Отбрасывая это ужасное воспоминание в сторону, я оставляю свои сумки в спальне и переодеваюсь в пижаму. Все еще бодрствуя, я спускаюсь вниз и иду в гостиную, не потрудившись включить свет. Мягкое сияние рождественской елки освещает пространство.

Это так похоже на маму — наряжать елку, хотя она и не планировала, что здесь кто-то будет. И, конечно, она оставила гирлянды на таймере. Мама любит Рождество так же сильно, как и я. Или настолько, сколько я любила.

Рождество теперь испорчено.

Нет, не испорчено. Отменен.

Да, возвращение домой определенно было ошибкой. Побег из города должен был заставить меня почувствовать себя лучше, но пребывание здесь — всего лишь напоминание о том, что жизнь, о которой я мечтала с детства, никогда не была ничем иным, как глупой фантазией.

Хотя я последний человек на планете, который должен судить о чужих причудах, то что Барри оказался во власти сексуального партнера, разрушило буквально все что я, как мне казалось, знала и о нем и о наших отношениях. Тот факт, что он осквернил и мой любимый праздник, и мои любимые рождественские конфеты, был всего лишь вишенкой на гребаном пломбире.

Достаточно того, что я раньше не понимала, что он двуличный лжец не уважающий меня. Но как, черт возьми, я могла не заметить, насколько мы сексуально несовместимы?

Искренне жалея себя, я включаю газовый камин, затем опускаюсь на пол перед мерцающим пламенем. Откидываясь на спинку дивана, я подтягиваю колени к груди. Жестокие слова Барри эхом отдаются в моей голове, и я изо всех сил стараюсь не заплакать.

Потому что он прав — какая-то часть меня, должно быть хотела, чтобы он прочитал письмо, которое нашел, иначе я бы запечатала и отправила его, как только закончила писать.

Боже, Мэдс, прекрати эту сцену со слезами. Я тот, кто месяцами жил как монах, ожидая, когда ты расслабишься и станешь раскрепощение. Представь мой шок, когда я обнаружил, что ты не ханжа, а сексуальная извращенка. В ту же секунду, как я прочитал это письмо, я понял, что ты еще не закончила свою игру.

Никто не увидит, если я действительно заплачу, но я уже пролила слишком много слез из-за него. Он не стоит того, чтобы из-за него плакать. Но это не значит, что слова перестали жечь. Потому что, может быть он прав, может быть, я извращенка.

Фу, Санта, наверное, сжег эти письма, а потом сразу внес меня в список непослушных.

Но это было даже не самое худшее. Нет, дело в том, что он сказал дальше. То, что заставило меня понять, что я его вообще не знала.

Ты хоть представляешь, как это утомительно — приводить доводы в защиту малограмотных дебилов из стран-помоек? Конечно, нет. Ты избалованный, эгоистичный ребенок, которую поддерживают мама и папа, и ты живешь в стране фантазий. Черт возьми, ты уже достаточно взрослая, чтобы пить, но все еще веришь в Санту. Повзрослей.

Его слова ранили. Они ранили, потому что были правдой. Ну, по крайней мере частично.

Он ошибается насчет моих студентов. Учить английский взрослым — сущий кошмар. И все же каждый семестр моим студентам это удается. Я горжусь ими, горжусь тем, как усердно они работают, чтобы построить лучшую жизнь.

Но остальное? Что ж, возможно, в его словах есть смысл.

Я закончила школу больше года назад. Мама и папа посоветовали мне взять небольшой отпуск, чтобы попытаться решить, хочу ли я поступить в аспирантуру и получить более высокую степень. Да, я работаю волонтером так много часов, что, по сути, это работа на полную ставку. Но я не оплачиваю свои счета сама. Я никогда не содержала себя сама.

Я жила в стране фантазий. Я думала, что Барри хороший человек, а это оказалось ложью. Может быть, никто на самом деле не хороший.

И если это так, то вся та чушь, в которую я верила о Рождестве и Санте, скорее всего, тоже была ложью. Что говорит обо мне то, что мне потребовался двадцать один год, чтобы увидеть, как мой парень был привязан к распутной эльфийке, чтобы увидеть правду?

