- Ульяна потребовала провести полный инструментальный анализ ее лояльности! – устав от «лирики», злобно процедил дядька Фрол. И заставил нашу троицу совершенно одинаково вытаращить глаза. Почему? Да потому, что процедура ПИАЛ, в просторечии называемая Исповедью, применялась только по решению суда, только к закоренелым преступникам или лицам, подозреваемым в шпионаже и за двое-трое суток, по сути, выворачивала все их прошлое наизнанку! При этом фаза считывания и анализа архивов коммов или ТК пугала не так сильно, как допрос в моделируемом виртуальном пространстве, проводимый парой оператор-искин – в нем человека прогоняли через сотни ситуаций с полным эффектом присутствия, во время которых отслеживали реакции на тысячи всевозможных раздражителей. И каждую обнаруженную «шероховатость» изучали в разы подробнее, чем под электронным микроскопом. В общем, для того чтобы добровольно пойти на такую процедуру, были необходимы о-о-очень веские основания.
А Озорник, дав нам возможность в полной мере оценить поступок своей спутницы, перешел к результатам этого безумия:
- Ульяна абсолютно чиста. В смысле, не работала и не работает ни на одну спецслужбу Империи или какого-либо иного государства, не является подсылом какой-либо частной корпорации или рода, не лелеет каких-либо планов против вашей команды и одержима жаждой мести тем, кто похитил, перепродал и убил ее сестру.
Формулировка этого вердикта заставила подобраться – фраза «против вашей команды» однозначно свидетельствовала о том, что у Телепневой были некие планы на нас еще на момент вылета на Рубеж. Но это оказалось не самым странным – пока я обдумывал услышанное, мне на ТК-шку упал файлик с о-о-очень своеобразным вложением. А еще через несколько секунд родственник объяснил, ЧТО он мне прислал, и заставил окончательно потерять дар речи:
- Это досье Ульяны, составленное на основе результатов ПИАЛ, коды доступа к внешнему управлению ее тактическим комплексом, намертво «заякоренным» на твою «Державу», и программка, позволяющая управлять одной из старых и официально запрещенных разработок – системой контроля, неизвлекаемости и самоуничтожения имплантата. В настоящее время в СКНС этой дурехи прописан стандартный срок реактивации в шесть суток. С момента последнего обновления таймера прошло восемь часов сорок четыре минуты. Обновление производится подачей управляющего сигнала с расстояния не более двух метров. Зато подача команды к немедленному самоуничтожению не требует личной встречи – ее можно просто слить в Сеть. Или вообще не подавать, «забыв» о следующей реактивации.
Пока я осмысливал эти заявления, дядька Фрол невидящим взглядом смотрел в стену. Потом встрепенулся, поймал мой взгляд и криво усмехнулся:
- В общем, жизнь девочки в твоих руках. А я сделал все, что меня вынудили сделать, зол, как собака, и теперь умываю руки!
- Ага, щаззз!!! – выйдя из ступора, рявкнул я. – Может, объясните по-человечески, нахрена вы все это затеяли?!
- Объясню. Я… - пообещала Ульяна. – Фролу Романовичу действительно надо во дворец.
Я кинул взгляд на родственничка, пребывающего в состоянии холодного бешенства, дождался подтверждающего кивка и встал из-за стола:
- Что ж, продолжим этот разговор после того, как я его провожу…
…Добавлять что-либо к уже сказанному Озорник отказался наотрез – пока я поднимал его к флаеру, молча играл желваками и сжимал кулаки так, что белели костяшки пальцев. А когда забрался в салон, сподобился бросить еще несколько коротеньких фраз, больше напоминавших крик души:
- Упряма, как Забава. От своей цели не откажется. Побереги ее, ладно?
Что интересно, моего ответа дожидаться не стал – тяжело вздохнул, помахал ладонью, сгорбил спину и исчез за закрывающейся дверью. Надо ли говорить, что в гостиную я спустился в отвратительнейшем настроении и сходу «одарил» гостью не самым благожелательным взглядом?
