— Простите, возможно, я ошибаюсь, — постаралась подать информацию максимально корректно, поскольку не знала, к чему это приведёт, — но мне показалось, что от вашей помощницы пахнет алкоголем.

Вот же нюх у финансового директора. Сразу вычислила, кто успел провиниться. Однако, почему виноватой оказалась только Мэйли? Что за дискриминация по должностному признаку? А я что, не пил?

— Тебе не показалось, — с понимающей улыбкой успокоил финансового директора. — Она действительно немного выпила. Вот только хмель быстро улетучился, а запах, по-видимому, задержался.

— Но ведь это нарушение правил. Такое поведение недопустимо, — Накамура указала на ещё одну очевидную вещь.

— Действительно, нарушение, — спокойно согласился, не делая из этого трагедии. — Но наказывать её я не буду. Ограничусь только устным выговором, наедине.

Заметив вопросительный взгляд, транслирующий: «А разве так можно?», пояснил.

— Моя помощница таким образом выразила начальству своё уважение. Наливал-то ей я, ещё перед работой. Совсем немного. В тот момент она показалась мне слишком злой и подавленной. Снова. С таким настроем на работу лучше не выходить. Тем более, у нас был серьёзный повод отметить одно важное событие. Допустить, чтобы я пил один, а значит, опьянел вдвойне, она не могла. Поэтому разделила это бремя на двоих.

— Понятно, — несколько заторможено кивнула изумлённая Накамура.

Этого было достаточно, чтобы закрыть поднятый вопрос, переведя его из раздела нарушений, в раздел негласных рабочих отношений. Хотя начальство обычно угощало подчинённых по вечерам, желая их как-то вознаградить, сплотить или самому приятно провести время в знакомой компании, от чего не принято отказываться, не существовало запрета заниматься этим и в другое время суток, если позволяли рабочие обязанности. Гораздо больше Накамуру поразило другое.

— Злой? Снова? У неё проблемы с контролем агрессии? Постойте. Я ведь только недавно слышала жалобы на то, что она нападала на других сотрудников компании. Вроде бы, на днях она затащила одну из наших сотрудниц в туалет, где унизила её, испачкав лицо чернилами. Видите ли, потому, что та посмела сделать ей какое-то замечание, — осуждающе покачала головой. — Честно говоря, про вашу помощницу и до этого ходили не самые хорошие слухи. Возможно, от этой неуравновешенной сотрудницы стоит избавиться, — озабоченно посоветовала. — Она может вас подвести.

Не сказала, что заодно и опозорит, но явно подразумевала.

— Вы правы. Уже подвела. Нужно было той сплетнице ещё и руку сломать. Теряет хватку. Отправлю Чигусу на курсы повышения квалификации, — ответственно пообещал.

— Фудзивара-сан, — голос подобравшейся Накамуры мгновенно стал строгим.

Она посчитала это неуместной шуткой.

— Думаете, лучше полностью избавляться от тех, кто распространяет о нас грязные слухи? Согласен, — невозмутимо поддержал её рационализаторское предложение.

Как и полагается в крупных японских компаниях, какую бы дичь ни предлагали, лишь бы не прослыть ретроградом.

— Это будет хорошим примером для остальных не повторять за дураками, — продолжил защищать своего человека. — Накамура-сан, не нужно воспринимать всё буквально, — рассмеялся после короткой паузы, заметив, как нервно она отреагировала, поверив услышанному.

Уже даже и не пошутишь, как раньше. То-то дед постоянно ходит такой серьёзный.

— Успокойтесь. Так и быть, я поговорю с Чигусой. Попрошу её в следующий раз быть осторожнее. Не оставлять свидетелей, а жертв запугивать получше. Секундочку.

Заведя руку за шею, аккуратно прощупал воротник. Довольно быстро отыскал скрытый микрофон, который Мэйли на меня утром повесила, думая, что я этого не заметил. Под ошеломлённым взглядом Накамуры вежливо попросил впредь Мэйли вести себя прилично. Не нарушать главное правило — не попадись. И вообще, быть добрее к людям, чаще улыбаться, поскольку ей это идёт.

— И да, профессиональный совет, не полагайтесь так сильно на спецтехнику. Её ведь могут использовать против вас же. Не нужно кривиться, и сядьте уже прямо. Испорченную осанку исправить намного труднее, чем резюме, — попросил, представив выражение её лица, когда она это услышала.

