Через несколько секунд раздался щелчок, второй, третий… Медленно открылась дверь и за порогом квартиры я увидел бледную и словно истощенную Марьяну. Она сама на себя была не похожа.

Темные круги под заплаканными глазами, искусанные почти в кровь губы…

Она дрожала ни то от страха, ни то от холода, и смотрела на меня огромными темными глазами, словно хотела от меня избавиться и больше не видеть.

Не давая ей опомниться, я сделал шаг в квартиру, положил ладонь на девичий затылок и мягко подтолкнул её к себе.

Всего шаг, и Марьяна оказалась в моих объятиях. Она была похожа на статую. Словно я обнимал заставший камень. Но я продолжал молча держать её в своих руках, понимая, что любые слова будут бессмысленны.

Я видел перед собой занавешенные черной тканью зеркала, фотографию женщины с черной лентой на углу и две цветка, лежащие рядом.

Атмосфера квартиры давила на плечи и словно пробирала холодом до костей. От запаха лекарств, похоже, въевшегося в эти стены, начинала кружиться голова.

- Марьяна, - шепнул я теплому камню в моих объятиях. – Ты здесь?

Наконец, я почувствовал, как девушка в моих руках сделала вдох и стала мягче. Её плечи дрогнула, а тонкие руки поднялись, чтобы сжать в кулаках ткань моего пальто.

- Мне страшно…

Я с трудом разобрал слова, сказанные надтреснутым голосом. Но сразу понял, о чем она. В этой квартире даже мне было не по себе.

- Поживёшь у меня, - сказал я, приняв решение в моменте. – Я помогу тебе собрать вещи.

Глава 20. Маша

Как бы сильно я не была обижена на папу и как бы сильно не пыталась внушить себе, что ненавижу его, но первый, кому я позвонил тем утром, был именно он.

Я ревела как маленькая девочка и просила приехать. Умоляла его сделать хоть что-нибудь.

Он приехал. Сделал.

Маму мы хоронили снова незнакомцами. Тот первый приступ истерики прошёл в тот же день. Я вспомнила, почему не хотела его видеть. Не согласилась переехать к нему на первое время, пока мне морально не станет легче. Снова перестала отвечать на его звонки, а потом и вовсе заблокировала его номер. До этого я не убирала его в чс только потому, что мама просила его сохранить на тот случай, если с ней что-то случится.

Всё самое плохое уже случилось. Хуже попросту невозможно. Поэтому надобности в поддержании контакта с папой у меня больше нет.

Максим, нашедший мой полный адрес и приехавший ко мне, забрал меня с собой.

Наверное, не нужно было вестись на то, что он выломает дверь квартиры. Вряд ли он стал бы это делать. Но в тот момент мне показалось, что он был настроен достаточно серьёзно.

Я хотела побыть одна, самостоятельно утонуть в своём горе, чтобы меня никто не трогал, не смотрел с жалостью и не пытался утешить неуместными глупыми словами. Открыла Максиму дверь, желая показать, что я сама отлично всё вывожу, но опомнилась уже плачущей в его объятиях.

Проснувшись с маминой рукой в своей, я больше не спала. Я боялась сна. Боясь, что, если усну, снова упущу кого-то или что-то важное для себя. Я реагировала на каждый мельчайший шорох в своей квартире. Стоило только задремать, сидя на кухонном стуле, как я сразу просыпалась, реагируя на что-то, чего не было. Иногда забывалась и заходила в мамину комнату, чтобы проверить, как она там. Но кровать заправлена, комната пуста.

Максим помог мне собрать кое-какие мои вещи, намотал мне на шею, казалось, бесконечный трёхметровый шарф, закинул мой рюкзак на своё плечо и, держа за руку, вывел из квартиры, которую сам же закрыл ключами, что я ему отдала.

Я знала, что он меня везет к себе, но куда именно я не понимала. Очнулась только тогда, когда уже оказалась в его квартире. Максим метался по комнатам, включал свет, в глубине квартиры зашумел чайник, а я всё стояла на пороге, не веря тому, что нахожусь в квартире, атмосфера которой не давит бетоном на плечи, а вокруг меня не пахнет лекарствами.

Только мужским парфюмом и будто постиранными вещами.

