Он действительно считает меня идиом или притворяется? Смотрю на князя, как на козявку, не скрывая брезгливости. Оказывается, у него ещё осталась совесть, вон сразу гонор умерил.

— Иван Гаврилов сын? — громко зову выборного.

Стрелец не заставил себя долго ждать и тут же подскочил к трону.

— Раб твой готов исполнить любой приказ, государь! — полусотник низко поклонился.

— Возьми грамоты и передай служилым людям. Ведь стрельцы ожидают решения бояр, вот и порадуй их, — с трудом сдерживаю злую ухмылку, — Там всё указано. Сами бояре, кто не захотел долги стрельцам отдавать, даже подписи поставили. Главное, когда грамоту воинам зачитаешь, ничего не перепутай. Не вся Дума против вас пошла. Но ты грамотный и разберёшься.

— Исполню, государь. Тотчас поскачу в Бутыркино, где выборные, полусотники и десятники со всех московских полков собрались.

По мере понимания ситуации, лица большинства бояр вытягивались, а иные резко побледнели.

Шах и мат, козлы!

Если кто-то думал, что после открытого конфликта с Думой я засяду в палатах, ожидая новостей, то он ошибался. Вчера бояре изрядно перепугались, потешив моё самолюбие. Доводить дело до резни глупо, поэтому ясновельможные господа получили ровно сутки на выработку решения. Я не смог отказать себе в небольшой демонстрации силы, выгнав бояр из Престольной палаты в Грановитую, где их рабочее помещение. Заодно запретил им покидать территорию Кремля, дабы не устроили саботаж. Мол, занемог я, государь. Горшки за думцами вынесут, как и еды притащат, холопов у них хватает.

А я давно так хорошо не спал. Аксинья жаловалась, что на Соборной площади слуги бояр устроили столпотворение и полночи шумели. Мне было всё равно. За порядком следила полусотня коломенцев, поэтому нечего переживать.

С утра на площади действительно собралось немало народа, который воины прогнали перед моим выходом. Нечего устраивать здесь бардак. Кстати, недавно подумал, а ведь Кремль — это моя личная собственность. Не знаю, как насчёт стен, но большая часть построек уж точно. А церкви с монастырями и патриаршее подворье располагаются на моей земле. Мелочь, а приятно!

На сегодня у меня запланировано посещение раненого соратника. Лихачёв — один из немногих чиновников, кому можно доверять. К тому же Алексей Тимофеевич, как и его брат Михаил — умнейшие люди эпохи. Среди чиновников уж точно.

Савва получил приказ найти удобную повозку, а Голицын должен обеспечить безопасность. Большая свита мне не нужна. Хватит рынд, двух десятков солдат и лекаря Келлермана. В таком составе мы и направились в сторону Троицкой башни. Это мой первый выезд за пределы Кремля в новом теле. Две смирные лошадки медленно тащили поскрипывающую повозку, управляемую кучером. Я удобно расположился на ковре с несколькими подушками и не испытывал особого дискомфорта. Немного потряхивало, но рессор в этом времени нет, поэтому потерплю.

Я специально попросил выехать с западной стороны, чтобы осмотреть крепость и её окрестности. А вообще, нам нужно в Китай-город, где располагалось подворье Лихачёвых.

Что я могу сказать? Город выглядит средне, да и сам Кремль требует реконструкции. Как я уже говорил, надо убирать Неглинку под землю, как сделали в XVIII веке, и пора избавляться от убогого Алевизова рва со стороны Красной площади. Современная фортификация ушла далеко вперёд, и нет смысла в устаревших укреплениях. Ров только занимает лишнее место, воняет и требует ежегодных трат на его обслуживание.

Впечатления от осмотра Красной площади сложились двоякие. Порадовало, что территория не изуродована дьявольским саркофагом с мумией палача русского народа. Удивило отсутствие некоторых привычных зданий, вроде Исторического музея и ГУМа. Напрягло, что большая часть немалого пространства, включая Васильевский спуск и Китай-город, представляет собой сплошной рынок, вернее, базар. Я ещё могу понять основательные строения, где расположены торговые ряды. Но к чему это бардак, похожий на барахолку? Толпы снующих людей, жуткий шум, гадящая скотина и мусор просто уничтожают дух сакрального для меня места.

