— Успокойся, Аямэ. Взрослым нельзя лезть в детские разборки, — предупредила подругу Ёсимацу… зачем-то фотографируя показанного нам парня.

Надеюсь, не для рамочки с чёрной ленточкой?

— Они сами разберутся, кто будет сверху, кто снизу, а кто постоит за дверью.

— Вот в моё время… — ударился в воспоминании расчувствовавшийся Ёсида.

Выслушав уже известную мне историю, я громким шёпотом «попросил» нашего фотографа.

— Не отговаривай её. На Мацудару это правило не распространяется.

— Я тебя точно стукну, — шутливо пригрозила Аямэ, спокойно садясь на своё место.

— А у вас в школе, как в таких случаях поступали? Устраивали дуэль? — полюбопытствовал у неё Ёсида, представляя себе нечто вроде «Ouran High School». — Или аукцион?

— Ага, дрались на шпагах в костюмах для верховой езды, — скривилась Аямэ от подобной чуши. — У меня была нормальная школа. Парни, как и везде…

Наблюдая за происходящим на «поле», одновременно слушая их разговор, я расслабился.

— А правда, что у вас тоже было излюбленное место для признаний? Случайно, не у дерева? А страшилка о семи школьных чудесах? — заинтересовался Ёсида, проводя параллели.

В Японии это довольно популярная тема. Плоха та школа, которая не имеет такого «наследия».

— А ты кому-нибудь в школе признавался? — спросила у меня Ёсимацу, поддавшись всеобщей атмосфере безумия.

— Нет.

— Почему?

— В школе я входил в когорту невидимок. Ничем не выделялся. Никого не интересовал. Был относительно слабым, но умным мальчишкой. Поскольку не верил в успех признаний, решил не тратить зря время на разные глупости, а вместо этого сильнее налечь на учёбу. В результате многие популярные парни из нашей школы ушли во второсортные техникумы, расставшись со своими девушками, ведь любовь на расстоянии крайне недолговечна, а я поступил в хороший университет. Вот и думай, кто из нас потратил время впустую.

— А после университета признавался? — подала голос Аямэ, отвлёкшись от разговора с Ёсидой.

— Может, да. Может, нет. Не помню, — уклончиво ответил, загадочно улыбнувшись.

Причём я сказал чистую правду, но они подумали, будто всё наоборот.

Как Ёсимацу и предрекала, после завершения соревнований ожидаемой победой додзё Бандо-сан, школьники пошли разбираться со своими проблемами в одну сторону, а взрослые — в другую. Потом Юдзу расскажет, чем всё закончилось. Я сюда приехал для поддержки, а не непосредственного участия. Последнее было бы уж слишком глупым решением. Все организационные и представительские вопросы я передал Бандо-сан, освободив себе руки. Вокруг неё уже старым питоном вился любимый дедушка, сворачивая кольца удушающих, заботливых объятий, пытаясь втянуть её в разговор, вернуть домой, заставить признать себя неправой. В их семейные разборки мы, тем более, не захотели вмешиваться. Даже я, учитывая хорошие отношения с ними обоими. Не хочу всё испортить.

Впрочем, пока я разбирался со школьной газетой, позировал перед фотографами из более серьёзных изданий, с присоединившейся к ним Ёсимацу, общался со школьной администрацией, обещая сделать им пожертвование, Мацудара ненадолго нас оставила. Не утерпела. Сходила посмотреть, чем закончится разговор «серьёзных» пацанов, устроенный на площадке за школьным бассейном. Подействовали ли меры воспитательного характера? К кому на шею бросится подруга Юдзу, спасая от расправы? Мало ли что она до этого говорила, будто выбирает астронома. Может, это только хитрая уловка, с целью избавиться от обоих ухажёров, либо же вызвать ревность у здоровяка. А может, неожиданно объявится ещё какая-нибудь соперница, превращая треугольник в квадрат? Интересно же, чем всё закончится. Какую роль во всём этом сыграет Юдзу, решительно поведя туда свою женскую банду. Объявит ли себя новой властью сразу или чуть подождёт. Сцепится ли с действующей школьной королевой, почуявшей, куда дует ветер. Не будучи дурой, та срочно отправилась спасать своё положение, возглавив заметно поредевшую свиту. Поскольку не только у неё сохранилась голова на плечах, ещё по пути свита принялась озабоченно и многозначительно переглядываться за спиной у старой королевы. Как гласит известная фраза: «Вовремя предать — это не предать, а предвидеть». Им очень не хотелось внезапно обнаружить, что вместо тех, кто критикует, они сами окажутся на месте тех, кого критикуют. Хорошо, если этим всё ограничится, а если нет? Будущие офисные служащие, а о чём им ещё мечтать, не о работе же на фабрике или в магазине, должны ещё в школе обзавестись полезными знакомствами.

