…Личностью, через которой командиру абордажной группы передали коды подтверждения, оказался командир крейсера «Возмездие» капитан первого ранга Вячеслав Игоревич Татищев. В полчаса он не уложился – переступил комингс каюты через тридцать восемь минут – но повел себя более чем предупредительно. Учтиво поздоровался, представился, извинился за опоздание, оглядел компанию, собравшуюся в гостиной, и лишь потом задал вопрос, который его интересовал:
- Ярослав Викторович, мне передали, что вы использовали словосочетание «дело государственной важности». Могу я поинтересоваться, что имелось в виду?
Локи пожал плечами и отправил офицеру какой-то файл. Тот «поплыл» взглядом секунд на пятнадцать-двадцать, видимо, решив проглядеть документ в окне тактического комплекса, затем изменился в лице и «выпал из реальности» еще минуты на полторы. А когда «вернулся», еще раз оценил взаимное расположение порубежников и сестер Шереметевых, явно сделал какие-то выводы и заговорил, очень осторожно подбирая слова и ограничиваясь короткими, но информативными предложениями:
- Применение РОУ санкционировал. Приставил к стазис-контейнеру надежную охрану и отправил его на крейсер. Пообщался с парнями, которые его сопровождают. Что дальше?
Логачев не задумался ни на мгновение:
- Те пять людоловов, которые заблокированы в ходовой рубке и одной из кают, по сути, пешки, и никакого интереса для ИСБ не представляют. Поэтому брать их можно в любом удобном режиме. Что касается нашей компании, то имеет смысл озаботиться ее скорейшей доставкой на Белогорье. Естественно, вместе со стазис-контейнером и не афишируя всего этого перед подчиненными.
- А-а-а… - начал Вячеслав Игоревич и изобразил неопределенный жест правой рукой. Как ни странно, порубежник его прекрасно понял, и отрицательно помотал головой:
- Нет, важной информацией владеем только мы трое. Однако эти девушки принимали самое непосредственное участие в уничтожении людоловов, так что, вне всякого сомнения, должны будут пообщаться со следователями.
Холодок, промелькнувший в голосе Логачева в тот момент, когда он упомянул их, Шереметевых, неприятно резанул Анастасию по сердцу. Поэтому поджать губы и недовольно сверкнуть глазами получилось более чем убедительно.
Татищев, вне всякого сомнения, обративший внимание и на это, не стал задавать лишних вопросов – снова «поплыл» взглядом эдак минуты на две с половиной, а затем продолжил общение в предыдущем формате:
- Малый разведчик «Чирок» вот-вот начнет швартовку к спасательному шлюзу этой палубы. Его пилот и два мичмана, сопровождающие стазис-контейнер, получат исчерпывающие инструкции. С представителями ИСБ Новомосковска я свяжусь сам, как только вернусь на «Возмездие». Сколько вам нужно времени, чтобы подготовиться к вылету?
- Минута.
- То есть, все сюрпризы уже убраны, а медкапсула переведена в безопасный режим?
- УРГ-шки мне еще пригодятся. А девочкам уже ничего не угрожает.
- Что ж, тогда жду в коридоре…
…Прощальная прогулка по «Левиафану» получилась совсем короткой, но далась Анастасии очень тяжело. Ведь каждый шаг по коридорам и лифтовым холлам напоминал ей о первых и самых счастливых днях пребывания на этом корабле. О знакомстве с Ярославом и его девушками, о волшебной ночи в «полынье», о первой близости с мужчиной и так далее. Да, вспоминались и менее приятные событиях вроде «поездки» на меддроидах, зачистки палуб и груды трупов на «восьмерке», но без особого негатива, ибо грусть забивала все остальные эмоции. В общем, к спасательному шлюзу она подходила, чуть не плача. И, наткнувшись на взгляды абордажников, стоявших по обе стороны от массивной двери с оружием наперевес, мысленно поблагодарила Логачева за предусмотрительность – его приказ затемнить защитные маски перед выходом из каюты позволял не думать о том, как со стороны выглядит лицо.
