Литмир - Электронная Библиотека

— Ты ведь так не думаешь? — обличает его Иви-Рейчел.

— Думаю, — упрямо возражает Джозеф, — говорят, что всякие психопатки хороши в постели, вот я и хотел проверить после всех твоих безумных выходок. Но ты наводишь тоску.

Он и сам понимает, что перегнул палку. И как только Грин держится и слушает все это, не переходя к рукоприкладству? Джозефу и самому хочется себе вмазать. Он заслужил. Вероятно, он не всегда знает, что говорить женщинам, но у него есть четкое представление о вещах, которые говорить нельзя. И он только что это озвучил. Но раз уж он не способен сказать правду, то разумнее содрать пластырь. Поставить точку.

Он намеревается смыться, но Иви преграждает ему дорогу. Ее прохладная ладонь ложится Джозефу на щеку, и ему огромных трудов стоит сдержать порыв потереться лицом о ее руку.

— Джозеф, — едва различимо шепчет она. Он впервые слышит от нее свое имя. Оно звучит откровением, так доверительно и нежно, что у Джозефа по спине пробегают мурашки. Это, пожалуй, лучшее, что происходило с ним в последнее время. И худшее. Ибо ломать комедию все труднее. Желание во всем признаться и умолять о прощении становится непреодолимым.

— Прекрати, — просит Иви-Рейчел, — я знаю, что ты… не такой.

— Ничего ты не знаешь! — беспомощно выпаливает он.

Она почему-то смеется. И встает на цыпочки, чтобы снова его поцеловать. Ее дыхание настолько горячее, но обнаженное тело еще горячее. Джозеф сдается. Все его барьеры падают. Он обнимает ее, крепко прижимая к себе, приглаживает ее растрепавшиеся волосы. Такие мягкие, что их можно перебирать до конца ночи, до скончания веков.

Он пропал. Все пропало. И спасения, казалось бы, ждать неоткуда, но у Джозефа внезапно звонит телефон. Он упрямо игнорирует вибрацию в кармане, продолжая целовать эту сумасшедшую девушку, пока не осознает, что в такой ранний час ему не станут звонить без веской причины. Вдруг что-то случилось с матерью? Или…

Он нехотя отрывается от Грин и выуживает телефон.

— Какого хрена у вас там происходит!? — без лишних предисловий орет хозяин квартиры. Он звучит слишком бодро. Реальность обрушивается на Джозефа со всей тяжестью. Волшебство момента исчезает. Снова начинает болеть голова.

— Эм… — растерянно тянет он, — не понимаю…

— Я сейчас вызову полицию, если вы это не прекратите! Соседи жалуются!

— Нет-нет-нет, — умоляет Джозеф, — подождите. Я не дома, я сейчас приеду и…

— Вы не дома! — уличает старый черт, — так это ваша кошка!? Она там бесится!? Что я говорил насчет домашних…

— Я сейчас приеду, — повторяет Джозеф и сбрасывает вызов. Он виновато смотрит на Иви, растерянно округлившую глаза. Она, без сомнения, слышала весь разговор. Немудрено — арендодатель так кричал, что его можно было услышать и на другом континенте.

— Кошка? — спрашивает Грин, — что не так с твоей кошкой?

— Нет у меня никакой кошки, — признается Джозеф.

Он тяжело вздыхает и убирает с лица пряди волос. И сейчас ему не нужно придумывать повод, чтобы разозлиться на эту ненормальную, ведь именно она и виновата в происходящем. Он почти забыл про кашу, что она заварила, но проблема никуда не делась. Проблема, каким-то образом умудрившаяся выбраться из переноски и натворить новых дел.

— Это енот, — сердито говорит он, — твой сраный енот.

— Что? — изумляется Грин, — но… как он оказался у тебя дома?!

— Они сказали, что усыпят его, и я забрал его к себе, — отмахивается Джозеф. Он идет через дом, выискивая выход из лабиринта темного коридора, по пути потирая слезящиеся от недосыпа глаза. Иви что-то бормочет себе под нос и бежит за ним. Она настигает Джозефа уже у входной двери. К счастью, она успела накинуть клетчатую рубашку и больше не щеголяет своим прекрасным обнаженным телом. Джозефу явно не до созерцания ее возмутительных красот. Ему нужно мчаться домой, чтобы разруливать катастрофу, случившуюся по ее вине.

— Подожди, — просит Иви, — я сейчас оденусь и поеду с тобой.

