– Вы уверены, мистер Пеппер? Почему вы считаете, что это сделал мистер Морель?

– Я видел его! – воскликнул Пеппер, тыча пальцем в сторону дома соседа. – Прошлой ночью, когда я готовил тесто, я видел его силуэт под моими окнами. Он бродил туда-сюда, точно замышляя что-то недоброе!

Жюно, привыкший к подобным заявлениям, кивнул и поджал губы. Его лица коснулась смущенная улыбка, и карие глаза обратились ко мне.

– Лиссандра, пожалуйста. Пролей свет на это вопиющее преступление.

Я стянула с рук бархатные перчатки и подошла вплотную к широкому окну, вид из которого выходил на небольшую улицу. Подушечками пальцев коснулась дерева и аккуратно, постукивающими движениями стала проводить вдоль подоконника.

Не то чтобы я обвиняла своих коллег в лени. Да, с моей помощью преступления раскрываются быстрее, но и тогда встаёт вопрос ребром – зачем нам нужно такое количество офицеров, экспертов и комиссаров, если всю главную работу выполняю я? Я могу заменить весь полицейский участок!

В одну руку я взяла полотенце, которым был укрыт один из украденных пирогов, другую плотно приложила к подоконнику. Закрыла глаза и сделала глубокий вдох. По позвоночнику пролетела ледяная стрела, по коже побежали мурашки, сердцебиение стало замедляться.

Чем ближе произошли события по времени, тем их легче разобрать. Касаясь предметов, я могу видеть окружающую обстановку в прошлом. Это как плёнка в синематографе, прокручиваемая задом наперёд.

Передо мной проплывали картинки. Как Эмиль берёт показания у хозяина заведения, как мы вошли в пекарню, где ругались Пеппер и Морель. Как пекарь тычет пальцем в пустой подоконник. Помещение тускнеет, рассвет перетекает в тёмное время суток. Ночь сгущается. Час, два, три часа назад и вот момент истины. Грязные подростковые и детские ладошки тянутся к пирогам. В окне показались лица голодных оборванцев с Рейвен Гроув.

Я оторвала ладонь и приложила к груди, сделала глубокий вдох и только потом открыла глаза. Сообщила об увиденном ведущему расследование офицеру, описала воришек и, так как время уже было позднее и рабочие часы закончились, направилась в свою квартирку на отшибе. Всё остальное ложилось на плечи Эмиля Жюно. Скорее всего, он убедит пекаря, что мальчишек не получится найти, а пять пирогов для голодных детей будет отличным поступком, который отразится на судьбе мистера Пеппера самым благоприятным образом. Ведь нет ничего лучше, чем помощь нуждающимся.

Я устало возвращалась домой. В голове роились мысли обо всех тех мелких преступлениях, которые пришлось разбирать, и я мечтала только об одном – о горячей ванне и тишине.

На дворе стоял ноябрь. Несмотря на позднюю осень, на улице было относительно тепло. Климат в нашей стране мягкий, но ещё огромным плюсом являлось расположение нашего города. С восточной стороны Эм’руа защищали горы, с юга веяли тёплые морские ветра, на севере весь удар зимы принимала Лаксонж – наша столица, с востока ветер никогда не дул. Долгожители поговаривают, что тому виной заколдованное место.

Дом, в котором находилось моё жильё, стоял вторым с краю на последней улице. Квартирка располагалась на третьем этаже и была единственной в этом здании. Половину стоимости оплачивала я, другую —полицейское учреждение. Вот такой вот бонус. Время было позднее, хозяева строения уже мирно спали, поэтому, проходя лестничный пролёт на втором этаже, старалась двигаться тише мышки. Уже на лестнице стала расстёгивать пуговицы форменного пиджака, шерстяной жилетки и белоснежной рубашки. Открыв ключом дверь, вошла в комнату, которая была и кухней, и гостиной, и спальней одновременно.

– Прелестно! Но не стоило раздеваться, я здесь по делу, – мужской томный и глубокий голос разрезал густую тишину комнаты, а я забыла, как дышать.

