– Если тебя устраивает твоя роль, позволь и мне насладиться своей, – продолжал Деми, неотрывно глядя ей прямо в глаза. – Раньше мне приходилось слишком часто общаться с людьми. И я могу быть хорошим, вот только нам обоим это не надо. Ты ведь тоже пытаешься быть честной. Мы ещё ни разу не солгали друг другу. Я теперь лгать не умею, а ты не врёшь только потому, что избегаешь разговоров. Я дам тебе возможность стать услышанной, вот только тебе решать, воспользоваться ею или нет. Знаешь, как обычно ведутся деловые переговоры? Кто-то просит об услуге, другой называет её стоимость. И здесь можно договориться. Ты ни о чём меня не просишь, но знай, что моя помощь стоит бесценок.

– И какая же это помощь? – Софи удалось скрыть свой интерес почти полностью. Она так сильно торопилась услышать ответ, словно парень мог в любой момент от неё сбежать.

– Когда в следующий раз захочешь, чтобы я ушёл, можешь просто сказать обо всём прямо. – От того, что Деми её раскрыл, у Софи загорелись уши. Она стояла спиной к прикрытому окну, и смущения не было видно. По крайней мере, Софи продолжала на это надеяться, но Деми был приучен замечать в людях каждую мелочь, что могла бы прятать их недоверие. Чересчур уж часто Деми играл на публику и точно знал любимые приёмы актёров. – Не обязательно оставлять меня и давать полную свободу. Попроси, и я сделаю всё сам. Достаточно лишь быть со мной искренней. Никому не нравится, когда его провоцируют. И одного слова будет достаточно.

– Речь человека слишком условна. Я всегда действую. – Она подняла голову, но только затем, чтобы он не разглядел блеска в её голубых и отчаянных глазах. Но у Софи опять ничего не вышло. Деми и здесь её понял.

– Любое действие можно назвать, но твои термины совершенно не точны. Ты говоришь, что не жалеешь мёртвых, но сама сочувствуешь родным и Безумным. Сколько раз я слышал от тебя просьбы молчать, но ты любишь те разговоры, что заходят в нужное тебе русло. Слушай, мы можем умереть завтра или уже этой ночью. Так почему бы не стать счастливыми на эту долю секунды и перестать обманывать самих себя?

– Потому что жизнь измеряется тысячелетиями. Одно моё мгновение не сравнимо с чужим часом. Сейчас оно ничего не стоит.

– Или стоит всего времени Вселенной. И с каждой минутой его цена лишь растёт.

Финал. Деми её переиграл. Сказал всё так, как лежало у неё на душе. Возможно, он и был прав, но поверить в это было так же тяжело, как и в то, что в офисах выше когда-то в самом деле жили люди. Им незачем отлавливать самих себя. Только если они не забыли о своей человеческой части. В это Софи никак не могла поверить. Ещё хоть кто-то в этом мире должен оставаться нормальным. Если, кроме Софи, Деми и Разумных, в нём никого не осталось, то смысла бороться дальше попросту нет. «Нужно принять то, что люди последние сволочи. Всем плевать на всех. Ни солдатам, ни людям в Центре, ни Лили с Маркусом нет до меня дела».

– Я поняла, – призналась Софи сразу же, как самая страшная из всех её мыслей ударила в голову с такой силой, что мозг коснулся черепа.

– И что же? – Деми вновь заулыбался, решив, что смысл его слов наконец до неё дошёл.

– Это Разумные устроили здесь западню. Потому что они знают, что люди идут к себе подобным. Никто бы не выдержал двухмесячного одиночества. Мы оказались в Норлэнде в тот самый момент, после которого цикл повторяется. Из всех возможных ящиков я наткнулась на тот, где лежала вакцина. Они нарочно стёрли пыль и приоткрыли жалюзи. Хотели, чтобы её кто-то заметил. – Софи достала из-под набедренной повязки злополучный флакон. Глаза Деми тут же расширились, а улыбка спала. – Я заметила. Так они понимают, что здесь кто-то есть. В нашем мире никому, кроме человека, «пиджи» больше не нужна. Как минимум потому, что больным она не поможет. Один берёт вакцину, а другой ловит его и убирает её на прежнее место.

