— Матушка, — обращаюсь к круглолицей и невысокой женщине. — Идите с сёстрами в палаты.

Царица вымучено улыбнулась, благодарно дотронулась до моей руки и двинулась наверх. У нас действительно отличные отношения, выдала память. У меня пока небольшой рассинхрон между реакцией тела и мозга. Информация о людях и событиях приходит с запозданием. Оттого я немного подвисаю, как старый компьютер. Надеюсь, что все странности спишут на болезнь. Ведь теоретически Фёдор должен был считать мачеху врагом. Да и клан Нарышкиных не скрывал своих намерений посадить на трон Петра вместо Ивана. Плюс традиционное соперничество в семьях такого уровня. Здесь же действительно настоящая любовь между членами семьи.

За Натальей Кирилловной последовали Евдокия, Марфа, Екатерина, Мария и Феодосия. Кроме младшенькой Натальи, бунтовщики заставили выйти из дворца всё царское семейство. На сестёр я тоже смотрел с любовью, и они отвечали мне радостными взглядами. Чувствовалось, что девицы хотят задать много вопросов, но понимают сложность ситуации.

На площадке осталась только та самая независимая особа с хмурым взглядом.

— Софьюшка, тебе нужно отдельное приглашение? — спрашиваю елейным тоном. — Так чего встала? Не переживай, мы без тебя справимся.

Девушка сверкнула глазами, но, сделав лёгкий поклон, устремилась за остальными.

А ведь это проблема. С Софьей у меня тоже хорошие отношения. Но недавно начались разногласия, а до этого я относился к ней, как к остальным родственникам. Сестра вдруг начала проявлять норов и пытаться лезть не в свои дела. Что недопустимо, вернее, просто не воспринимается здешним обществом.

В нынешние времена женщина — это просто вещь с детородной функцией. И это не оскорбление, а констатация факта. Встречаются экземпляры, пытающиеся играть в политику или помыкающие мужьями, но редко. Царским дочерям особенно тяжело, им даже замужество не светит. Они изначально лишены счастья материнства и обречены на одиночество. Однако мне сейчас не до страданий девиц из рода Романовых.

— Выборных сюда, — командую стрельцам.

Ко мне сразу подошли три стрельца, включая крикливого бородача, и, низко поклонившись, снова рухнули на колени. «Это Россия», — пришло в голову выражение одного смешного политика из моего времени.

Меня поразило, что толпа вооружённых мужиков, недавно грабившая и убивавшая людей, бухнулась на колени при виде царя. А вот сущность Феди даже не думала удивляться. Для него подобное поведение — норма. Подданные провинились, и государь вправе их наказать. Более того, у монарха не было даже мысли, что народ не подчинится. Как тут не стать деспотом и садистом? Может, поэтому Пётр не смог сдерживать свои порывы в рамках разумности. Я ведь могу приказать казнить любого. И ведь подчинятся, а большая часть побежит исполнять приказ, обгоняя друг друга.

Понятно, что сейчас просто такой момент. И даже в сатрапии монарх должен опираться на верных людей с войсками. Фёдор же пытался выдерживать дипломатическую линию, людей не ломал и мягко тянул одеяло в свою сторону, отбирая привилегии у бояр и поощряя толковых дворян. При этом мог действительно казнить любого человека, в лучшем случае — отправить его в ссылку без всякой причины. Думаю, такое положение развращает любую личность.

Смотрю, и бояре начали бочком подтягивать в мою сторону. Но наткнувшись на бойцов Голицына, остановились перед ними, бросая на меня жалобные взгляды. Выглядело всё забавно, только сейчас не до смеха. Надо успокоить народ и задавить бунт.

— Встань и рассказывай, — тычу пальцем в оратора.

Детина тут же вскочил и снова отвесил поклон. Мы так до ночи с места не сдвинемся.

— Дык это, государь! — начал косноязычно стрелец, растеряв весь свой задор. — Сказывали, что помер ты, надежда наша. Народишко давно волновался, ожидая вестей о здоровье твоём. А тут ещё и слух пошёл о смерти Ивана Алексеевича. Мол, уморили его бояре проклятые! Вот рабы твои верные и возбудились!