Полгода назад

Чёрный конверт взвился вверх. Тонкие длинные пальцы сжимали и мяли бумагу. Я и мои коллеги из полицейского участка задержали дыхание и неотрывно смотрели на посыльного, и да – как и положено, в мыслях мы проклинали гонца, который принёс дурную весть.

Винсент Бёрнс – комиссар нашего полицейского участка, нехотя двигался к парнишке-связному, словно пингвин, перекатываясь с одной ноги на другую.

Вам давно пора сесть на диету! – промелькнула мысль в моей голове и задержалась до того мгновения, пока начальник не сорвал печать с бумаги.

Хруст ломающегося воска для меня был сравним с ударом молоточка судьи, который оглашает приговор. В общем холле участка повисла кладбищенская тишина. По моей спине – не совру, если скажу, что и по спинам коллег – пробежал могильный холодок. Этакое неприятное ощущение чего-то ужасающего и неизбежного.

Винни, так за глаза мы называли начальника, поджал губы. Его взгляд бегал по строчкам, и я наблюдала, как с каждым прочтённым словом его лицо покрывалось пятнами, а челюсти сжимались сильнее, заставляя танцевать желваки.

Я прикусила нижнюю губу.

Чёрт, чёрт, чёрт!

Резко подняв голову к потолку, комиссар с шумом втянул воздух и с характерным для заядлых курильщиков свистом выпустил его, а потом проговорил:

– Лиссандра, Мартин, Эмиль, собирайтесь!

Двенадцать часов назад

Майская утренняя прохлада гуляла по улицам Эм’руа. Здесь, в районе Люмесон, жили обычные люди рабочего класса, и просыпались они очень рано. Ещё не рассвело, как меня разбудили голоса горожан, уже спешивших на работу. Поднявшись и по памяти добредя с закрытыми глазами до окна, наощупь нашла щеколды, с силой захлопнула ставни и пошла досматривать свой красивый сон.

К моему сожалению, прекрасный голубоглазый, темноволосый принц сменился сварливой мадам, которая орала, как резаная свинья, и была очень на неё похожа. Она лупила меня дохлой уткой, а я, как игрушка, которая щёлкает орехи, просто открывала рот, но ничего не говорила.

Распахнув глаза, уставилась в потолок своей спальни. Голова раскалывалась, поэтому я принялась активно массировать виски и шейные позвонки в надежде хоть как-то облегчить боль. После пятиминутного массажа я всё-таки заставила себя подняться с кровати и, вновь открыв окно, направилась в ванную комнату.

Поглощая завтрак и беседуя сама с собой, пришла к не очень приятному умозаключению. С пятницы на субботу снятся вещие сны. Жаль, но будучи Awenydd,2 о красивом джентльмене мне стоит моментально забыть, впрочем, мне не следует мечтать и об обычном работяге с одной ногой. Мало кто захочет связывать себя с девушкой, у которой в роду были ведьмы. Камнями нас уже давно никто не закидывает, как от чумы не шарахаются, на кострах не сжигают, но относятся с осторожностью. Ауэнид – такие же женщины, просто немного необычные. Мы наделены даром, каждый своим и неповторимым, и все работаем на благо общества – на госслужбе.

Я могу видеть обрывки прошлого, когда касаюсь предметов. Дар, я бы сказала, посредственный, поэтому меня определили в полицейский участок района Люмесон.

Мне двадцать восемь лет, незамужняя и вряд ли когда-нибудь буду. Никто из мужчин не стремится иметь отношения и жениться на таких, как я. У каждого есть скелетики в шкафу, и уж точно никто из сильной половины человечества не хочет, чтобы к нему лезли в голову и в душу.

Допив кофе, я собрала посуду и сбросила её в раковину. Одевшись, зацепила бронзовую брошь в виде раскрытой ладони и глаза по середине на форменный пиджак и направилась на работу, воплощать в реальность мой второй сон, который как раз и будет вещим.

Небольшую квартирку на окраине района мне выделила штаб-квартира полицейского учреждения. Несмотря на мой статус "ведьмы", государство к таким, как я, относилось хорошо, за это надо быть благодарным одному человеку – основателю нашего города и родоначальнику богатейшего семейства страны – Альтаиру фон Эледану.