Боже, я такой глупый ребенок. Даже сейчас меня так и подмывает по привычке пойти на кухню и посмотреть, нет ли там печенья, которое я могла бы оставить для Санты. Но какой в этом был бы смысл? Когда мне было девять, я застала папу за тем, что он сам ел печенье. Вот только я, глупая, на самом деле купилась на его объяснение.

Мир — большое место, наполненное детьми, которым нужна помощь Санты, детьми, которым повезло меньше, чем тебе. Поскольку Санта не может посетить каждый дом, мамы и папы некоторых детей выступают в качестве его особых помощников. Я знаю, должно быть, неприятно осознавать, что Санта на этом не останавливается, но ты должна быть благодарна за то, что нам не нужна помощь Санты.

Его объяснение имело смысл. Я больше никогда не подвергала сомнению существование Санты. Во всяком случае, это укрепило мою веру, дало мне более глубокое понимание того, насколько важен Санта. Даже сейчас трудно полностью избавиться от привычек, сформированных годами веры. Как будто я могу почти поклясться, что слышу колокольчики санок…

Еще один звук, слишком слабый, чтобы его можно было расслышать, нарушает тишину безмолвной ночи. Но даже если бы Санта был настоящим, он никогда не приходил, когда я была ребенком.

Зачем ему начинать сейчас?

Я говорю себе, что это просто ветер. Может быть, ветка царапает крышу. Но я не могу унять бешеное сердцебиение, когда пытаюсь вспомнить, не забыла ли я завести будильник.

Блядь, а что, если я действительно забыла? Я сижу, застыв, уставившись на мерцающее пламя, и мысленно возвращаюсь к своим предыдущим шагам. Но я была слишком занята, устраивая себе вечеринку жалости, чтобы обращать внимание на что-то еще.

Однако сейчас все мои чувства обострились. Обострились до такой степени, что у меня начались галлюцинации. Я почти могу поклясться, что пламя колышется и мерцает.

Тихий глухой удар.

Боже мой, это действительно пара черных ботинок за стеклянной перегородкой камина?

За исключением того, что это газовый камин. Дымоход ненастоящий, не соединяется с крышей…

Но я забываю о камине, поскольку массивная фигура заслоняет все остальное. Мой взгляд перемещается вверх, обращая внимания на детали.

Малиновые кожаные штаны облегают толстые, мускулистые бедра. Мое лицо заливается краской, когда я понимаю, что они облегают не только их но и.…выпуклость спереди на штанах мужчины огромна.

Оторвав взгляд, я замечаю подходящую байкерскую куртку, облегающую широкие плечи и мускулистую грудь.

Во рту пересохло, я смотрю на странного мужчину, стоящего в доме моего детства. Аккуратно подстриженная черная борода с едва заметной проседью, покрывающая сильную челюсть. Короткие черные волосы в основном скрыты…шляпой Санта-Клауса. Пронзительные голубые глаза встречаются с моими, затем скользят по моему телу, оставляя меня совершенно беззащитной.

Словно во сне, я встаю, меня тянет к этому мужчине. Чувствуя себя маленькой и незначительной, я смотрю на него снизу вверх, пытаясь отдышаться. Он просто такой крупный, намного шире и выше меня. А еще он опасно привлекателен.

Дело не только во всех мускулах — или в его привлекательно большом теле. Даже не в том, как эти глаза, кажется раздевают меня. Нет, он излучает силу, уверенность, опытность…

Между моих ног образуется влага. Такая скользкая влажность, которую Барри никогда не вызывал у меня. Я чувствовала это покалывание между ног только ночью в своей комнате, когда описывала свои фантазии в письмах для Санты…

Боже мой, неужели я действительно сейчас возбуждена? Я что, сошла с ума? Незнакомец только что вломился в мой дом. Незваный гость, тот, кто вдвое больше меня и почти наверняка сильнее меня.

Я делаю шаг назад, мои голые ноги опускаются на диван.

— Тебе не следует быть здесь.

— Ты знаешь, что это неправда, Мэдди. Я именно там, где должен быть, где я нужен.

В комнате слишком жарко. Он слишком близко. Его запах окружает меня, и это неописуемо. Снег, кедр и что-то еще, чему я не могу дать названия, но это похоже на возвращение домой и каждый счастливый момент, который я когда-либо испытывала.