Все стрельцы одновременно перевели злые взгляды на испуганную кучку вельмож. Оно и понятно. Царь у нас всегда хороший, а бояре плохие. В моём случае так и есть. Вот вам истинный крест! Ха-ха!

— Из-за этого вы в Кремль пришли и людей поубивали? — киваю на трупы. — Зачем в палаты царские ворвались и семье моей угрожали?

Надо переходить в наступление и быстрее заканчивать творящееся непотребство. Чую, что силы потихоньку уходят.

— Жалованье нам не платили. Или задерживали, выдавая половину, а то меньше, — произнёс молодой воин с короткой светлой бородкой и шрамом на левой щеке. — А как ты занемог, государь, так полковники с некоторыми сотниками будто с цепи сорвались. Почитай, три месяца без денег, ещё и заставляли у них во дворах да усадьбах трудиться. Ещё снег не сошёл, а нас, аки мужиков сиволапых, на работы погнали. А людям детей кормить надо, да свои дома без пригляда. Вот и началось.

Угу. Именно поэтому выборочно убили нескольких бояр. Судя по пальбе, раздававшейся в городе, то и там стрельцы отметились. Не удивлюсь, если орудовали и другие ребята, воспользовавшиеся моментом. Только с каких пор неуплата жалования стала поводом убивать начальство? Умом я мужиков понимаю, но сейчас надо рассуждать с точки зрения правителя и нанесённого державе вреда.

— Подойди, — машу рукой стрельцу. — Кто таков?

— Ивашка, Гаврилов сын, государь, — поклонился мужик, оказавшийся на удивление высоким и широкоплечим. — Полусотник Янова Фёдора полка, царство ему небесное.

Народ начал креститься, но без особого сожаления по убиенному. В это время городские полки носили имена командующих. Ещё применялась нумерация, присуждаемая формированию исходя из его влияния, что-то вроде рейтинга. Со стороны выглядит бредово. Вроде недавно отменили местничество[2] среди бояр, что стоило царю приложения огромных сил. Зато в армии похожая дурь процветает. Бог с ним, важен факт, что стрельцы убили Фёдора Янова, командовавшего седьмым полком.

— Челобитную подавали? Вон «горластый» вещал, как по писанному, — киваю на оратора.

— Как не подавать. Три раза писали и в руки старому князю Долгорукову вручали, — спокойно ответил Иван. — Мы многим кроме главы Стрелецкого приказа челом били. Только слушать нас не хотели.

Гаврилов неприязненно посмотрел на мнущихся рядом бояр, хотя те уже набрались храбрости и распрямили плечи. Между тем слова стрельца пронеслись по толпе будто волны, передаваемые передними рядами задним. И встречены они были одобрительным гулом.

— Врёшь ты всё, Ивашка! Вы давно крамолу замышляли. А младшего князя Долгорукова просто так убили, — вдруг завопил один из вельмож. — На глазах царевичей на копья его подняли! Ещё и надсмехались!

Это кто у нас такой храбрый? Или лучше сказать — сумасшедший? Интересно, человек понимает, что может возбудить толпу, которая ещё зла и недавно растерзала нескольких вельмож? Или его так воодушевило моё присутствие? А может, просто провокатор?

— Тебе кто слово давал? — произношу достаточно тихо, но Голицын тут же озвучивает на всю площадь.

Пока слова крикуна доходят до народа, надо его остановить. Круглое лицо с глазами навыкате тут же побелело. Какая всё-таки отвратительная рожа у князя Прозоровского. Ещё эта куцая бородка, аки у козла. Вернее, он больше похож на чихуахуа. Память подкинула, что дядя является воспитателем Петра. Какого рожна он делает у Грановитой палаты в весьма интересной компании уважаемых людей?

— Не вели казнить, государь! — возопил князюшка, рухнув на колени. — Испугался я дюже, вот бес и попутал!

Прямо классика жанра. Хоть комедию снимай, только зрители не смеются. И это показное унижение уже начал порядком напрягать.

— Вон церковь рядом, иди и очисть душу от происков нечистого, — указываю на Успенский собор, а сам едва сдерживаю смешок.

Уж больно испуганный вид был у Прозоровского. Демонстративно поворачиваюсь к толпе:

— Встаньте, нечего портки пачкать, — Голицын передал мои слова с явным удовольствием. — Где челобитная?