Надо прояснить ситуацию у Василия, чтобы окончательно успокоиться. Ага, после услышанного меня одолевает умиротворение. Аж хочется кого-нибудь убить.

— Сам что думаешь?

Голицын некоторое время молчал. Князь не собирался с мыслями, а скорее обдумывал, стоит ли говорить мне правду. Но мне всё стало понятно без ответа.

— Переложи всю ответственность на Думу, государь. Есть доказательства против многих бояр, служилых людей, полковников и сотников. Вельможи обязаны наказать виновных, пусть только часть. Иначе придётся применять силу, которая не на нашей стороне. Даже если мы введём в Москву Коломенский полк, то это ничего не изменит. Среди сотников и полусотников «коломенцев» могут быть люди бояр. И они предупредят своих покровителей. К тому же есть стрельцы, в чьей верности я сомневаюсь. Как оно выйдет на самом деле — известно одному богу. Да и в Кремле боярских людишек хватает. Первый стрелецкий полк готов следить за порядком, там и бунтовщиков особо не было. Но это на случай, если кого ловить придётся или в темницу тащить против воли. Полагаться на него я бы не стал. А полки, где много иноземцев, лучше не вспоминать. Это чревато большой замятней. Здесь даже подстрекать народ не нужно, многие служилые злы на полки нового строя.

Перевожу с дипломатического на нормальный язык: не дёргайся, Федя и лучше начни договариваться. Бояре накажут всякую мелочь. Возможно, пострадает рыба покрупнее, если она перешла дорогу какой-то группировке. Если я рыпнусь, то верных войск у нас нет. И до силового противостояния может не дойти. Меня просто зарежут в собственной постели или снова отравят — на этот раз окончательно. А стрельцы просто обеспечат порядок в городе и помогут арестовать обвиняемых, утверждённых Думой. Так грустно, что хочется курить.

С такими невесёлыми мыслями я и просидел всю службу. Патриарх расстарался и превратил заутреннюю чуть ли не в торжественный молебен. Присутствующие прониклись моментом и крестились с одухотворёнными лицами. Угу. С таким же выражением они отдадут приказ меня убить.

Ладно, хватит рефлексий. Всё равно я сейчас не могу кардинально повлиять на ситуацию. Зато у меня есть тот самый блокнотик, куда записываются фамилии наиболее одиозных бояр. Пусть решают что хотят. Я просто приступлю к плану «Б». Его пока нет, вот и обдумаю. Заседать Дума будет долго, а мне надо чем-то заняться.

[1] В 1682 году российскому царю Феодору Алексеевичу была предоставлена созданная в 1678 году так называемая «Привилегия на Академию», в которой описывалась структура первого высшего учебного заведения России, а также её место в системе российского образования. «Привилегия на Академию» считается учредительным документом Славяно-Греко-Латинской Академии (1687). Автором «Привилегии на Академию» считается просветитель Симеон Полоцкий. Однако окончательная редакция «Привилегии на Академию» была составлена его учеником и ближайшим соратником Сильвестром Медведевым.

По указу Фёдора Алексеевича от 25 января 1682 года в Спасском монастыре были построены 2 кельи для школы Медведева, которая, как и школа Полоцкого, отличалась латинским направлением: в ней учились «латинскому языку»; она просуществовала до 1686 года. Сильвестр имел планы превратить свою школу в академию и в 1685 году представил Царевне Софье на утверждение «Привилегию на Академию»; но с появлением братьев Лихудов, которое означало победу «грекофильской» линии, поддерживаемой Патриархом Иоакимом, и открытием ими своей школы (Славяно-греко-латинской академии), прочие школы в Москве прекратили своё существование.

Снова Престольная палата, набитая под завязку. Сейчас в стране девяносто девять бояр, если я ничего не путаю. Учитывая погибших во время бунта и служащих за пределами Москвы. В зале собралось человек шестьдесят. Не сказать что обстановка напряжённая, но к общей торжественности прибавилась лёгкая нервозность. Всё-таки событие эпохальное: Голицын зачитает результаты следствия, а у многих присутствующих рыльце в пушку. Вернее, часть бояр продолжает носить роскошные бороды, но это я иронизирую. Меня самого немного потряхивает.

