— Tabairt, — коротко то ли просвистела, то ли прошелестела вила. Подарок.

Кайлен поспешно сунул ягоды в карман пальто, чтобы не потерять. У него отвратительно кружилась голова и он не был даже уверен, что сможет сейчас подняться на ноги самостоятельно. Так что ягоды стоило спрятать, пока у него еще получалось попадать руками в карманы.

— Ступай, — еще раз сказал Кайлен, сообразив, что нужно повторить трижды, это же завершение ритуала. — Иди спокойно.

Вила широко улыбнулась, продемонстрировав, что волчьи клыки, в отличие от кабаньих, у нее никуда не делись, а потом начала медленно таять в воздухе, превращаясь в тонкую золотую и серебристую пыльцу. «А-а-ах-х!» — в последний раз вздохнуло над поляной, ветер взметнул снег, перемешал его с волшебной пыльцой, а потом все медленно осело вниз, сверкая в лучах катящегося к горизонту солнца.

Кайлен удовлетворенно вздохнул, ощущая, как на него всей тяжестью наваливается усталость, перекрывая даже чувство огромного внутреннего облегчения. А потом окружающий мир вдруг качнулся из стороны в сторону, уронив его набок, на снег, и он почти сразу потерял сознание.

Очнулся Кайлен оттого, что ему на лоб легла мокрая прохладная ткань. «Ну хоть что-то пригодится мне самому…» — подумал он, вспомнив о подарках Нивена. Мысли ворочались медленно, как подстреленные, было невыносимо жарко и очень хотелось пить. Переутомился он, конечно, хуже не бывает…

Он с трудом разлепил глаза и увидел склонившееся над ним расплывчатое пятно, которое, судя по цвету и запаху, было Марией.

— Там микстура… в саквояже… — выговорил Кайлен, не очень уверенный, что говорит это на понятном ей языке. В голове творился изрядный бардак. Но, может, он верно сообразил, жалко же, что старания Нивена зря пропадут… Хотя у Марии с бабкой зелье не хуже… травницы все-таки…

Видимо, он все-таки правильно сказал, потому что буквально через пару минут его приподняли за голову и выдали ему знакомую на вкус горькую жидкость в деревянной ложке. А потом — воды. После чего он снова откинулся на подушку и почти моментально провалился в сон, который был куда здоровее предыдущего болезненного забытья.

Проснулся Кайлен среди ночи. Жара не было, да и в целом он чувствовал себя намного лучше. И соображал, разумеется, куда яснее. В доме было темно, только возле его кровати теплилась лампа. У дальней стены снова очень выразительно храпел Шандор, а на краю подушки Кайлена спала Мария, склонив голову на сложенные руки и сидя при этом на стуле.

Он осторожно потряс ее за плечо, Мария вскинула голову и тут же сонно спросила:

— Ты пить хочешь?

— Я хочу, чтобы ты спать пошла. Нормально.

— Нет, я от тебя не уйду, — она нахмурилась.

— Тогда сюда ложись, — потребовал Кайлен, отодвинувшись подальше к стене.

— Тебе покой нужен! — попыталась протестовать Мария.

— Рядом с тобой я сплю исключительно спокойно, — заверил он и потянул ее за руку на кровать. — А когда ты возле меня на стуле дежуришь, вместо того чтобы отдыхать, мне очень неспокойно. Удумала тоже, себя не беречь!

— Сам-то! — возмутилась Мария, осторожно, чтобы не потревожить, устраиваясь у него под боком.

— У меня других вариантов не было, а у тебя есть отличный вариант. — Он укрыл ее одеялом и обнял.

— Тебе лучше?.. — сонно спросила Мария.

— Намного, к утру будет совсем хорошо. Спи.

Кайлен, разумеется, сказал чистую правду: он не был слишком уж серьезно ранен, а жар у него поднялся от перенапряжения и спал бесследно, как только он отдохнул. И, разумеется, следы от когтей сразу же стали заживать, в несколько раз быстрее, чем у человека. Так что думать, с чего начать разговор с Марией, Кайлену не пришлось. Она просто стала менять ему с утра повязки, увидела все своими глазами и ахнула:

— Да быть не может!