- Проходи, Марьяна. Будь, как дома, - сам Максим уже снял пальто, обувь и пиджак, закатав рукава рубашки, он стоял напротив меня и терпеливо ждал, когда я размотаю шарф, сниму кроссовки и куртку. – Эти две комнаты свободны. В них иногда ночуют мой брат и сестра, когда приезжают. Можешь выбрать любую комнату. Здесь моя комната. Заходи в любой момент, если что-то понадобиться. Даже ночью.

Я едва заметно кивнула. Говорить не хотелось и, казалось, что уже не получится. После стольких дней молчания мне казалось, что я разучилась говорить. Зато в совершенстве научилась плакать.

- Ты голодная? Зачем я спрашиваю?! Конечно, голодная! – чертыхнулся Максим и достал из кармана телефон. – Я закажу что-нибудь из доставки. У меня в холодильнике только вода и высохший лимон. Что тебе заказать? – я отрицательно мотнула головой. Ничего не хотелось. Меня тошнило. – На свой вкус выберу.

Максим довольно быстро заказал еду. Пока он ждал доставку, я нашла лучше место в его квартире у кухонного окна. Глядя на город, погружающийся в раннюю вечернюю тьму, я находила в этом некое успокоение для себя.

Наверное, заметив, как я обнимаю себя за плечи и ёжусь от холода, который больше был внутри меня, Максим аккуратно накинул на мои плечи плед. Я вздрогнула, потому не ожидала прикосновений.

- Тише-тише, - шептал Максим, укутывая меня пледом. – Это просто я. Поедим? Доставка приехала.

- Я не хочу, - выронила я сипло.

- Тогда покорми меня. Я две недели ничего, кроме черного кофе не ем.

- Почему?

- Привык к тому, что меня кормишь ты, - ответил Максим, стоящий за моим плечом. – К тому же, кто ещё, кроме тебя, вытерпит мои гастрономические капризы? И кто мне ещё, кроме тебя, скажет «ложкой в лоб или супчик в рот?»?

- Я так говорила?

- Да.

- Я не помню такого.

- Такое я только от тебя мог узнать.

- Страшный я человек.

- Идём, посидишь рядом со мной с ложкой наготове.

Максим мягко обхватил ладонями мои плечи и усадил за стол, и правда, вложив мне в руку ложку.

Глава 21. Макс

На часах уже три ночи.

Я в постели в своей комнате, но сна ни в одном глазу.

У Марьяны тоже.

Я слышал, как она тихо вышла из комнаты, которую выбрала сама. Слышал, как она пила воду на кухне, но не слышал, чтобы она возвращалась обратно в постель. Уже часа полтора из кухни нет никаких звуков. Это настораживает. Но вместе с тем я понимаю, что после потери самого близкого человека нужно много времени, чтобы прийти хотя бы в видимость нормы.

Пролежав ещё несколько минут, созерцая потолок и прислушиваясь к звукам, я, всё же, решил пойти к ней. В конце концов, я забрал Марьяну к себе не для того, чтобы она и в моей квартире чувствовала себя в одиночестве.

Натянув домашние серые штаны, я тихо вышел из комнаты и прошёл в кухню. Марьяна сидела в темноте на подоконнике, обнимая колени. Завернувшись в одеяло, она смотрела на ночной город. Скорее всего, на длинный мост через реку и гирлянды фонарей вдоль дорог. Я сам иногда на них смотрел, мучаясь бессонницей.

- Прибавить отопление? – спросил я тихо и, казалось, вздрогнул вместе с Марьяной. – Напугал. Прости.

- Ничего, кхм-кхм, - девушка прочистила горло и мимолётно улыбнулась уголками губ. – Мне не холодно. Просто так удобнее, - пояснила она, почему в одеяле на подоконнике.

- Давно не спишь? – я подошёл поближе к ней, оперся плечом о стену рядом с окном, чтобы видеть лицо Марьяны, и скрестил руки на груди.

- Я ещё не ложилась.

- Я не про сегодня. В целом.

- Я почти не спала.

Конечно, я понимал, что она имела ввиду, что не спит со дня смерти матери. Уложить её насильно всё равно не выйдет. Тут только если рядом быть.

- Может, поедим? Ночной дожор. За ужином ты ничего почти не съела.

- Я не хочу.

- Как скажешь, - вздохнул я и вместе с Марьяной начал смотреть на город за окном.