насчет белых сюжетных линий). Я потусовался с Башем (настоящим) и полистал блог её мамы. Это был своего рода «учебный лагерь» всего, что любит Ви, но, как я ей и сказал, ничего из этого не было «отвратительным». Все было новым и интересным, и подтверждало то, о чем я всегда догадывался: быть тем, на кого Ви Рейес не наплевать, стоит усилий. Когда она что-то любит, то делает это глубоко, вдумчиво и щедро, и она возвращает то, что получает, в десятикратном размере.