- Тебе кажется.

- Нет. Я это отлично вижу.

Глава 16. Маша

Максим, пряча мою руку в кармане своего пальто, довёл меня до подъезда.

Я уже давно успокоилась, перестала плакать и просто смотрела себе под ноги, пока мужчина возвращал меня домой.

- Как ты? – спросил он тихо, пытаясь поймать мой взгляд.

- Нормально, - я вяло дёрнула уголком губ и опустила взгляд на наши руки. Максим всё ещё держал мои пальцы, даже вынув наши руки из кармана. – Спасибо, что проводили.

- Не за что.

- А почему вы сразу не уехали? Вы сталкер?

- Я телефонный балабол. Сестра позвонила. Не люблю трепаться за рулём.

- М-м, - протянула я. – Ну, ладно. Я пойду. Мама, наверное, волнуется уже.

- Если нужна будет помощь, позвони. Телефон с собой?

- Нет, - качнула я головой.

- Тогда диктуй свой номер, - Максим вынул из кармана пальто телефон и приготовился записывать.

- Я сейчас не вспомню свои цифры. Давайте потом. В кафе. Сейчас, правда, голова забита совсем не тем.

- Хорошо, - телефон снова исчез в его кармане.

- До свидания, - наверное, я приложила некие усилия, чтобы заставить себя вынуть пальцы из теплой мужской ладони.

- Пока, - тихо ответил Максим и проследил за тем, как я дошла до подъездной двери, а затем обернулась к нему.

- Вы ведь сейчас сразу не уедете?

- Нет, - ответил он тут же. – Посижу немного, подожду. Вдруг ты опять выскочишь. Кстати, можешь сразу садиться в мою машину. Нечего гулять по вечернему городу в одиночку.

- Спасибо.

Ещё несколько секунд я смотрела Максиму в глаза, а затем нашла в себе силы не броситься вновь к нему на грудь, чтобы выплакаться в рубашку.

Я и не догадывалась, насколько может стать легко, если хоть раз позволить себе выплакаться и осознать, что тебя понимают.

В квартиру я вошла тихо. Папиных ботинок уже не было в прихожей. Остался только запах его парфюма, который я намерена выветрить, открыв пару окон.

- Вернулась? – мама, шурша по полу тапочками, вышла из своей комнаты и прижалась плечом к дверному проему. Её глаза с виной и жалостью наблюдали за тем, как я медленно снимала куртку и ботинки.

- А что я должна была делать? Убежать? Бросить тебя? Прости, мам, но это яблочко к одному обеим нам известному дереву не хочет иметь никакого отношения.

- Так нельзя, Маш.

- А ему, получается, можно? – поправляя теплую кофту, я заглянула маме в глаза, но она отвела взгляд, предпочитая смотреть мне в ноги. Стало совестно за свою резкость. Мама, по большому счету, доживает последние дни, а я с ней как бешеная собака. – Ты ела сегодня?

- Я сварила суп. Но не успела поесть, папа приехал, - ответила мама, всё ещё не глядя на меня, и сминая в руках носовой платок.

- Пойдём, тогда, поедим. Я сегодня весь день почти ничего не ела. Не считая сосиски в тесте в буфете универа.

- Тогда я тебя покормлю, - мама первой вошла в кухню, обойдя меня.

- И сама поешь, - я помыла руки, пока мама ставила греться суп.

- Если только немного.

- Много, мам.

- Ты же знаешь, что я не могу много. Всё в унитаз улетит почти сразу.

- Таблетки принимала?

- Все. Тётя Галя же жизни не даст, пока не убедиться, что под её надзирательством всё выполнено.

- Хорошо, - улыбнулась я с облегчением. - Из холодильника что-нибудь достать?

- Не знаю. Сыр хочу. Или нет… колбасу.

- Угу… - я взяла из холодильника и сыр, и колбасу, и с ними в руке подошла к окну. Любопытство. Не более. Было интересно, правда Максим стоит под окнами или только для того, чтобы успокоить меня сказал это.

Слегка сдвинув штору на кухонном окне, я посмотрела на парковочную площадку у дома и увидела его машину. Он правда там стоял. До сих пор.

- Ты кого там увидела? – поинтересовалась мама.

- Никого. Просто, - я поспешила отойти от окна и задернуть шторы. – Как колбасу резать? Четвертинками, половинками или просто кружочками?

- А давай кубиками. Что-то горячего бутерброда захотелось. Как раз к супу.

