Хорошо, хоть признался. Может, он не настолько безнадёжен? Хотя о чём я? Стоящий передо мной иерарх замешан в заговоре.

— Надеюсь, что это правда. Земский приказ сейчас землю роет и добьётся правды. Если среди изуверов есть хоть один священник, то это твоя вина! — тычу в Иоакима указательным пальцем, — И отвечать за это будет весь синод. Я ещё прикажу людишкам рассказать, чем наша церковь занимается.

Вот здесь главпопа пробрало. Здешний народ весьма покладистый, но очень жёстко реагирует на явную несправедливость. Яркое тому подтверждение целая череда бунтов — Медный, Соляный и Стрелецкий. В случае огласки иерархам тоже перепадёт, как и пострадает репутация самой церкви. Что может привести к поддержке населения раскольников. Этого Иоаким боится как огня. Зато сейчас можно воспользоваться его растерянностью.

— Всех задержанных людишек переведёшь в Земский приказ. Далее вместе решим, как их судить и наказывать. Прения переносим на осень, если будет такая необходимость. Это я решу позже, — мои слова для главпопа, как пощёчины, но он терпит и молчит, — Статьи отложим года на два-три. Пока есть возможность решить противоречия миром, будем пытаться до последнего. А ты займись обликом и знаниями священников. Иначе одни ведут себя, как удельные князья, ещё и нарушают все церковные уставы. Другие, наоборот, нищие и безграмотные. Вот наведёшь порядок в своём хозяйстве, тогда и поговорим. Если нет вопросов, то ступай.

Глядя вслед ушедшему патриарху, понимаю, что это война. Но время у меня есть, и никто не собирается бездельничать. С боярами тягаться сложно, а вот приструнить обнаглевших попов вполне реально. Этим и займусь в ближайшее время. Обидно, что придётся делать это в ущерб другим проектам.

Никогда не думал, что буду наблюдать за самой настоящей казнью. Причём именно моя принципиальная позиция стала причиной столь строго приговора. Происходящее вокруг не вызывало исключительно тошноту. Неприятен сам процесс, собравшиеся зеваки и лицемерные бояре, разодевшиеся на столь страшное мероприятие, будто на праздник. Выход в люди всё-таки. Жуть.

Я в своём обычном кунтуше и «сибирской» шапке на их фоне выгляжу бледно. Только красные сафьяновые сапоги, которые, наконец, удалось натянуть, выбиваются из общего образа.

Знаете, сцены казни хорошо показывать в кино. Там храбрый герой, орущий «Батька» или «Freedom» бьёт зрителя прямо в сердце. Либо отвратная толпа, забрасывающая несчастного гнилью и ждущая зрелищ, радостно скаля беззубые рты, заставляет её ненавидеть. Однако реальность оказалась иной.

Несмотря на солнечный майский денёк, обстановка на Красной площади была гнетущей. Вокруг лобного места собралось немало народа, добавляя своим злым молчанием дополнительного негатива. Блёклые стены Кремля, с потёкшими белилами, грязная мостовая, облупленные лавки тоже не вызывали особого оптимизма. Ещё неряшливая и потрёпанная толпа. Может, нормально покрасить купола Храма Василия Блаженного? Хоть так будет веселее. Иначе окружающая серость и бояре, похожие на попугаев, давят как пресс.

Вообще, если не брать некоторые церкви, покрытые медью и золотом, то моё главное впечатление от Москвы — это безликость и грязь. Или сегодня просто такое настроение, что ты недоволен буквально всем. Положительно надо перебираться в Коломенское, поближе к природе и подальше от людей, особенно бояр.

Но приходилось сидеть на специально сколоченном помосте в окружении вельмож и коломенцев, взявших под охрану мероприятие. Стрельцам я не доверяю, ведь сегодня должны казнить их товарищей. Внимательно изучив доклад Голицына с показаниями свидетелей, пришлось признать, что милости заслуживают единицы. Остальные разбойники и убийцы, должны умереть.