- Ярослав Викторович, прежде чем судить, выслушайте! – даже не попросила, а потребовала она. А когда я рухнул в свое кресло и жестом предложил начинать, горько усмехнулась:
- На сегодняшний день в Империи нет ни одной силовой структуры, частной военной компании или рода, специализирующихся на работе с Аджманом-три. Вы, порубежники, с головой ушли в необъявленную войну с соседями по системе, жители Дивнолесья отбиваются от боевых групп Африканского Союза, «Кедр», «Росомаха» и «Омега» заняты отловом шушеры из так называемого «Черного треугольника» и так далее. Да, в теории можно нанять профессионалов из какой-нибудь частной военной компании и отправить на эту планету, однако на практике свободных профессионалов приемлемого уровня найти невозможно. Ибо после известного вам совещания, проведенного Защитником в середине апреля, абсолютное большинство ЧВК и боевых групп заключили очень жесткие контракты с государственными структурами.
Об «известном мне совещании», принятых на нем решениях и «жестких контрактах» я бы мог порассказать многое, так как принимал активное участие в обсуждении операции с условным названием «Гнев». Но делать это, естественно, не собирался. Наоборот, очень внимательно слушал Телепневу и параллельно набирал в ТК список крайне неприятных вопросов к Его Императорскому Величеству – судя по некоторым фразам нашей гостьи, «текло» в его ближайшем окружении. Причем очень здорово!
- В то же время в Империи есть команда, изначально заточенная на войну с людоловами, имеющая в своем распоряжении новейший дальний разведчик «Шелест» без экипажа и работающая на саму себя.
- Могу я поинтересоваться, с чего вы это взяли? – спросил я, решив идентифицировать и уничтожить источник, сливающий на сторону даже столь конфиденциальную информацию.
Услышав мой вопрос, девушка кивнула и удивила снова:
- Мой покойный дед был не только министром финансов, но и очень близким другом Императора Николая Александровича. В далеком детстве я проводила в императорском дворце куда больше времени, чем дома, привыкла называть Петра Николаевича дядей Петей и до сих пор навещаю его каждый раз, как прилетаю на Белогорье. Тем не менее, просьбами не доставала. До тех пор, пока не оказалась в безвыходном положении. Поэтому он меня внимательно выслушал, описал текущую ситуацию и назвал «еще одной ненормальной на его голову». Этой оговорки хватило за глаза. Но когда я вытрясла из него всю информацию о вашей команде, он вдруг заявил, что попасть в нее практически невозможно, ибо любой человек, появляющийся в вашем окружении, по умолчанию считается «подводкой», а просить за меня или давить он не будет, ибо связан словом.
- И тогда вы придумали этот безумный план… - криво усмехнулась Забава.
Телепнева отрицательно помотала головой:
- Нет, тогда я позорно разревелась. Первый раз за последние одиннадцать лет. И несколько следующих дней моталась по Новомосковску, встречаясь с руководством всех невостребованных ЧВК. Результаты донельзя разочаровали. Большая часть тех, кто обещал помочь, либо требовала несусветные деньги, либо просила на подготовку от шести месяцев и выше, либо пыталась продавить выплаты даже в случае провала операции. Меньшая честно предупреждала, что не знает специфики работы на территории этого государства, не располагает агентурой или сотрудниками, владеющими арабским, и так далее. Окончательно отчаявшись, я прилетела к Романовым на очередной семейный ужин, после него ушла в покои к тете Ане, и там меня разговорили. Потом тетя Таня провела параллели между мной и Дарьей Алексеевной, рассказала о клятве Служения, и тут меня осенило. На следующее же утро я рванула к дяде Пете, заявила, что готова доплатить разницу в цене между «Муреной» и «Шелестом», выдержала устроенный им разнос, а потом проанализировала все его оговорки и довела до ума слишком сырую идею.
Большая часть вопросов, связанных с чудесным преображением обещанного нам дальнего разведчика «Проекта 414» в новейший «419» снялась сама собой. Так что я задал остальные:
- И много доплатили?
- Нисколько – была послана куда подальше, ибо это его подарок вам.