Поучений Мэйли сильно не любила. Ещё она часто сидела, согнувшись над телефоном. Добродушно усмехнувшись, желая проверить, что она расскажет деду, а что оставит при себе, с удовольствием потёр микрофон о шершавую поверхность, вызывая жутко раздражающий звук.

Вздрогнув от неожиданности, Мэйли едва не подпрыгнула на месте. Побледневшая китаянка с гримасой отвращения спешно вынула из уха наушник скрытого ношения. Изумлённо оглядевшись, женщина не заметила ничего подозрительного, что её вовсе не успокоило. Немного подумав, она лихорадочно принялась проверять свою одежду на предмет жучков.

Полагаю, Мэйли действовала по собственной инициативе, а не по просьбе деда или Айво-сан, ведь в случае разоблачения они бы потеряли намного больше, чем приобрели. Доверие — штука хрупкая.

Выждав несколько минут после ухода Накамуры, ничего не делая, не стирая улыбки и не меняя позы, наконец-то, облегчённо выдохнул, после чего словно стал меньше ростом. Да, женщина ушла, но проблемы-то остались. Впрочем всё, что нас не убивает, делает сильнее. Хотя правильнее было бы сказать, опытнее.

— Всё пропало. Всё пропало. Слышите? Всё пропало! Это конец, — взяв стопочку бумаг, аккуратно сложенную на столе, я подкинул их в воздух.

Наблюдая, как они разлетаются по комнате, почувствовал себя немного лучше. Кажется, начинаю понимать, для чего женщины бьют посуду. Не потому, что она им не нравится, а из-за того, что она стояла в неправильном месте и в неправильное время. А ещё не успела убежать.

— Простите, а что пропало? — осторожно, но с большим любопытством поинтересовалась заглянувшая в кабинет Бандо-сан.

— Всё, — я горестно вздохнул, посмотрев на неё грустным взглядом спаниеля.

— А у кого? — чуть подумав, старший менеджер с наивным выражением лица задала очень правильный вопрос.

Причём за секунду до этого в её глазах промелькнула знакомая подозрительность, будто она это уже где-то слышала.

— У кого нужно, — хитро улыбнувшись, подмигнул сотруднице фонда, выходя из печального образа.

— А, — Бандо-сан сделала вид, будто что-то поняла. — Это хорошо.

— Что хотела? — поинтересовался.

Как и Накамура, старший менеджер не сразу смогла определиться, сказать — не сказать, остаться — не остаться, серьёзный ли у неё повод, или не очень.

— Простите, господин Фудзивара, а нельзя ли новенькую куда-нибудь убрать? Перевести. Желательно, подальше отсюда, — попросила с надеждой в голосе.

— А что так? — удивился.

— Она меня пугает, — неохотно призналась Бандо-сан. — И других тоже. И раздражает. А ещё мешает. Постоянно допускает ошибки. Не убирает за собой. Просит денег. Хвастается… — её словно прорвало.

— К сожалению, нельзя. Честно говоря, меня она тоже немного пугает, — доверительно признался, понизив голос.

— Так, может… — обрадовалась Бандо, проведя большим пальцем по шее.

— Нельзя. За неё попросили те, кому я отказать не могу. А ещё у неё очень опасные друзья.

— Вы хотели сказать — важные, — из лучших побуждений, вежливо поправила Бандо-сан.

— Хотел, — кивнул. — Вот только от этого они менее опасными не станут. — Польза-то хоть от Мивы есть? — спросил после небольшой паузы, заполняя образовавшуюся пустоту. — Учится она чему-нибудь? Старается? — в моих словах надежды было даже больше, чем у главного менеджера.

— Ещё как, — Бандо сказала таким обречённым тоном, что мне её даже жалко стало.

— Отлично. Пусть продолжает в том же духе, — не захотел ещё и с семейством Мива разбираться.

Пусть дождутся своей очереди.

— Хорошо, — расстроенная Бандо не забыла слегка поклониться перед тем, как аккуратно закрыть за собой дверь.

— Ну, что дальше? — спросил, посмотрев вверх, обращаясь сразу ко всем синтоистским богам.