Тем не менее, пройдя по герметичному «рукаву», соединяющему огромный лайнер с одним из самых мелких военных кораблей, и оказавшись в шлюзе, рассчитанном от силы человек на пять, она все-таки взяла себя в руки. И последние несколько шагов до так называемого «солнышка» не прошла, а проплыла. Поэтому во время знакомства с пилотом «Чирка» и мичманами, вероятнее всего, приставленными к ним не просто так, продолжала играть предписанную роль. Потом изобразила сдержанную радость, узнав, что им с Лизой выделили отдельную каюту, и первой отправилась обживаться на новом месте.
Да, мысли о том, что полет до Белогорья Забава с Дашей проведут куда веселее, чем они с сестрой, начали травить душу практически сразу. Но мягкий «перезвон» акустической системы и мигание окна выдачи ВСД заставили сначала метнуться к прибывшему контейнеру, а потом и залиться краской стыда – пока она упивалась дурной ревностью, Локи о них заботился!
В общем, в стандартный флотский комбез и ботинки она переодевалась, сжав зубы и мысленно кроя себя последними словами. А когда закончила, недовольно оскалилась:
- Нет, ну надо же было упустить такого мужика!
- Угу… - мрачно поддакнула Лиза. – До сих пор локти кусаю…
…Телодвижения, предсказанные Ярославом в файле с описанием «ролей», начались через три с половиной часа после начала разгона, когда пилот и по совместительству командир «Чирка» пригласил их с Лизой на экскурсию по кораблю. Капитан-лейтенант Борис Андреевич Колычев оказался дворянином, вел себя предельно учтиво, а в единственной комнатке с двумя кроватями, крошечной душевой кабинкой и санузлом было скучновато. Естественно, Шереметевы с радостью приняли приглашение и вскоре оказались в самом интересном месте малого разведчика – его ходовой рубке.
Уютный полумрак небольшого помещения, мириады звезд, мерцающих на огромных обзорных экранах, и легкая эйфория, закружившая голову еще до того, как хозяин рубки предложил располагаться в креслах пилота и оператора комплексного технического контроля, напомнили Насте отдых в «полынье». А картинка-воспоминание, в которой на первом плане фигурировал Локи, вытащила из памяти абзац, в котором порубежник предупреждал о наиболее вероятных действиях «заинтересованных лиц». Поэтому садиться в кресло, рассчитанное на человека в скафандре, она не стала. Обошла его по кругу, встала так, чтобы высоченная и очень массивная спинка прикрыла от Колычева ее правое бедро, прикоснулась к экрану комма, активировала одну из подаренных программ и подняла микродрон АВФ. А когда крошечный помощник с перепрошитыми «мозгами» передал на «базу» результаты анализа воздуха, незаметно вытащила из кобуры трофейный игольник и всадила парализующую иглу в ногу пилота. После чего повернулась к сестре и плотоядно усмехнулась:
- Ли-из, будь любезна, сбегай за Локи и его девочками – тут у нас сообщничек людоловов нарисовался! И не забудь захватить с собой защитные маски, ладно?
Порубежники вломились в крошечное помещение буквально через пару минут. Ярослав вложил ей в руку маску, затем скользнул взглядом по экрану ее комма, вытащил нож и присел на корточки рядом с парализованным телом:
- Борис Андреевич, если вы не прекратите заметать следы своей преступной деятельности, то самый первый экспресс-допрос проведу я. По тем же самым методикам, по которым у нас на Рубеже допрашивают людоловов с Фуджейр. И, поверьте на слово, этот процесс вам очень не понравится! Не верите? А зря – тратить анестезию на всяких уродов я считаю бессмысленным, а значит, лишать возможности совершать несанкционированные телодвижения буду по старинке…
Сомневаться в его словах было идиотизмом – не дождавшись понимания со стороны молчаливого собеседника, Логачев пожал плечами и абсолютно бесстрастно перерезал пилоту связку под правой мышкой. И эта картина выглядела настолько дико, что Настя на некоторое время впала в состояние ступора. Нет, она слышала все, что говорил этот парень. И даже понимала смысл каждой фразы. Однако принять сердцем то, что командира корабля, разгоняющегося перед прыжком к Белогорью, начнут кромсать ножом из-за синтеза «сыворотки правды», не могла. А Ярослав и не думал замолкать:
