Но теперь — все-таки добраться до места. Потому что неутомимый Анри неуловимого дядю наконец нашел. Точнее, отыскали люди маршала Тенмара. В Илладэне. Где барон Кридель всё это время и находился. У осторожного виконта Мишеля Витэ.

Можно больше не подделывать очередных писем. И даже поскорее сообщить удивленному дяде, что именно и кому он «писал» в прошлый раз. И до этого.

Потому что настоящее письмо Ив Кридель тоже посылал. О скором приезде умной дуэньи. Но вот добралось до Сержа уже совершенно другое. И за это в том числе стоит поблагодарить еще и Клода. Но с его намерениями Ирия разберется при случае. Ибо — сколько уже можно⁈

Но сколько же разных людей одновременно строчило за скромного дядю Ива? И если один из них — Великий король, то как же он бесился, читая свежие письма неведомых «конкурентов»! И не опровергнешь ведь. Всё одним старомодным почерком — с красивыми завитушками…

Зато теперь скромный дядя решил стать самостоятельным игроком. И, увы, не только против Карлотты. Потому что на разговор наедине он Ирию вызвал немедленно.

А поселился в скромной, недорогой гостинице. Не в новом, свежеподаренном особняке.

— Ирия, тебе не обязательно выходить за герцога Тенмара.

— Дядя Ив, — наконец-то его можно назвать так от своего имени. Без всякого очередного вранья и якобы благородных братцев Леонов. — Вы забываете о моей репутации.

Раз уж Весенний король, успевший перелюбить половину щедрых дам развеселого двора своей матери, теперь вдруг объявил ярую борьбу за плесневелые традиции и древние устои.

— Ирия, — мягко улыбнулся дядя Ив. На сей раз уже — точно ей самой, а не Леону. — Так сложилось, что мне когда-то не пришлось бороться за свою любовь. Или за право не жениться на нелюбимой. За шанс дождаться своего счастья, а не идти на поводу у чужой воли. Наш с Жанеттой брак был изначально основан на взаимной любви. Но если бы мне пришлось отстаивать свое право на счастье — я готов был на это, Ирия.

Вот так. Та самая недостижимая красивая история взаимной любви и привязанности — из древних легенд! — все эти годы таилась в их семье. В добрых душах скромных и с виду неприметных дяди Ива и тети Жанетты.

Впрочем, Ирия могла бы догадаться. Разве это не честный Ив Кридель когда-то спас красивую и дерзкую сестру от уготованного ей монастыря? Даже в обширной горе наглого вранья Карлотты нашлось ясное зерно справедливой правды.

Но теперь, увы, дядя слишком долго не был в многожды менявшейся Лютене, чтобы понять всё, что творится сейчас. Но это не значит, что непутевая племянница ему не благодарна. В любом случае.

— Ирия, не думай о репутации. Что бы ты ни выбрала — у тебя всегда есть дядя и тетя, готовые поддержать и помочь. У тебя есть их любовь. И родной дом, где тебя всегда ждут. Мы на твоей стороне. Просто помни об этом.

— Спасибо, — племянница не удержалась его обнять. — Но… я, кажется, и впрямь люблю Анри. Наверное. Я в этом почти уверена.

А еще им совсем некуда деваться, но столько «веселых» новостей для первой встречи многовато. С лихвой хватит и вежливого, но категоричного отказа дяди от нового особняка. Щедрый король теперь и так всю очередную мебель во дворце перекрушит.

И хорошо, если полезного Ревинтера под шумок не прогонит.

Неважно, что тот здесь ни сном, ни духом. И это вообще не его епархия. Но у нас на Золотом Троне не первый король, у кого серьезные нелады с мозгами и логикой.

2

По огромному залу плывут, качаясь на волнах, перевернутые портреты. Не разобрать лиц.

— Быстрее! — ревет откуда-то из коридора густой бас Ральфа Тенмара. — Где ты там копошишься?

Ирия торопливо рванула к привычному окну. Незачем искать дверной проем под водой. Гораздо проще выскользнуть в раскрытое окно и вынырнуть снизу вверх.

И из оконной рамы высунулся гибкий черный живой ствол. Оскалил ядовитую пасть.

Мертвые глаза без век, голодный взгляд. Ормос ждал слишком долго. Пока веками и тысячелетиями неутомимо полз по морскому дну…

Тревожный шум за окном заставил вскинуться. Быстро и осторожно. Еще даже толком не проснувшись.

