Моя мама — не фанатка футбола, как она нам часто повторяет. Она поддерживает отца и его команду, но в глубине души надеется, что НФЛ³⁵ в конце концов развалится. Она считает, что в этом виде спорта есть что-то неправильное: все эти белые владельцы и чернокожие игроки — танцуйте для нас, развлекайте нас, но без социального активизма, как в НБА³⁶.

То, что она белая, для нее не имеет значения. «Все дело в оптике»³⁷, — говорит она.

Мама — специалист по «оптике» в системе школьного образования. Она работает в соседнем округе, в школе, за которую мог бы играть мой отец, если бы не его выдающиеся способности. Там есть некоторые экономические нюансы, в отличие от нашего округа, где преобладает средний класс и белые.

— Это его жизнь, Эллен, — повышает голос отец. — Я никогда его не заставлял. Это он решил играть, это он подписал контракт с Иллирией…

— А какой у него был выбор, Сэм? Либо быть похожим на тебя и любить то, что любишь ты, либо никогда не получить ни минуты твоего времени!

Я беру телефон, пытаясь отвлечься. Там несколько новых сообщений: от Ника — он пишет, что приедет, чтобы потусоваться в следующие выходные после моей операции; от моего брата Кэма — жалуется на учебу и утверждает, что со мной все будет в порядке. Еще сообщение от Курио — он прислал ссылку на статью в местных новостях о том, что корнербек Падуи отстранен от следующей игры. Впрочем, для меня и моего колена это не имеет значения. И, наконец, сообщение от Оливии. Открыв его, я понимаю, что она просто лайкнула мое последнее сообщение с пожеланием спокойной ночи. Хм, никакого реального ответа.

Последнее время Оливия ведет себя странно. Да и не только в последнее время, если подумать. В июле она уехала на месяц в Нью-Йорк со своими кузенами, и с тех пор, как пару недель назад началась школа, мы почти не виделись. Наверное, это моя вина: даже когда у меня было два еженедельные выходных от футбола, у меня почти не было свободного времени.

Похоже, теперь у меня его предостаточно.

Не обращая внимания на тяжесть в груди, я нажимаю на ее имя в списке избранных.

— Джек? — отвечает она, загорая у себя на заднем дворе. Я вдруг остро по ней скучаю, и это чувство схоже с ударом молнии. Я вспоминаю, как она пахнет — ванилью и морским воздухом, как прошлым летом у костра, где я впервые c ней заговорил.

— Привет. Ты занята?

— Немного. У нас сегодня девичник, — она показывает своих младших сестер, которые еще учатся в начальной школе. Потом она странно улыбается, как будто ее что-то беспокоит или отвлекает. — Как ты себя чувствуешь?

Я просто скажу как есть: Оливия потрясающая. Темные волосы, местами переходящие в золото, загорелая кожа, глубокие глаза… Она словно ожившая мечта. Да, я знаю, это клише — футболист встречается с чирлидершей, но кто, глядя на нее, может меня в этом упрекнуть? Она не архетип «королевы бала», понимаете? Она другая. Интересная, забавная, милая.

— Со мной все нормально, — отвечаю я. — Не переживай.

— Да, я знаю. Все будет хорошо, — она снова делает это — она смущенно и неуверенно улыбаетсяй, а голоса моих родителей тем временем становятся всее громче.

— Хочешь, я приеду? — внезапно предлагаю я, отчаянно желая покинуть свой дом. — Я могу принести вам лимонад. Или что там еще нужно для девичника? — Признаться, я понятия не имею. Мою маму сложно назвать изнеженной в отличие от мамы Оливии, которая всегда пахнет, как холл дорогого отеля.

— Тебе ведь нужно отдыхать, — рассеянно говорит она.

— Я могу отдыхать где угодно, — заверяю я ее.

— Ммм, — она оглядывается через плечо. — Ну, моих родителей нет дома. Они на бранче с Тейтой.

Это ее бабушка, которая похожа на ее мать, только еще шикарнее.

— О. — В ее семье строгие правила. — Ну, все в порядке. Просто мы давно не виделись.

— Ммм, — снова говорит она, прикрывая глаза.

Она злится на меня? Может быть.

— Я понимаю, что между нами что-то не так в последнее время, — говорю я наконец, и она выдыхает, как будто получила сильный удар.

— Правда?