Поймите меня правильно, я не против развития торговли и ремёсел. Но для них необходимо отдельное место и подальше от центра города. Ведь это не только шум, висящий над площадью, будто смог. А как быть с мусором и вонью? Народ сейчас простой — увидел длинную яму и начал заваливать её отходами, в том числе собственного производства. Вот и Алевизов ров ждала такая участь. Центр города должен иметь совершенно иной облик, касающийся уровня домов и магазинов. Здесь должно быть чисто и богато.

Кстати, Федя издал указ о поощрении каменного строительства и создал первую канализацию в Кремле. Надо продолжить столь здравые начинания и придать городу более современный облик. Ещё необходимо мостить улицы камнем, иначе он и далее будет утопать в грязи даже летом.

Между тем повозка следовала к дому Лихачёвых. Встречный народ встречал меня поклонами и крестился, кто-то падал на колени. Я уже свыкся с таким поведением и особо не реагировал. Не бегут следом, уже хорошо.

Около дома постельничего наблюдался ажиотаж, что немудрено. Хорошо, что это была организационная суета, а не толпа прихлебателей, решивших попасться на глаза монарху. Увидев нашу процессию, народ забегал ещё интенсивнее, но постепенно рассосался.

У порога меня встречала целая делегация во главе с патриархом Лихачёвых — Тимофеем Ивановичем. Вернее, он один из братьев, давших России немало толковых людей. Рядом с седым как лунь и ещё крепким стариком, стояло ещё семеро родичей.

— Добро пожаловать, государь! — дворяне и их люди склонились в низком поклоне, — Рад, что ты посетил наш дом.

— Как стало легче, я решил увидеть своего верного слугу — Алексея. Уж слишком нехорошие вести доносит его брат, — киваю на вытянувшегося в струну Михаила, а затем приказываю рындам, — Несите кресло, чего встали? Ещё и рты открыли, сейчас туда не только мухи, но и вороны залетят.

Народ шутку оценил и заулыбался, а Михаил грозно глянул наверх, где из окошка нас рассматривала причина растерянности молодёжи. Девица действительно хороша! Вроде это одна из дочерей Алексея.

А вот состояние здоровья постельничего и общая атмосфера комнаты, меня сразу расстроили. Лихачёв младший гнил заживо, судя по запаху от ран и испарине на лбу. За неделю человек, либо умирает, либо постепенно идёт на поправку. По словам Тимофея Ивановича, сыну становится всё хуже.

— Государь! — тихо произнёс дворянин, чьи уставшие глаза подозрительно заблестели, — Жив! А мы уж не надеялись.

— Молчи, тебе нельзя разговаривать. Андрей, начинай осмотр, что-то здесь не то, — приказываю доктору, проскользнувшему к кровати, — Выйдете все, кроме Тимофея Ивановича и сиделки. И окно откройте, здесь дышать нечем. Для выздоровления необходим свежий воздух.

Народ засуетился, лишние люди покинули комнату, а сквозь распахнутое окно заструился солнечный свет. Ещё и дышать стало легче. А обстановка у дворянина неплохая! Красивые обои, толстенный персидский ковёр, современная мебель и красивые подсвечники. Не царские палаты, но неплохо! Чего-то меня понесло в другую степь.

Между тем Келлерман при помощи юркой тётки быстро размотал повязку на ключице.

— Стоять! — от моих слов все присутствующие вздрогнули, — В доме есть водка или крепкое вино?

Патриарх кивнул и подал знак сиделке. Та метнулась из комнаты и появилась буквально через минуту, притащим бутылку из мутного стекла. Вытаскиваю пробку и нюхаю продукт. Чистый шмурдяк! Как это можно пить?

— Ключница водку делала, — произношу под удивлённые взгляды народа и сую бутылку доктору, — Хорошенько протри руки, прежде чем касаться ран или своих инструментов. Их тоже протри и делай это впредь. Тебя это тоже касается.

Смотрю на застывшую тётку, которая, впрочем, сразу затрясла головой. Надеюсь, поняла. Я потом ещё раз предупрежу патриарха.

— А ещё кипяти все ткани, прежде чем накладывать повязки. И усуши их в чистом месте, дабы на них не попадала грязь, — продолжаю инструктировать сиделку.