Все безмятежно спят, только у одной Ирии слух летучей мыши. Или еще кого.

А как насчет зрения? Если очень осторожно глянуть между плотных портьер?

Яркий серп острой луны беспощадно высветил узкий плац под самым окном. Длинные тени заснеженных деревьев, темные фигуры вооруженных караульных в серых кирасах из-под черных плащей…

Неподвижна облетевшая чернь на белом ночном снегу. И медленно движутся темные фигуры людей. Крадучись. Медленно, осторожно и… неотвратимо.

И этих стражников Ирия не знает. Что это значит, и почему сменился караул у дверей нового дома Алисы?

Да и выглядят они как-то слишком странно и… неприятно. Больше похожи на…

Только черных балахонов не хватает.

Слишком часто и слишком многое уже случалось, чтобы у Ирии сохранился излишек доверия. И вера в случайные совпадения.

Нет, какие-то жалкие крохи еще чудом уцелели. К Анри Тенмару. И безграничного доверия, и искренней веры. Потому что он-то уж точно не может желать смерти их общей кузине Алисе и ее ребенку. Да и вообще — любым беззащитным женщинам и детям.

И если вглядеться как следует — очевидно, что черные тени на белом насте не движутся. Потому как есть только у спящей громады дома, облетевших с осени деревьев и темной ограды. Не у людей.

Кто станет жертвой? Самой первой? Ирии. Чтобы жертвой кого другого не стали уже все, кто мирно спит в теплом доме.

Так же, на осторожных цыпочках — назад. В покои Алисы. В соседнюю комнату. Жертву Ирия выбрала безошибочно.

И зря. Забыла, чья сегодня очередь спать у Алисы?

Пушистый ковер глушит всё. Крадующиеся шаги неслышных убийц — тоже. Едва они приблизятся.

— Графиня Бинэ, проснитесь…

— Ирия? — Алиса открыла бессонные глаза одновременно с суровой графиней. — Рене?

Бывшая фрейлина улыбнулась как можно ободряюще:

— Нет, он спит. Алиса, я вернусь. Не тревожься. Я приведу помощь. Очень быстро.

— Ночью?

— Да. Сейчас. Запритесь и никому не открывайте.

Потом она объяснит, что вовсе не сбежала. И не собиралась нарушать помолвку. Что раз идет о чести Анри, а не Ирии, она честно согласна играть по правилам.

А все прочие вряд ли подумают о распутной невесте еще хуже нынешнего. В сравнении со всем, что уже стряслось, какое уже кому дело до затрещавшей по швам помолвки? К их с Анри честно заработанной репутации уже ничего не прибавить и не убавить.

И почему прямо в этом отдаленном особняке Ирия не организовала обученную голубятню, а?

Но мягкие лапы дикой кошки тоже мчат быстро. И любую стражу минуют тоже легко. Незаметно. Даже такую.

— Я присмотрю за всеми, — сурово кивнула несокрушимая графиня. В осаде у михаилитов она тоже была отнюдь не на десятых ролях.

Плотный ночной чепец, плотная рубаха в пол, крепкие руки. Жесткий, сухой взгляд. Да, на нее можно положиться. Всем. И почти во всём.

Если накрепко закрыть все двери, окна… И что? Ставень здесь нет. Это жилой особняк, а не крепость с бойницами и подъемным мостом. И не обитель суровых михаилитов. И самих благородных воинов-монахов здесь нет. Как и кардинала.

Осталось разве что подняться на третий этаж. Как во сне. Совсем чуть протянуть время. Тут даже высокие, крепкие, раскидистые деревья — у самых окон. Лезь — не хочу. Любой уличный мальчишка заберется — не то что тренированные убийцы. Тем более, сегодня им даже широкие мешки-балахоны не помешают.

И поздно запирать хлипкие, ненадежные ворота. Беспощадные враги — уже внутри невысокой ограды. Очередной король хорошо знал, куда селить приговоренных.

Сколько окруженным женщинам и ребенку осталось жить, если никто не придет на помощь? Кого из них готов убить новый монарх? Простой и ясный ответ — всех. Чтобы никто не заговорил. Что такое несколько мелких жизней — рядом с чьим-то несравненным величием?