А вот Иоаким излучает спокойствие и уверенность. Безгрешный наш, заговорщик хренов! Патриарх затянул молитву — на удивление короткую — и минут через пять уселся на стульчик справа от трона.

Боярская Дума — это вам не Госдура моего времени. Здесь собрались настоящие государственные мужи, которые служат стране, и от них многое зависит. Клоунов и фриков здесь нет. Но необходимо расставить приоритеты. Бояре иногда ведут себя, как парламентарии моего времени. Ругаются они регулярно и могут даже подраться. А балаган мне сегодня не нужен.

— Давайте дадим князю Василию и боярину Милославскому прочитать доклад без выкриков и склок. — Судя по шевелению, народ не согласен с моими словами. — Сначала даю слово Ивану Михайловичу.

Довольный родственничек встал с места, держа в руках бумаги. Мне кажется, что его сейчас разорвёт от чувства собственной важности. Утрирую, но дядя излишне доволен.

— Мною была сделана большая работа, государь, — пробасил боярин. — Пришлось за седмицу проверить десятки книг и прочих грамот. Признаюсь честно, в полковых делах хватает беспорядка.

Минут пять Милославский умудрялся отделываться общими фразами, старательно обходя суть вопроса. Эдак мы здесь до морковкиного заговенья сидеть будем. Но боярин останавливаться не собирался, явно наслаждаясь своим красноречием.

Надо остановить вакханалию, но нельзя унижать боярина. Хотя гори оно всё синим пламенем!

— Иван Михайлович, — кашлянув для привлечения внимания, произношу имя оратора.

Милославский сразу не среагировал и продолжил вещать. Может, не слышит из-за излишне громкого голоса? Но сработал многолетний опыт интригана, заметившего странную реакцию публики.

— Извини, государь, — родственник не растерялся, поклонился и продолжил: — Увлёкся я, уж больно всё запутано. А дьяки действительно постарались.

— Надеюсь, ты подготовил грамоту со всеми цифрами? Отдельно для меня, конечно.

Троллинг удался, и Милославский растерялся, что крайне редко для таких прожжённых интриганов. Им обычно ссы в глаза, а они — божья роса. Только со мной такая схема не пройдёт. В прежней жизни я занимался не только поиском персонала для компании, но и контролем выполненных работ. Мой компаньон был больше по продажам и развитию. Различных отчётов с очковтирательством я насмотрелся немало. Поэтому проходимцев и лгунов определяю на раз. Милославский как раз умело занимается демагогией, за которой пытается скрыть просчёты и недоработки.

— Прости, государь! Не успели людишки вовремя всё подготовить. Но я им тотчас прикажу, и вскоре грамоту правильную составят, — прогундел родственник, глядя на меня честными и преданными глазами.

Вместо ответа даю знак одному из дьяков, ведущих протокол. Да, есть в Думе и такая служба. Только ребята записывают наиболее важные вещи или пожелания царя. Обычно их здесь трое, один скорчился за небольшим столиком, а другие вроде мальчиков на побегушках. Меж тем парень подбежал к растерянному Милославскому, забрал у него бумаги и передал мне.

Под внимательными взглядами и в полнейшей тишине начинаю изучать отчёт. Можно добавить про звук пролетающей мухи, но до меня доносится только шорох одежды и шумное дыхание некоторых собравшихся. Им бы здоровье проверить — явно непорядок с сердцем или гайморит одолел.

А ещё в огромном зале повисло напряжение. Ранее Федя подобных кульбитов не совершал. В отличие от отца, который был тих голосом, но зело строг. Однажды Алексей Михайлович на заседании Думы натурально побил того же Милославского и пинками вышвырнул его с заседания. А ведь Иван Михайлович был тестем тогда ещё молодого царя. Но уж больно нагло и самонадеянно вёл себя родственник. И подобных случаев хватало.

Поэтому бояре и чиновники боялись втюхивать монарху филькины грамоты. Я же пытаюсь продраться сквозь словоблудие со списком похищенного из Золотой палаты, вплоть до наволочки. Неужели Милославский собирался нам зачитывать всё это? Наконец добираюсь до суммы, положенной стрельцам, а также суммы нанесённого ущерба. Первая изрядно занижена, а вторая, наоборот, завышена.