Он молчит. Возможно, из-за недостатка кислорода у него сейчас начнется асфиксия, и Иви таки придется избавляться от трупа. Но отступать она не намерена. Она ведет пальцем ниже — по пуговицам его рубашки до ремня на брюках. Становится на колени. И вот тогда Джозеф наконец-то отмирает и мертвой хваткой вцепляется ей в плечи.

— Эй, стой, — задушенно говорит он, — что бы ты ни собиралась сделать, ты сначала должна кое-что узнать.

Он выдвигает ящик стола и берет телефон, удерживая его так, чтобы Иви со своего угла обзора не видела экран. Он что-то быстро печатает, а через мгновение ее гаджет, оттягивающий карман пиджака, вибрирует. Она выуживает его и отупело пялится на свежее уведомление.

«Я знаю, кто ты».

— Что… — бормочет она, не в силах оторвать глаз от телефона и встретиться взглядом с Джозефом, — но как… как давно?

— Не подумай, что я какой-нибудь сталкер или психопат, что роется в чужих переписках, — быстро поясняет Фостер, — я случайно заметил уведомление у тебя на телефоне. Когда ты ходила за переноской, чтобы…

— О боже, — только и может, что сказать она. Выходит, это случилось в тот ужасный день, когда Иви притащила злосчастного енота в офис. Какой беспросветный мрак! Идеальный, как ни крути, момент, чтобы по чистой случайности спалить свою истинную личность.

Джозеф откладывает телефон, снимает очки и нервно трет опухшие от недосыпа веки. Только сейчас Иви замечает, насколько уставшим он выглядит, ведь она в курсе, как мало ему довелось спать за эти несколько суток. По ее вине.

— Я тоже знаю, — признается она, — вчера ночью… пока ты отрубился у меня на диване, я… я тоже не читаю чужие переписки, если что!

— Ясно, — вздыхает Джозеф.

— Ясно, — повторяет Иви, — и… что мы дальше со всем этим будем делать?

— Не знаю.

— И я не знаю.

Иви выпускает телефон из рук — и он шлепается на ковролин. Они долго-долго смотрят друг на друга, хотя, наверное, проходит не так много времени, как ей кажется. Но решение находится само собой. Они синхронно тянутся друг другу навстречу и целуются.

Пиджак Иви, а следом и трусики, из которых она выбирается с особенной спешкой, летят на пол. Оказавшись усаженной на стол, она чувствует голой задницей пролитый кофе, но находит это по-своему ироничным, ведь кармический круг наконец замкнулся. Иви жалеет только, что так много времени потратила на глупые обиды, когда можно было сразу начать их общение с более приятных вещей. Вот с таких вещей. Ей очень нравится происходящее. Нравится быть так близко. Рядом с Джозефом она чувствует себя маленькой и хрупкой, но ей уютно в его огромных руках. Она прежде не задумывалась, насколько он высокий и большой. Прикидывая ночью размеры его члена, она явно их недооценила. Иви морщится с непривычной растяжки, ощутив его в себе. Они даже толком не разделись, а он уже в ней. Они так торопятся, словно глупые подростки, остерегающиеся, что сейчас ворвутся родители и устроят им трепку за дурные проделки. От их суматошной возни со стола летят мелкие предметы и кружка с остатками кофе. Напряжение, долго копившееся в Иви, доходит до пика и она быстро кончает. Обмякнув после оргазма, она болтается в руках Джозефа, пока он не догоняет ее в несколько резких толчков.

Они не разъединяются, но перестают целоваться, и снова смотрят друг на друга. Иви читает в его глазах вопрос, которым задается сама: мы действительно это сделали? Она не жалеет, но чувствует себя внезапно счастливой. Она с умилением отмечает, каким очаровательно взъерошенным выглядит теперь Джозеф. Его исцарапанные щеки заливает густой румянец.

Нужно что-то сказать. Иви кусает зацелованные губы, подбирая слова. И ничего толкового в голову не приходит.

— Я на таблетках, не волнуйся, — находится она, — и у меня давно никого не было.

Давно — сильное преуменьшение правды. Вечность.

— У меня тоже, — говорит Джозеф. Он нехотя выпускает ее, натягивает брюки и белье обратно и, к огромному огорчению Иви, прячет от нее свой великолепный член. Она утешает себя, что у нее еще будет возможность изучить его получше. И исполнить завет Карен. Но явно не в офисе — они итак чудом не попались кому-то из коллег.

