Вила резко вскинулась вверх, опять взметнув клубы снежной пыли, а потом к Кайлену стремительно бросились с двух сторон цепкие пальцы-ветки, но он успел поднять руки, чтобы они остались свободными: когти сомкнулись клещами на боках и спине, продирая насквозь и одежду, и кожу. «Рубашка новая совсем, ради женщины мне совершенно ничего не жалко!» — успел подумать Кайлен на все той же бурлящей волне эбед, которая несла его вперед и вперед. А потом воздух разрезал истошный девичий вопль.

«Jeбем ти панаиjу! — празднично выругался Кайлен. — Не могли позже дойти!» Он оглянулся через плечо. На том конце поляны, с которого он вышел, Горан уверенно, с очень мрачным и сосредоточенным лицом, держал за плечи Марию. «Да не стойте вы! Да чего вы стоите!» — истошно вопила она, но Ионел с Гораном стояли, как и Шандор, и ее тоже не пускали никуда. Хотя лица у них при этом были совершенно похоронные. «Молодцы, — мысленно одобрил Кайлен. — Но теперь придется терпеть много неприятных минут, раз вы все оказались такие резвые».

Вила ощерилась, обнажив, кроме кабаньих, еще и острые волчьи клыки на верхней челюсти. Подняла Кайлена в воздух и поднесла к самому своему лицу, с интересом разглядывая. «Любопытно тебе стало, что я за придурок, да?» — очень довольно подумал Кайлен. Все складывалось невероятно ловко, лучше не придумаешь: следовать за своим эбед всегда несет удачу.

— Fuil naaaa túathhhaig, — просвистела вила, глядя Кайлену прямо в глаза.

Королевская кровь, единственная, что позволяет взрастить в себе на равных обе линии колдовства жителей холмов — и зимнюю, и летнюю. Все остальные эс ши имели склонность либо к одному, либо ко второму. И даже с королевской кровью порой доминировала одна из линий: его матушка, к примеру, была летней. А Кайлен вот удачно уродился: всего на четвертушку, зато от всей души. И сейчас был очень благодарен своей дражайшей бабушке по матери, что она умудрилась в один из праздников в холмах так удачно провести ночь с отпрыском королевской крови.

Хотя в других обстоятельствах — постоянно ворчал, что бабуля могла бы и кого попроще среди эс ши себе найти. Ей-то, конечно, наверняка все очень понравилось, с такой-то силой эбед, как у глубокоуважаемого дедушки. А Кайлен теперь мучайся со своими выдающимися возможностями, налагающими такие же выдающиеся обязательства. Для некоторых ритуалов королевская кровь, соединяющая обе линии, была не просто желательна, а необходима. Например, для заключения Пакта. Поэтому всех свежеиспеченных подпактных тащили в Холмы, к правящему семейству на заключение договора. Но в Кронебурге куда проще было тащить их к Кайлену: всего-то несколько улиц пройти или проехать. Бесило его это страшно, и он отказывался при любой возможности под любым предлогом.

Однако для ритуала, который он задумал сейчас, тоже нужны были обе линии колдовства. И он был бабушке, а заодно и дедушке, очень благодарен: что бы Кайлену пришлось выдумывать, не будь у него этой возможности, он себе даже не представлял. О том, что просто вернуть виле крылья будет недостаточно, он знал с самого начала — это было необходимо, однако не возмещало нанесенный ущерб целиком. Его возместил Кайлен, добровольно согласившись обменять себя на Космина и остальных.

Но даже после всего этого оставался еще, jеботе, некротический пень, который не стал бы таким, если бы Санду не удумал у вилы крылья отбирать. А теперь грозил погубить и вилу, и лес, и всю деревню заодно. Перебей она всех причастных за Йольтайд, ущерб это возместило бы. А пень ровно так же никуда бы не делся. Вокруг него и так уже ни звери не ходили, ни птицы не летали, а потом эта дрянь начала бы расползаться от вырубки дальше… Именно в этом и была главная проблема. Именно ее Кайлен и собирался сейчас решить.

Он протянул к виле так ловко оставленную свободной руку, легко коснулся пальцами щеки, и она снова недоуменно наклонила голову набок, всматриваясь в него черными глазами без радужки и белков. Ощерила все свои разнообразные клыки.

