Неожиданно меня окликнул чей-то женский голос. Я обернулся и тут же увидел стоящую в переулке девушку из вчерашнего трактира. У неё был очень озабоченный вид, и она, кажется, скрывалась от глаз стражников.

— Ино, – обратился я к парню, – ты сможешь сам отнести друзы в Гильдию охотников?

— Конечно, – ответил парень. – Что-то случилось?

— Нет. Просто у меня тут ещё есть неотложные дела.

Гертруда старалась не встречаться со мной взглядом, и я примерно понимал почему. Однако разговор с магом воздуха подождет. А вот про парня из трактира мне бы хотелось узнать уже сегодня.

— Ну хорошо, – ответил Ино, – тогда встретимся в общежитии?

Позвав гримби следовать за мной и повернувшись в сторону переулка, я зашагал к ожидающей меня Люсии. Меня снова поразила её непринуждённая легкость в движениях. Она притопывала босыми ногами в нетерпении и, кажется, была очень сильно расстроена. Нервно поглядывая на стражников, девушка знаком попросила следовать за ней.

Я послушно шёл за Люсией, каждый раз напоминая себе, что девушка замужем и не стоит нарываться на неприятности. Однако раз за разом ловил себя на том, что не могу думать о ней, как о замужней женщине. Она была очаровательна. И, кажется, каждый раз, когда мои мысли убегали в обход моему здравому рассудку, девушка останавливалась и кидала на меня очень строгие взгляды. У неё что? Чуйка?

Мы двигались вдоль темных переулков, каждый раз сворачивая то налево, то направо, так в какой-то момент мне показалось, что Люсия намеренно хочет запутать меня в лабиринтах нового города. И снова при этой мысли она обернулась, правда, в этот раз её взгляд выглядел смущённым.

— Мы пришли, – сказала она, когда мы подошли то ли к церквушке, то ли к храму, довольно заброшенному, но ещё, кажется, действующему.

— Что это? – спросил я, разглядывая каменное строение с невысокими башенками, украшенные резными фресками.

— Когда-то тут был храм старого бога, а теперь пристанище для нищих, – произнесла Люсия, приглашая зайти внутрь здания, – Грэхем ждет нас.

Я поднялся по массивным ступенькам, ощущая странный трепет перед неизвестной мне силой, которая исходила из глубин храма. Статуи людей с закрытыми лицами стояли вдоль лестницы, жестом благословляя входящих. Внутри вдоль стен были расставлены свечи. Они своим дрожащим пламенем озаряли лики святых, изображённых на фресках. Кажется, стояла полная тишина, но я отчётливо слышал хор голосов, поющих в унисон.

Двигаясь вперед, я под действием атмосферы старался идти бесшумно, сосредоточив всё своё внимание на человеке, ожидающем меня возле алтаря. Он молился, но, услышав мои шаги, повернулся ко мне лицом.

— Как такое может быть? – спросил я, глядя на человека, стараясь не показывать возникшего отвращения.

— Я родилась и выросла в Зеро-орбис, – сообщила мне девушка, глядя на своего мужа. Грэхем был прикован цепями к алтарю и постоянно трансформировался. Кожа на его теле молниеносно лопалась, выпуская наружу животную сущность, или, наоборот, стремилась поскорее затянуть порванные края. Всё это действие сопровождалось обильным кровотечением, так что под его телом уже натекла приличная лужа.

Глянув на руку Люсии, я не обнаружил на ней браслета, подобного тому, что носил Ино. Девушка проследила за моим взглядом и недовольно сморщила носик, потирая место, где должен был быть браслет.

— В моем мире нет войны, террористических актов или других подобных страшных событий. Никто не стремится к власти или к разрушению других. Там нет места для насилия.

В этот момент у Грэхема снова начался приступ. Парень стремился трансформироваться в чудовище и, видимо, процесс этот не был безболезненным. Казалось, его разрывало на куски, и это причиняло неслыханную боль. Люсия устало потерла глаза. Подойдя к мужу, она положила руки на его обезображенную голову. Легкий свет, исходящий от её рук обволакивал и, кажется, успокаивал парня, возвращая ему прежний вид. Когда приступ закончился, девушка вновь повернулась ко мне:

— Несмотря на это, люди в Зеро-орбис продолжают жить, как звери. Нет гармонии и согласия между ними. Никто не ценит и не уважает друг друга. Не помогают в трудные минуты и яро завидуют чужим успехам.