Глава 17. Макс

- Никаких шансов?

- Ты меня знаешь, Макс. Если я взялся, то я вгрызаюсь. Могу, конечно, пококетничать с тобой, но, отбросив всю романтичность своей натуры, скажу честно – шансов нет.

- Ясно, - я откинулся на спинку стула и устало потёр лицо ладонью.

Не смог уснуть сегодня ночью. Не смог выбросить из головы слёзы Марьяны. Такая маленькая и такая сильная.

- А ты чего вдруг заинтересовался? Знакомая? – поинтересовался Никита. Тот самый хорошо знакомый врач, который и вёл нужную мне пациентку.

- Её дочка.

- Дочка? – повёл Никита бровью, и на его смазливой морде появилась хитрая улыбка. – Ты посмотри-ка, куда старый конь полез!

- Я никуда ещё не полез. Просто… Твою мать! – я снова порывисто подался вперед. Нервы уже сдавали. Мне определенно нужен кофе. – Я не так давно познакомился с Марьяной. Может, месяц назад. И только вчера узнал о том, что у неё происходит дома. Совершенно случайно.

- А вы как так общались, что ты ничего о ней не знал до вчера?

- Она не рассказывала. Даже виду не подавала.

- Хотя, знаешь, да… - Никита задумчиво кивнул и опустил взгляд на ручку, которую крутил в руке. – Она такая. Вообще, если бы не она, то её мать даже столько не протянула бы. Можно только позавидовать тому, как Марьяна приводит её на процедуры, сидит с ней на приёмах, записывает рекомендации… Мне бы такую в сестрички на отделение… И её можно понять - она молоденькая ещё, на чудо надеется. Но мать её уже давно положила болт на своё выздоровление. Ходит к нам только потому, что её дочка приводит.

- Я тебя понял, - вздохнул я и встал со стула, сразу направившись к выходу из кабинета. – Спасибо за консультацию.

- Только, Макс, ты это… Девчонке ничего пока не говори. Лучше пусть верит до последнего, чем оплакивает ещё живую.

- Знаю, - согласился и, наконец, вышел из кабинета, а затем, к своему облегчению, покинул и гнетущие стены больницы.

Стоя на крыльце и вдыхая полной грудью холодный воздух, неосознанно застыл взглядом на мостике, на котором Лёха «спас» Марьяну.

И даже здесь она себя не выдала.

Сегодня в кафе нет её смены, поэтому я в него даже не заходил. Перебивался кофе от секретарши, не имея ни малейшего желания думать о работе. Только о том, какого сейчас Марьяне, чем она занята и о чем думает?

Возможно, опять плачет, пока никто не видит. Надеется на чудо, которого никто для неё не запланировал.

На следующий день я пришёл в кафе, точно зная, что будет её смена. На всякий случай пришёл уже после обеда, чтобы точно с ней встретиться.

И не прогадал.

Устроившись за привычным столиком, откинулся на спинку стула, спрятал руки в карманы пальто и наблюдал за тем, как Марьяна кружила по залу. Как улыбалась посетителям, будто она именно такая беззаботная девятнадцатилетняя девчонка, коих полно на улицах любого города.

Она улыбалась, а я молча проживал её боль как свою собственную.

Иногда я ловил на себе её взгляд, пытался тоже выдавить ответную улыбку и понимал, что не могу. Невозможно улыбаться, когда больно. Во мне нет столько сил, сколько накоплено в хрупкой Марьяне.

А она ведь умудрялась ещё и шутить…

- Добрый вечер, - Марьяна подошла к моему столику и, уперев острие карандаша в блокнот, приготовилась принимать заказ. – Голодный?

- Да… то есть нет. Чай. Хочу просто чай.

- Но тоже черный и без сахара? – улыбнулась Марьяна, записав в блокнот «заказ».

- Черный и без сахара, - повторил я на автомате и застыл, когда Марьяна перевела взгляд с блокнота на меня.

Пока она разглядывала моё лицо, я видел, как медленно меркла её улыбка. А затем красивые губы и вовсе собрались в тонкую белую нитку.

- Вот поэтому я не хотела, чтобы кто-то знал. Вы перестали видеть меня. Теперь вы видите только девочку, у которой умирает мама, - вдруг произнесла она сухо. – Не нужно смотреть на меня с жалостью, я в ней не нуждаюсь. Оставьте её детским домам и собачьим приютам.