— У людей — не может, — Кайлен вздохнул. — А я, видишь ли, не совсем человек…

— Еще скажи, что тоже вылва лесная, вот вы с ней и сговорились так удачно, — с сомнением ответила Мария. Вилу она звала на румельский манер. — Вроде, ты не в лесу, а в городе живешь, Ионел даже в твоем доме был…

— Ну нет, не вила, конечно, — усмехнулся Кайлен, припомнив вчерашнюю беседу с кузнецом. — Хотя Горан вон, как и положено липовцу, всех подряд «вилами» зовет — и лесного духа, и мою родню…

Мария прекратила натирать мазью его заживающую царапину на боку и, сощурив глаза, строго спросила:

— А на кой человеком притворяешься?

— Я не притворяюсь, — Кайлен наморщил нос. — У меня отец был человеком, и бабушка по матери — тоже. А вот дедушка — нет. Он — житель холмов, по-латенски эс ши. Они выглядят почти так же, как люди, но другие. Извини, что раньше не сказал…

— Так, а чего не сказал-то?.. — деловито поинтересовалась Мария, вернувшись к лечению.

— Потому что это тайна, которую строго охраняют, как и многие другие, связанные с колдовством. Санду, из-за того, что он умудрился лесному духу всерьез навредить, теперь судить будут — не человеческим судом, а в холмах.

— Так они что, прям внутри Сарматских гор живут? — с любопытством спросила Мария, уставившись на него.

Кайлен тихо засмеялся.

— Нет, просто так называть принято, из-за того, что вход проще всего именно на возвышении открыть. Вход… как бы тебе это объяснить?.. На другую сторону мира. Там они и живут. Показать проще, чем объяснять, но я пока не могу, слишком много сил вчера потратил.

Мария пихнула его в плечо и, печально сведя брови, созналась:

— Я думала, она тебя пополам сломает! Перепугалась! Сказал бы раньше, что не человек с изнанки мира — я б, может, меньше переживала…

Кайлен вздохнул и обнял ее за плечи.

— Извини, — буркнул он и потер нос, собираясь с мыслями. — Я был неправ. Думал, что нехорошо это — втягивать тебя в опасные тайны и заставлять их хранить только из-за меня, без какой-либо другой причины. Все, кто узнает, что я — не человек, должны подписать колдовской договор, который нельзя нарушать. И следить за тем, чтобы и другие тоже не нарушали. Если мы снова представим, что я куда-то уехал, а ты договор подписала — ты была бы обязана сразу сообщить, что здесь творится, тем, кто надзирает за соблюдением договора, а пока они до вашей деревни не добрались, сделать все возможное, чтобы жители деревни ничего лишнего не узнали… Видишь? Сразу очень опасное дело выходит, только из-за того, что ты про меня знаешь.

— Ладно тогда, — немного помолчав, сказала Мария. — Если ты не рассказывал из-за того, что обо мне пекся, тогда ладно, я не сержусь… Хотя все равно дурень. Будто я о тебе не пекусь!

— Печешься, — согласился Кайлен, снова очень выразительно вздохнув. — А я дурень, потому что делать тебе этого не давал. Ионелу тоже не давал…

— Ты же скажешь ему теперь, как и мне? — спросила Мария, скосив взгляд на Кайлена.

— Скажу, и объясню вам все, что вам нужно знать, обоим сразу. И Горану заодно, а то вчера не успел толком, времени не было.

— Так это Горан опять заставил тебя прекратить быть дурнем? — хихикнула Мария.

— Хороший у тебя жених, даже отличный.

— А то! Зря я, что ли, так долго его дожидалась? — довольно согласилась Мария и крепко обняла Кайлена за талию обеими руками, умудрившись при этом не задеть ни одной царапины. — А еще я теперь точно знаю, что ты после моей свадьбы не денешься никуда… Кто ж сперва такие тайны рассказывает, а потом девается?

«Значит, все правильно сделал», — умиротворенно подумал Кайлен. Шандор заворочался на своей кровати, просыпаясь, Мария тут же кинула в его сторону любопытный взгляд и заговорщическим шепотом спросила:

— А он тоже из холмов?

— Нет, — Кайлен улыбнулся и качнул головой. — Он приколич, волк-оборотень.

— Так это он у края поляны стоял! — ахнув, сообразила Мария, а потом рассмеялась во весь голос, словно забыв, как только что шептала.

— Ты чего? — спросил Кайлен.

— А-а-а… — простонала сквозь смех Мария. — Я все думала-а-а, чего он так мрачно на тетушку Юлику смотри-ит… А-а-а о-о-он… — выговорила она и захохотала еще громче.