И почему, глядя на всё это со стороны, мне вспомнился фильм: Банды Нью-Йорка? Не иначе Мацудара заразила своей глупостью.

Кстати, о ней. Получилось так, что кто-то из нашей компании развлекался, кто-то устраивался поудобнее, наслаждаясь зрелищем, а кто-то работал. Я ведь сюда приехал не просто так, а повышать репутацию своего фонда, как и заботиться о престиже рода. Поэтому после соревнования мне пришлось терпеливо общаться с разными людьми. Отвечать на глупые вопросы, демонстрировать располагающую улыбку, хвалить одних, утешать других, благодарить третьих.

Вернувшись, весёлая и жизнерадостная до неприличная Аямэ, словно именно она всё это провернула, радостно предложила отметить успешно завершённое дело. Сказала: Наши победили.

— Стесняюсь спросить, а наши — это кто? — полюбопытствовал оглянувшись.

— Наши — это не ваши, — разъяснила насмешливо фыркнувшая девушка.

— Логично, — признал.

Потом нашу группу возглавила Мацудара, потянув сначала в кафе, где рассказала даже то, о чём её не спрашивали, активно жестикулируя и смеясь, а дальше по списку Ёсиды, назначенного её советником. Зря Мицухо отпустила этого прохвоста. Будет ей уроком.

Чем всё закончилось? Тем, чего я и опасался. Загуляв до позднего вечера, мы допились до такого состояния, что перестали разделять, где право, а где лево, где моё, а где чужое. На остатках здравого смысла я позвонил Цукуде, чтобы он за нами присмотрел.

Проснувшись довольно поздно, Аямэ несколько секунд с тупым выражением лица пялилась в потолок, пытаясь сообразить, видела ли его раньше? Этому препятствовало ужасное самочувствие, слабость, лёгкое головокружение, сухость в горле, вызывающие стойкое нежелание вылезать из-под одеяла и вообще, хоть как-то напрягаться. Даже мысленно. Придя к определённому выводу, недоумевающая девушка с подозрением огляделась, пытаясь сфокусировать взгляд на незнакомом интерьере комнаты.

— Где это я? — хрипло спросила.

Не дождавшись ответа, Мацудара напряжённо замерла, только сейчас сообразив, что спальня Ёсимацу выглядит иначе, а для номера в отеле в ней уж слишком домашняя обстановка. Это же явно чужая спальня. Более того, с характерными признаками мужского влияния. Облизав внезапно пересохшие губы и нервно сглотнув, Аямэ медленно приподняла край одеяла. Со страхом перевела взгляд вниз, обливаясь воображаемым потом. При этом её лицо словно бы вытянулось.

— Трусы на месте, штанов нет. Это хорошо или плохо?

Почувствовав кожей приятный холодок, проникший под одеяло, девушка почесала одной ногой другую. Убедившись, что это её ноги, а не чьи-то другие, и их ровно две, а не четыре, успокоилась.

— Пойдём методом исключения, — принялась рассуждать вслух. — Ёсимацу вычёркиваем. У неё другой интерьер. Ёсида? Он столько не зарабатывает. Остаётся… Фудзивара? Уф, можно расслабиться. Секундочку, почему это я должна расслабляться? — встрепенулась, изумлённая этой мыслью. — Кстати, а где он сам?

Ещё раз заглянула под одеяло, только в этот раз уже куда быстрее, с большей надеждой. Не найдя искомого, расстроилась. Встав с постели, ещё раз внимательно себя осмотрела. Расстроилась сильнее.

— Чёртов трус. Или это я трусиха? Не помню. Вот же дурная креветка, — легонько стукнула себя по голове, наказывая за забывчивость. — Нет, конечно, он поступил правильно, но плохо. Мог бы и спросить. Или он уже спрашивал? Хотя я бы всё равно отказалась, но тут важен сам принцип! — насупившись, невнятно пробурчала недовольная девушка. — Или я и отказалась?