— Нет! — рычит он, совершенно искренне, без тени притворства, — хватит. Просто не лезь в это. Не усугубляй. И держись от меня подальше — от тебя одни неприятности.

— Но… — она так и остается стоять у двери, провожая его погасшим, несчастным взглядом.

Сейчас Джозеф уверен, что как только он поймает енота, то обязательно привезет его сюда.

Эстер всегда была жаворонком. К моменту, когда Джозеф появляется на пороге ее дома, она уже давно бодрствует и, судя по измазанным в грязи резиновым перчаткам, начала день с работы в саду. Впрочем, весь умиротворяющий эффект от занятий садоводством быстро сходит на нет, стоит ей взглянуть на мужчину. Она даже не замечает переноску в его руках, а сразу бросается к Джозефу и, стянув одну перчатку, притрагивается к пластырю у него на щеке.

— Боже мой! — выдыхает она, — милый, что с тобой приключилось?

Джозеф быстро взвешивает все за и против. Он останавливается на том, что предыстория получится слишком длинной, а он не располагает большим количеством времени, чтобы отвечать на взволнованные расспросы матери. У него осталось полчаса, чтобы добраться до работы и, по возможности, не вмазаться в столб, заснув по пути. Перспектива повторить печальную судьбу отца вовсе не кажется ему соблазнительной.

— Я потом тебе все объясню, — отмахивается он, — просто… ты можешь пока присмотреть за этим?

— Это… — Эстер нагибается, чтобы заглянуть в переноску. К счастью, енот, утомленный длинной бессонной ночью и учиненным им безобразием, наконец-то отрубился. Это, должно быть, очень приятный сон, исполненный морального удовлетворения. Джозеф завидует пушистому ублюдку. Он и сам хотел бы отдохнуть. Недосып подтачивает изрядно прохудившуюся, не без участия енота, плотину его самообладания.

— Я заеду за ним после работы, — говорит Джозеф. У него просто не осталось сил хоть на какие-то объяснения, — но будь осторожна, смотри, как бы он оттуда не выбрался. У него острые когти.

Именно эти когти и оставили Джозефу свежие шрамы — на руках, ключице и на лице, пока он пытался изловить демона, крушащего арендованную квартиру. Старый хрен, во время этого топтавшийся за дверью, кстати, ясно дал понять, что после такого представления Джозефу следует срочно заняться поиском другого жилья. Пусть там и заводит хоть кошку, хоть тигра, хоть слона, но подальше от его благопристойного дома, жители которого не терпят шума, учиненного чужими животными среди ночи. У Джозефа другой план. Сдалось ему жилье в этом сраном городе. Он намерен собрать свои немногочисленные пожитки и убраться отсюда подальше. И об этом ему тоже предстоит поговорить с матерью. Потом.

Или сейчас.

— Стоять! — в голосе Эстер прорезается сталь. Она только кажется маленькой, милой и интеллигентной пожилой женщиной. В гневе она страшнее енота. — Джозеф, что происходит?

— Ничего не происходит, мам, — раздраженно цедит он, — просто мне все это надоело. Я уеду. Вечером. Но мне нужно кое-что уладить.

— Уедешь? — вопит мать, — как это так? А что с лесопилкой? А как же я? Куда ты собрался?

— Я найду того, кто займется твоей долбаной лесопилкой, — заявляет он, — но я больше тут не останусь. С меня хватит. И мне правда пора.

— Ой-вей! — Эстер разводит руками. Она знает, что спорить с сыном бессмысленно, но это не значит, что она не попробует его отговорить. Она хитрая женщина, хитрая и коварная. К вечеру Джозефа будет ждать целый список аргументов против его решения. Он не сомневается.

Мать недовольно качает головой и снова обращает свое внимание на переноску. Ее смирение — сплошное притворство. Но пусть так. Джозеф обязательно разберется с ней после. У него еще хватает неоконченных дел… не на этом свете, но в этом городе.

— Какой… милый зверек, — задумчиво говорит мать, глядя на енота. По ее лицу очевидно, что она не испытывает к нему и тени симпатии. — Это твой питомец? Как его зовут?

Джозеф останавливает себя в последний момент — имя Иви Грин так и норовит сорваться с языка. Но Эстер в курсе, кто такая Иви Грин, так что тогда ему точно не избежать лишних вопросов. Мать отзывалась о ней исключительно как о чудесной, доброй и ответственной девушке. Едва ли она знает другую сторону этой бестии, надоумившую Джозефа назвать в честь нее меховое исчадие ада.

16
{"b":"935520","o":1}