Джозеф оседает обратно в кресло, а Иви перебирается к нему на колени. Она понимает, что ей нужно привести себя в порядок, выйти из кабинета и… что-то делать. Но ей хочется просто сидеть, положив голову ему на плечо, вдыхая аромат его парфюма, прежде казавшийся ей отвратительным, а теперь ставший синонимом чего-то родного и уютного.

— Но теперь-то ты согласишься со мной поужинать? — Джозеф целует ее в висок и, хоть она не видит выражения его лица, но слышит улыбку в словах.

— Может быть, — усмехается она. Еда всегда звучит для нее соблазнительно. Но Иви ловит себя на том, что сейчас ей хочется чего-то другого. Она готова ко второму раунду. А то и к третьему. В ней просыпается голод совсем другого характера.

Иви поворачивается к нему, и они снова целуются. Она ничего не может поделать с пожаром, разгорающимся внутри. Но, увы, подоспевает пожарная бригада в лице Эстер, внезапно появившейся на пороге кабинета. Даже при своем небольшом росте она выглядит грозной и опасной. Ее взгляд скользит по помещению, оценивая учиненные Иви и Джозефом разрушения и останавливается на них самих. Но, как ни странно, ее вовсе не смущает, что девушка сидит на коленях ее сына и имеет весьма красноречивый вид после секса. Причина ее гнева кроется в другом.

— Забери эту тварь! — кричит Эстер вместо приветствия и ставит на пол переноску с енотом.

Мать всегда портила ему жизнь, но теперь у нее был для этого дела замечательный компаньон. За эти несколько дней енот почти сравнял с ней счет. Но если последнего можно было отвезти в лес и отпустить, чем Джозеф планирует заняться в ближайшее время, то от Эстер так просто не избавишься.

Он не успевает толком порадоваться, как ее появление заставляет его спуститься с небес на землю. Проблема требует срочного решения. А Иви делает лучшее, что можно сделать в такой ситуации — она сбегает, оставив его разбираться со всем в одиночку. Мать провожает ее взглядом. И, кажется, она только что обзавелась новым поводом для недовольства.

— Что это было!? — сурово спрашивает она, стоит им остаться наедине, — ты в курсе, что подобные вещи нарушают все границы корпоративной этики? Ты хочешь нарваться на судебный иск или…

— Ох, пожалуйста, — стонет Джозеф. Он замечает оставленное Иви второпях белье и шустро прячет его в ящик стола. Он радуется, что Эстер, если она, конечно, не подслушивала под дверью, не явилась минут десять назад.

— Я все равно ухожу, — напоминает он, — так что мне уже плевать.

Он подходит к матери, чтобы забрать переноску. Енот ведет себя подозрительно спокойно, но, заметив знакомое, исцарапанное лицо снаружи, издает неопределенный звук, похожий на мурлыканье кошки. Возможно, пообщавшись с Эстер, которая может быть еще той мегерой, животное на контрасте поняло, что его предыдущий сосед был не так уж и плох.

— Вот об этом я и собираюсь с тобой поговорить, — начинает мать. Ага. Выходит, монстр в переноске был лишь предлогом явиться сюда и начать концерт. После их утреннего разговора она продержалась недолго. Джозеф догадывается, что, стоило ему уехать, Эстер неистово накручивала себя, пока не довела до точки кипения.

— Давай, — благословляет он.

Джозеф отвлекается на сигнал телефона.

«Все в порядке?»

Нет, не в порядке, — мысленно отвечает он.

— Мне позвонил Эрл, — продолжает Эстер, — он был тобой страшно недоволен. Почему ты не сказал, что он расторг договор аренды? Где ты теперь будешь жить? Чем ты думал, когда притащил этого монстра домой? Лор не терпит никаких животных, тем более…

— Я буду жить подальше отсюда, — заявляет Джозеф, — и подальше от него.

И подальше от Иви? — ловит он себя. Нет, так не пойдет. Они только наладили свои отношения и… «наладили» — не совсем подходящее слово. У них был секс. Классный секс. Вроде как, ей тоже все понравилось. И она не прочь повторить, как и он. И, думая об этом, Джозеф невольно улыбается, но прячет улыбку, поймав взгляд матери. Она все это время что-то говорила, но он, увлекшись приятными мыслями, все прослушал.