Время оказалось упущено. Софи поддалась немому уговору Деми остаться. Они прижались к стене за одной из приоткрытых дверей и прислушались. Не было ни звука. Лишь Кали продолжала бурлить в небесах. Неистовая и истошно ревущая. Кровь прилила к голове, и Софи никак не могла успокоиться. Почему она всё ещё здесь? Она должна уйти, скрыться и спасти свою несчастную жизнь, но теперь, когда плечо Деми изредка касается её, ей совсем не верится, что они действительно это сделали. Добровольно остались в логове зверя после того, как им выпал шанс уйти незамеченными. Самый безрассудный поступок из всех, что Софи могла сделать – позволить кому-то решать за неё. «Но ведь то же сделал отец. Я иду в Центр только потому, что он мне так сказал».

Софи поняла, что Безумные ушли, тогда, когда глухой топот сменился плесканием луж. Переполнявшие офис звуки пропали. Словно бы все в момент исчезли с лица Ньюэры, провалившись в пустое пространство. Ветер бил дождём в окна и хлестал бесформенные тела сотнями плетей. Безумные стонали и скулили, но больше не могли вернуться внутрь. Дверь была для них невидима. Длинные и толстые руки щупали стены, гладили стёкла и не находили лазеек. Их заплывшие ноги бродили в тумане, словно плавая в густом молоке. Оно забивало их ноздри и затыкало приоткрытые рты. Никто из них не смог бы произнести и собственное имя, но зачем-то Разумные оставили надрезы на их слипшихся губах. Безрассудство заставило их ещё больше изувечить больные фигуры, и всё для одной простой цели. Изо дня в день первый этаж здания принадлежал Безумным, и каждый должен был это знать. Знать и молиться, что больные не прислушаются к нему в ответ.

Снаружи – тяжёлые шаги налитых инородной жидкостью тел, под плоской крышей – тишина и беззвучье учащённого сердцебиения. Будто всё, что случилось, привиделось в страшном сне. Но всё это было правдой. Запах сырой и обожжённой плоти ещё пробирался под кожу там. Такое ни с чем не спутать. Разумные были в шаге от них, но вдруг испарились. «Воспользовались пожарной лестницей. Но почему не забрали с собой своих Безумных?».

– В чём дело? – спросила Софи, но до того незаметным шёпотом, что Деми лишь с усилием смог разобрать её слова.

– У нас нет еды, – ответил он, наклонившись к ней вплотную. – Совершенно ничего, а город пуст. С голода мы не умрём, но без припасов у нас нет ни шанса. – Деми остановился, задумался и тут же быстро добавил: – Точнее, у тебя нет. Я месяцами питался тем, что давали леса, и посмотри, кто из меня вышел. Я и сам стал как овощ. Сырой и ужасно горький. С твоим телом ты не протянешь на орехах с ягодами и недели.

– Там можно найти и картошку. Но на это нельзя рассчитывать. Рискованно.

– Сегодня ты уже рисковала. – По голосу Софи поняла, что он улыбается. – Когда дала шанс моим идеям.

– Точнее, тебе. Если мы двое – команда, ты тоже должен в ней участвовать. Я устала думать за нас обоих. – Отступив от стены, она развернулась к нему и стала ждать действий. После такого он просто обязан был оправдать её ожидания. – Ну, давай.

– Что?

– Говори, что мы делаем дальше.

– Я? – Деми не мог принять того, что Софи передала бразды правления в его руки. Его нос едва поморщился, и было не различить, презирает он себя или Софи, что переложила на него всю ответственность. Парень был и польщён, и напуган. – Я не способен ничего решать. Раньше мне не приходилось.

– Это обязанность любого человека – строить свою жизнь так, словно ему на самого себя не наплевать. – Софи смотрела на него так открыто, что даже в кромешной тьме, где туман перестал давать место молниям, её глаза светились проливными дождями. Деми не мог от неё оторваться. – Докажи, что ты действительно способен на большее. Может быть, сейчас ты перестанешь быть приложением ко мне. Будь по-настоящему храбрым. Я подстрахую и не уйду без тебя, даже если ничего не получится. Если умрём, то вместе. Мне всё равно нечего больше терять.

Деми не мог найти повода ни возразить, ни согласиться, и только тогда, когда Софи пробила незнакомая ей дрожь, он понял, каких усилий ей стоила эта искренность. Та правда, что «даже такой, как он» может действовать с ней наравне. Осознание того, что, несмотря на происхождение, их можно было сравнивать. И всё потому, что жителю нижних Колец не повезло встретить столичного белоручку.

