Теперь я заблудилась около Пьяцца делла Република. Все рестораны закрыты — в Риме они закрываются рано, — и все часы показывают разное время. Повсюду призраки. Я представляю, как ощущаются твои объятия, затем объятия моего бывшего мужа, затем других знакомых мне мужчин. Пытаюсь проследить, как откликается во мне каждый из образов, но прихожу к выводу, что едва ли могу отличить один от другого, есть только чувство, что я люблю и любима, ощущение прикосновения… и ты, на связи со мной, вдохнул жизнь — пусть и виртуально — в это ощущение.

Я иду (танцую!) по Пьяцца Навона. У белого Фонтана Тритона, который, как и вокзал, одет в пластиковое плиссе, нищие продают маленькие мигающие игрушки: пластиковые кленовые крылатки, которые светятся и пищат, уносясь всё выше и выше в черное небо.

Хочу огромное, глупое, демократичное, туристическое, монументальное, заезженное, безвкусное. В клише есть легкая красота. Как и в любви. Чувствую невесомость, словно я падаю. Опять? В прошлый раз, когда я упала, меня бросили. Как меня могут бросить, если я уже падаю?

На следующее утро я по-прежнему в Риме, хотя задумывала иначе. Я собиралась сесть на поезд до Бриндизи, потом на ночной паром до Патр, но паром не ходит. Сегодня официальный выходной, религиозный праздник, а я не знала ни про один из них. Целая ночь на палубе — жаль, что этому не бывать. Как раз что-то такое я себе и представляла. Стараюсь не представлять слишком многого из того, что мне предстоит, но некоторые образы все же формируются. Мне даже приятно гнать их прочь, убегать от себя.

«Как твои дела?» — спросил ты. Я до сих пор не ответила на твой имейл, возила с собой без-ответность со всем ее потенциалом. И как же мои дела? Я привыкла к одиночеству. Мне с ним комфортно. Встаю, выхожу из хостела, заказываю кофе в баре на пьяцце в конце улицы. Кофе предполагает завтрак, и оказывается, что я могу жить на одном этом предположении, наблюдая, как едят другие, как другие любят. Мой желудок спокоен, я довольствуюсь сигаретой, я движима одним лишь желанием держаться подальше от внимания ресторанов, выстроившихся на площади, перехитрить выбор, отказаться выбирать. Без еды мне не хватает энергии: мой взгляд угасает. Я могу смотреть только вниз, на то, что у меня под ногами, но гордость за самоограничения вполне бодрит. Как и в случае с сумкой, которую я собрала в дорогу, оказывается, мне нужно так мало. Единственная проблема моей мнимой наполненности заключается в том, что я перестаю чего-либо желать.

У меня есть свободное время и нет желаний, которые могли бы его заполнить, я возвращаюсь в центр Рима, чтобы повторить понравившиеся фрагменты вчерашнего. Повторение необходимо мне, оно помогает понять, где я. Пробую тот же маршрут — фонтан, виколы, Пантеон, — но те фрагменты, что нравились мне вчера, сегодня разочаровывают. Гранита слишком быстро тает. Нервничаю из-за соотношения сливок ко льду. Я вынужденно сбавляю шаг.

Я решила дать себе задание — купить новую записную книжку; так я могу позволить себе удовольствие разглядывать и не брать, или брать, а еще беседовать с владельцами лавочек; ощущение собственной нужности делает их такими дружелюбными и жизнерадостными, будто эти соприкосновения — настоящие, хотя каждая из сторон может в любой момент оборвать контакт, не задев чувств другой.

В центре Рима почти нет сетевых магазинов, всего два или три крупных международных бренда, которые множат одно и то же и дарят ощущение — чего? — европейскости, стабильности, гарантированного опыта повторения? В маленьких лавках продается один тип товара, часто что-то настолько изысканное, что уже устаревшее, забавное: часы, перчатки, корсеты. У них странные часы работы; некоторые открыты утром, другие — вечером; в их витринах представлено всё разнообразие, все виды этой единственной вещи, но где остальное? Где магазины с продуктами, моющими средствами, туалетной бумагой? Центр Рима — декоративный элемент: основ повседневной жизни здесь нет. Я захожу в дорогой магазин канцтоваров, где продают ручки и бумагу, а также резиновые штампики, изготовленные под заказ, с замысловатыми узорами, именами или адресами, и еще книги для упорядочивания жизни самыми разными способами: «учетная книга винодела», блокнот для списка покупок… Здесь же продаются и адресные книги, чтобы размещать друзей на их страницах в самовластном алфавитном порядке. Качество блокнотов безупречное: обложки под мрамор создают иллюзию камня или иллюзию иллюзии камня, как нарисованный мрамор Галереи Спада, и, ого, какие они дорогие! Не думаю, что могу себе это позволить, и дело не в цене. У меня больше нет домашнего адреса, который нужно вписать в специальную графу на титульном листе подобной книги. Нет, этот магазин не для меня.

В конце переулка — Тибр. Я перехожу мост и оказываюсь на острове, затем перехожу через еще один мост. И неожиданно для себя я в Трастевере.

Когда я впервые приехала в Рим с мужем, мы выбрали отель в Трастевере, потому что слышали где-то, что это модный район, но, когда добрались до него, менеджер объяснил, что произошла ошибка и мы должны переехать в номер на другой стороне реки рядом с Пьяцца делла Ротонда. Когда мы приехали в Рим в следующий раз, мы сняли в Трастевере квартиру, но снова что-то пошло не так, и нас заселили в апартаменты «получше» возле Пьяцца Навона. В один из дней мы решили прогуляться до Трастевере. От Пьяцца дель Пополо мы пошли по Виа дель Корсо, которая на карте выглядит как главная улица — такая она прямая и длинная. Мы представляли ее широкой и светлой, а она оказалась темной и узкой, но тогда мы плохо знали Рим, а гуглкарт еще не было: с городом можно было познакомиться только по путеводителям, которые мы забыли взять с собой, и Виа дель Корсо всё тянулась и тянулась, пока не уперлась в построенный Виктором Эммануилом II белый дворец, который римляне зовут Zuppa Inglese за сходство с огромным кремовым пирожным; он прикрывает грязные переломанные меренги Форума. Мы почти дошли до Трастевере. Шли даже в верном направлении, но почему-то сдались.