Хор голосов, исходящий сразу со всех сторон, казалось, начал постепенно стихать. И вместе с этим пришло чувство успокоения. Малой, не отходящий от меня ни на минуту, расслабленно улегся у моих ног.

— К чему ты это мне рассказываешь? – спросил я девушку, пытаясь понять суть происходящего.

— Я хочу, чтобы ты понял, почему мы здесь, и принял верное решение, – произнесла Люсия, тряхнув золотистой копной длинных волос. – Вчера, когда ты уходил из нашего дома, в твоих глазах я заметила сочувствие и желание помочь. Я благодарна за это. Но хочу, чтобы ты знал, с чем можешь столкнуться.

Возможно, странное пение повлияло на меня или просто усталость прошедшего дня дала о себе знать, но я, оглянувшись по сторонам, не нашёл стула или скамьи, поэтому просто сел на ступеньки рядом с гримби.

Девушка села рядом со мной, обхватив колени руками:

— Мой мир стремился искоренить любое насилие и породил ещё более жестокое в других мирах.

— Что это значит? – спросил я девушку.

Люсия медлила с ответом, не решаясь произнести то, к чему сама меня подводила:

— Человек – это животное со своими простейшими инстинктами, – произнесла она, глядя на гримби, – размножение, сохранение потомства и сохранение жизни любой ценой – вот основные факторы, которые движут человеком. Однако если исключить хоть один, предотвратить риски, то человечество начинает деградировать. С планеты начали исчезать целые цивилизации. Люди переставали быть людьми. Они искали смысл своего существования.

— Ты хочешь сказать, что если все вокруг будут жить счастливо, то человек становится животным?

— Хуже, – произнесла девушка, – человек становится овощем, который не знает, зачем существует. Я знаю тех, кто мнит себя собакой и живет в будке, лая на прохожих. На земле появилось не два гендера, а десять, пятнадцать – сколько угодно, насколько может быть разнообразна фантазия человека. Достаточно четыре поколения без войн, чтобы человечество начало вымирать.

— Не понимаю, – сказал я девушке, – неужели насилие должно быть тем самым фактором, которое сделает человека счастливым.

— Не счастливым, – возразила мне Люсия, – человек должен познать страх, чтобы предотвратить его для своего потомства. Он должен стремиться стать сильнее, могущественнее, чтобы иметь возможность защитить будущее. И чем страшнее угроза, тем сильнее нация.

Я задумался. Мой мир со времён Великого Сдвига боролся за выживание. Сначала всемирный упадок. Потом волна монстров, разрушающая последние остатки цивилизации. Появление богов, требующих поклонения. Моему миру некогда думать над смыслом жизни. Мы лишь думаем, как выжить в новых условиях.

— Всё верно, – произнесла девушка, будто прочитала мои мысли, – ваш мир со времён сингулярности боролся за выживание, а мой наслаждался могуществом и процветанием, не задетый катаклизмами, произошедшими в других мирах.

Интересно, откуда она знает, что мне известно о параллельных мирах? Люсия так спокойно размышляла при мне, раскрывая тайну, которую я должен по законам Лэвир забыть на следующее утро, что мне стало не по себе. И стоило только мне об этом подумать, как девушка снова привела меня в недоумение:

— Ты Великий, а Великие вне системы, – сказала девушка, глядя мне в глаза, а потом добавила. – И нет, я не умею читать мысли, я их чувствую.

— Ты эмпат?

Люсия кивнула в знак согласия, прижавшись лицом к коленям, но со стороны алтаря снова послышался стон Грэхема. Она встала, повторив свои прежние действия, а когда парень затих, снова села рядом со мной. Хор голосов в храме постепенно усиливался и вновь замолкал, словно вторя страданиям Грэхема.

— Из-за того, что жизнь людей становилась всё лучше, в моём мире рождаемость резко упала, а человечество искало новые возможности получить острые ощущения, – снова заговорила девушка. – Простые потребности больше не приносили наслаждения. Люди требовали ещё и ещё, пока окончательно не стали сходить с ума. Волна самоубийств прокатилась по планете, словно неизлечимая болезнь. Казалось, сама природа человека себя исчерпала, исключив последний инстинкт самосохранения: люди перестали задумываться о потомстве.