— Ты знаешь, что ты очень красивая? — спросил Кайлен совершенно искренне. Малейшая неискренность сейчас была бы смерти подобна.

— Кра-а?.. — вопросительно по-вороньи каркнула вила.

— Очень, — подтвердил Кайлен.

«Не бывает некрасивых женщин, бывают только несчастные», — подумал он и стремительно, пока она не опомнилась, припал к ее губам.

Королевская кровь давала право на власть, право заключать союз с землей. А вила — была землей, была этим лесом вокруг, его деревьями и травами, птицами и зверями. Ну конечно же она была прекрасна! Кайлен гулял по этому лесу множество раз, видел все четыре времени года и как они сменяют друг друга, напитывался силой, как все эс ши. А это невозможно сделать, не оценив красоту. Разумеется, она была совершенно восхитительна и значила для него немногим меньше Марии, к которой он сюда приезжал. Именно поэтому Кайлен мог сделать то, что делал сейчас.

«Только бы хватило сил», — подумал Кайлен, ощущая, как поднимается изнутри та же темная обжигающая волна, что и вчера ночью. Сейчас, прямо накануне самой долгой ночи, самый лучший момент, вершина магии зимнего двора. Но вила была очень сильным духом. И Кайлен не мог сказать наверняка, что его хватит на то, чтобы вытащить ее из этого сумрачного состояния и удержать на поверхности.

«Помогай же мне, ну!» — подумал он, потянувшись к ней всем своим эбед, и ощутил, как сквозь мутную толщу к нему тянется в ответ ее сила, еще гуще, чернее и горячее, еще мощнее, намного мощнее. Красивая, очень красивая. Которой так нравится, когда ей восхищаются просто так, не желая забрать себе в единоличное пользование… Какая глупость, в самом деле: пытаться забрать себе в единоличное пользование лес! Какая дурная, вредная эта легенда про крылья и женитьбу… Торговец из Буштеня купил землю, пригнал лесорубов, но заполучить себе лес безраздельно так и не смог. А Санду — тем более не смог.

«Иди сюда, еще немного», — мысленно позвал ее Кайлен, ощущая, как соединяются, сплетаются друг вокруг друга их энергии. Что происходит в другой реальности, что творится с его телом, он сейчас не осознавал. Может, он все так же висит в воздухе, а может, лежит на снегу… Но и то, и другое — вполне пойдет, раз здесь все происходит так, как нужно. Еще каплю. Еще чуть ближе. И вот теперь…

Он собрал все внимание, которое у него оставалось — и вспомнил лето. То самое, после их майской встречи с Марией, тот томительно жаркий июль, наполненный запахами трав и гудением пчел, золотисто-медовый и восхитительный. Вспомнил ярко, осязаемо и подробно, насколько мог, как впервые увидел лес таким, летним. И вслед за зимней силой, ведомый его чувствами, через Кайлена хлынул поток другой, летней магии. И все растворилось в ярком сиянии.

Очнувшись, Кайлен осознал, что стоит на снегу на коленях, а цепкие пальцы вилы все так же обхватывают его за бока, только когти больше никуда не впиваются. Он ощущал, что снег холодный и мокрый, и это было очень хорошо. Значит, он в порядке. И все остальное — тоже в полном порядке. Кайлен открыл глаза и столкнулся со взглядом вилы, глядящей на него в упор.

Глаза у нее были все так же без белка, только теперь — с ярко-зеленой радужкой и вертикальным хищным зрачком.

— Ну конечно зеленые, должны быть зеленые, — довольно пробормотал Кайлен, не понимая толком, на каком языке сейчас это говорит, и погладил ее по щеке. Больше не мертвенно-бледной, а такой же светло-золотистой, как волосы. Они были совершенно одинакового оттенка, и это выглядело изумительно красиво.

Кайлен поднял взгляд и увидел, что веточки ее рогов покрыты зеленой тисовой хвоей. Потом опустил глаза, чтобы проверить, и убедился: руки тоже, и если на крыльях это было похоже на перья, то на руках — на густую короткую шерсть.

— Ну вот, все хорошо, — улыбнувшись, сказал Кайлен. — Можешь идти спокойно, уже все хорошо…

Она перестала его держать, взяла за руку длинными пальцами, перевернула ладонью вверх и выложила на нее горсть ярко-алых ягод тиса. Очень красивых и очень опасных, смертельно ядовитых. Очень похожих на нее.