— Да ладно тебе, Лив. Я не настолько глуп. — Она отходит, вероятно, чтобы сестры ее не услышали. — Все в порядке?

— Да… Ну… — Она морщится. — В общем-то, да.

— Отлично, — смеюсь я. — Очень убедительно, продолжай.

— Просто… — Она снова колеблется, и вдруг мне приходит в голову, что, возможно, она ждет от меня извинений.

— Может, я начну? — говорю я. — Потому что мне кажется, что это моя вина.

— Ты так считаешь?

— Конечно. Я имею в виду, меня ведь почти никогда нет рядом. — Это было основной причиной ссор моих родителей: нехватка времени. — Может, моя травма — это даже к лучшему для нас. В каком-то смысле, плюс, верно? Теперь я буду гораздо свободнее, — напоминаю я ей, чувствуя себя немного лучше от этой перспективы, — так что, возможно, у нас получится…

— Я думаю, нам стоит сделать перерыв, — выпаливает Оливия.

— …снова сблизиться, — заканчиваю я и замолкаю. — Подожди, что? Из-за моей травмы?

— Что? Джек, — говорит она в ужасе. — Конечно, нет!

— Но… — Я моргаю, чувствуя, как мир вокруг меня меняется.

Снова.

— Просто… моим родителям, знаешь, им ведь никогда не нравилось, что я c кем-то встречаюсь, — морщится она. Это не новость, ее родители всегда были строгими и консервативными, чего я никогда не понимал, но я никогда не думал, что это станет проблемой.

— Ты хочешь взять паузу, потому что я не нравлюсь твоим родителям? — Это кажется абсурдным. Я всем нравлюсь. Даже тем, кто не хочет этого признавать. Хадиды явно относились ко второму типу, но в какой момент это стало для нее проблемой? Теперь мне придется завоевывать их расположение?

Потому что я могу это сделать.

— А что, если я приду позже? Привезу цветы твоей маме, притворюсь, что понимаю, о чем она говорит, когда речь идет о медицине…

— Нет, нет, — быстро перебивает она. — Это… неважно. Просто мысль вслух. Понимаешь, о чем я? Это не имеет значения. — Она качает головой. — Просто забудь.

— Оливия. — Она же не всерьез. — Я не могу просто об этом забыть…

— Я просто на взводе, — быстро отвечает она. — Вся эта с учеба, и, знаешь, моя семья, подготовка к колледжу… — Она замолкает. — Но, конечно, я все еще беспокоюсь о тебе…

— Беспокоишься обо мне? — эхом повторяю я. Девять месяцев назад я сказал ей, что люблю, и она ответила тем же. Но теперь я осознаю, что она давно этого не говорила. Лайк в мессенджере — это не то же самое, что «я люблю тебя».

Ого. Сколько же я пропустил?

— Нет, Джек, я… — Она разочарованно вздыхает. — Конечно, я люблю тебя. И я всегда буду, клянусь, но… это немного странно, знаешь, со всем этим…

В этот момент мой телефон вибрирует и чуть не выпадает из рук.

— Оливия, я… — Он снова вибрирует, и я пытаюсь быстро закрыть сообщение на экране. — Прости, подожди секунду, я просто…

— Слушай, не буду тебя задерживать, ладно? Мне жаль. Я знаю, что у тебя много дел, плюс Лее нужна моя помощь. Мы поговорим позже, обещаю.

И до того, как я успеваю что-то ответить, она отключается.

Я смотрю на пустой экран и мысленно проклинаю свой телефон. Особенно когда вижу, от кого пришло сообщение.

Нам нужно обсудить план подготовки к танцам в гавайском стиле, — пишет Ви Рейес. — Социальный комитет должен знать, какой у них бюджет.

Никому нет дела до этих танцев, но попробуй скажи это Ви Рейес. Она чем-то похожа на героиню фильма, которая снимает очки и встряхивает волосами, чтобы показать, что была — ого! — хорошенькой все это время. Только Ви не носит очков, и я уже видел ее с распущенными волосами. Ее скорее можно сравнить со строгой директрисой викторианской школы для трудных детей.

Но спорить с ней бесполезно, так что я глубоко вздыхаю. Даже несколько раз.

Доброе утро, солнышко, — отвечаю я. — Вероятно, ты слышала, что в данный момент я героически не в форме? Кстати, все еще жду цветы.