В своей прошлой жизни Деми в самом деле никогда не был сам за себя в ответе. Точнее, в каждой из своих давно ушедших жизней. Каждая попытка оказывалась неудачной. Все шансы были упущены, и Деми знал, что Софи права в своих обвинениях, вот только кое в чём она всё же ошибалась. Ему тоже было непросто. Всегда и везде его преследовал образ, ради которого любой другой положил бы голову. Приятели и лживые друзья мечтали оказаться на его месте, а тот, кто не виделся с ним лично, и того больше желал прибрать к рукам его фамилию. Софи и сама знала Деми задолго до их первой встречи, вот только догадаться об этом ей что-то мешало. Что-то в имени и изменённом временем лице. Но если бы она знала, кто он, то либо отвернулась от него, либо поняла, как глубоко заблуждалась.

– Я подумал, что, когда они отвлекутся, мы сможем пробраться наверх и взять столько еды, сколько получится, – начал он неуверенно, запинаясь на каждом слове. – Мне кажется, что она там точно есть. Нет, не так. Я уверен, что те, кто ходил там до Разумных, чем-то запаслись. Если бы у них ничего не оказалось, они бы не смогли продержаться в тайне от нас целые сутки и куда-нибудь да вышли.

– Допустим. Тогда мы могли бы просто уйти и вернуться тогда, когда Разумных здесь уже не будет. – Софи не стала его жалеть и тут же высказалась против.

– Мы не знаем, нужна ли им обычная еда. В любом случае, перед уходом они вычистили бы всё, только бы не дать людям необходимое. Потому что в сытом человеке сил куда больше.

– Ясно, – кивнула она, не став вслух соглашаться с его правотой. – Но ты сказал только о том, что пришло тебе в голову раньше. Обстоятельства изменились. Мы не слышали Разумных уже целую вечность.

– Теперь нам нужно их услышать, – произнёс он с тем рвением, какого у него никогда не было. – Разумные либо ушли, либо скрываются. Мы не узнаем, пока не проверим.

Туман опустился на Норлэнд и собой поглотил все возможные звуки. Шаги тонули в тишине, сердце больше не билось, а дыхание затухало, не давая лёгким успеть заметить ледяной воздух. Софи ступала первой и не знала наверняка, куда ей нужно идти. Разве что о третьем этаже можно было не беспокоиться. Если бы там что и было, она давно бы это заметила точно так же, как больные сразу поняли то, что кто-то забрал их вакцину. «И где только они её взяли? Достать “пиджи” не так просто, чтобы это смог сделать и здоровый человек. Даже сейчас они не лежат так открыто. Никто не стал преждевременно оплачивать “налог на жизнь”. Ни у кого не было средств на то, чтобы обезопасить своё будущее. И у моей семьи тоже».

Аккуратно выглянув на лестничную площадку, Софи подняла голову вверх. Никого. Ни единого шелеста или шёпота, лишь густое и оглушающее молчание. Кали перестала пытаться достучаться до них через стены и окна, отступила до самого края небосвода и осталась там наблюдать за их действиями. Софи почти не дышала, а грудь Деми вздымалась до того тяжело, что ему приходилось хватать воздух ртом. Пахло чем-то сырым и затхлым, но лишь до тех пор, пока на первый этаж не забрался ветер. Безумные оставили дверь открытой. В ушах зазвенело, и Софи поняла, что больше не может тянуть. Им нужно пойти выше. Туда, откуда раздался душераздирающий человеческий крик. «И почему только он не стал звать на помощь?» – подумала Софи, и тут же нашла ответ. «Потому что знал, что спасения нет».

Она шла неспешно и после каждого пройденного метра оглядывалась то вниз, то к тем этажам, чьих жителей так тщательно высматривала. Софи оказалось достаточно и мгновения на то, чтобы понять, что, позови её тот человек, она бы не вышла. Даже если бы он обратился к ней по имени и упал на колени. Пусть незнакомец взмолился бы и положил к ногам Софи битую голову, она ни за что не пришла бы на помощь. Софи бы не отдала свою жизнь за чужую. Ей не пристало за кого-то вступаться, будь то человек или Безумный. По крайней мере, так она искала себе оправдание. В бессмысленном самопожертвовании меньше толку, чем в пустой жизни. Этим должны заниматься те, кому есть, что терять. «Умирать нужно тут же, как всего достигнешь. Великие люди кончаются на пике. У меня же нет ничего. Нет смысла в смерти».