Поэтому и такая обстановка. Кстати, патриарх казнь игнорировал, проявив политический нюх. По идее его здесь и не должно быть, но ранее Иоаким подобных мероприятий не пропускал. Я тоже подстраховался, запустив слух о суровом приговоре, продавленном боярами. Мол, царь спас, кого смог. А далее ему не позволили. Надо работать над имиджем, хотя к Феде здесь нормальное отношение. Если не брать перепись населения с последующим изменением системы налогообложения, то народ его любит. Ну и жалеет, конечно. Всё-таки сам больной и жену с сыном потерял. Русский народ он такой — отходчивый и незлопамятный.

Может, это прозвучит странно, но во время казни проявляется характер человека. Если он был дерьмом, то оно из него и полезет. Так случилось с Александром Милославским, которого первым потащили на плаху. Родственничек сопротивлялся, не собираясь отправляться к праотцам. Кстати, именно его с братом и ещё трёх стрелецких полковников, народ искренне ненавидел. Поэтому на лицах собравшихся не было ни грамма сочувствия.

— Убийцы! Не виноватый я! — заорал Алексашка, когда его вывели на помост, а далее заверещал в мою сторону, — Антихрист! Это всё ты! Я…

Палач, наконец, додумался прикрыть источник зловония, врезав приговорённому по почкам. Того быстро скрутили помощники ката и прижали голову к плахе. Далее, Милославскому отрубили голову. Всё прошло спокойно и даже обыденно. Народ только ахнул и загудел. Толпа заколыхалась, но в её действиях и словах не было угрозы. Скорее, удовлетворение, а у многих злорадство с одобрением. Уж слишком многих обидели неумные и наглые племянники Ивана Михайловича.

С Алексеем палачи ошибки не повторили, заранее сунув ему кляп в рот. Второй родственник тоже пытался сопротивляться, но силы оказались неравны. Может, зря я проявил милосердие и отказался от пыток? Так бы получил больше информации и приговорённые не буянили. С вывернутыми плечевыми суставами и многочисленными ожогами особо не попрыгаешь.

Какая дичь лезет в голову! Мне отрубленная голова и потоки крови ещё долго будут являться во сне. И в пыточную тоже не тянет. Наблюдать за людскими страданиями — это крайне нездоровая тема. Хотя для дела придётся участвовать в допросах. Нельзя полагаться на людей, и лучше их периодически проверять. Вон князь Голицын, стоящий рядом с невозмутимым лицом, вроде сторонник. Но князь излишне прагматичный и по натуре государственник. Если Василий почувствует, что царь отклонился от генеральной линии, то может и предать. Или это разыгралась, ставшая моей спутницей паранойя? Как монархи умудрялись сохранять душевное здоровье в такой среде? Это ведь ужас! Доверять никому нельзя, кругом подлизы и интриганы, готовые за небольшую плюшку пойти на любое преступление.

Тем временем в специальную корзину упала вторая голова, а помощники оттащили брызжущее кровью тело. Брр!

Далее маховик правосудия заработал, как конвейер. А Грибоедова, Озерова и Циклера обезглавили под одобрительный гул зрителей. Среди собравшихся хватало стрельцов и членов их семей, хлебнувших немало бед от мздоимцев. Эти люди приговорённых точно не жалели.

Это прозвучит дико и страшно, но я не упустил возможности воспользоваться моментом. Надо же работать над собственным положительным имиджем.

Глашатай объявил имя очередного приговорённого, и его затолкнули на помост. Молодой стрелец отличался высоким ростом, широкими плечами и тонкими чертами лица. С учётом блондинистой шевелюры и зелёных глаз получался этакий герой девичьих грёз. И присутствующие дамы действительно смотрели на красавчика с жалостью. Да и не замешан парень в чём-то нехорошем. Последние два дня я тщательно перепроверял списки и показания свидетелей. Откровенных заговорщиков, воров и убийц мне не жалко. Но ведь возможна ошибка, а кого-то могут оговорить. И вообще, людей с нормальной биографией, участвовавших в войнах, я решил помиловать. Вот и Истоме Фёдоровичу Дивову повезло.

Машу рукой палачу, и тот поднимает парня с колен, подтолкнув к краю помоста.

— Как же так, Истома? Ты ведь воевал, проявил себя в битве с басурманами, до десятника дослужился. Говорят, стрельцы тебя в полусотники сватали. Но вон оно как.

— Бес попутал, государь. Виновен я перед тобой и народом православным. И готов понести заслуженную кару, — стрелец отвесил низкий поклон, но тут же выпрямило спину.