«Нет больше никаких солдат. Никто не станет меня спасать. Центр может быть давно пуст. Все люди мертвы. Тишины и покоя больше не существует. Совсем скоро сюда придут Разумные»

«Иногда мне начинает казаться, что я помешался. Прямо-таки сошёл с ума от того, что на меня здесь свалилось. Но что я могу сделать, если мне никак не забыть её лица? Одна ссадина на другой. Каждый шрам скрывался за десятком точно таких же, а на руках не было живого места. Словно она с сотню раз пережила всё то, с чем я сталкивался лишь единожды. Можно подумать, между нами прошла ни одна встреча. Она наверняка видит меня так часто, что мне о таком и подумать сложно. Тяжело представить невозможное, но, всё же, и такое человеку под силу. Потому что её лицо возникает передо мной все те ночи, что мне приходится проводить без сна. Для меня она стала больше, чем просто святой. Она настоящая. Самая настоящая из всех людей, кого я знаю.

Порой я забываю, что на вид она не старше меня. На чьи же плечи я возложил спасение целого мира? Моего мира. Оли и Мегги. Сколько ни думаю об этом, всё больше убеждаюсь в том, что вернее будет спросить иначе: за что Вселенная вынудила меня водрузить на неё такой крест? Он того веса и величины, что ни одно живое существо ещё не выдерживало.

И, всё же, когда весь мир стоит на грани вымирания, ты уже ничему не удивляешься. Порядочный человек в наше время на вес золота, а герой и подавно. Для всего и всегда есть место, с пространством всё всегда просто. Но вот со временем дела идут посложней. Оно никогда не бывает подходящим. Особенно для таких людей, как она.

Родись она чуть позже, свернула бы горы. Не родись вовсе – и я давно свернул бы самому себе шею».

Джеймс Милер

Ключ не зря держался в замке этой самой двери. Не просто так единственная вакцина, которую Софи видела за последние несколько месяцев, оказалась именно здесь. Никто не пришёл бы к ним тут же, как она всё раскрыла, но ближайшая ночь предлагала встречать гостей. Тучи сгущались и беспорядочным ворохом тёмных одеял застилали небо. Кали готовилась вновь обрушить свой гнев на земли Ньюэры. Деми пытался собраться, но усталость едва ли не парализовала всё его тело. Он не боялся, но ждал новой встречи с Разумными как никогда. Предвкушал и надеялся на что-то своё.

Вернуть вакцину в тот самый вид, в каком она была несколько часов назад, было уже невозможно. Софи не помнила точного угла, под которым лежал хрупкий флакон, поэтому не стала сдавать его на место. Разумные наверняка знали, где и как разложены их приманки, потому она решила поступить иначе: снаружи запереть дверь в ту комнату, что имела ключ, и спрятаться прямо напротив. Первые и последние этажи обыщут в первую очередь, но тот самый, куда и должна была забраться жертва – навряд ли. Куда же ей идти, кроме как в удобнейшую из комнат? Точно не в соседнюю, ведь ключа-то там нет. Это лишено всякого смысла!

Каждая из дверей второго этажа была приоткрыта, чтобы след, оставленный на полу пылью, позволил Разумным точно заметить, трогал ли их кто сегодня. Некоторые ручки были выкручены так, что намеревались вот-вот отпасть, и, если бы Софи изучила эти комнаты раньше, то в темноте и не заметила бы такой мелочи, как выпавший болт. Просто пустяк, что мог вырыть им с Деми могилу.

Он был изнеможден до того сильно, что сил на страх и панику не оставалось. Разве что передвигать ногами Деми ещё как-то мог, только вот и в этом Софи приходилось его выручать. С трудом отыскав комнату, в которую можно было забраться и не задеть лишних уловок Разумных, она помогла ему переступить порог. Прятать велосипеды было негде. На прилежно зачищенных улицах выделялся любой инородный элемент. Бежать было некуда. Точнее, Деми не смог бы. После бессонной ночи он бы с этим не справился. Его тело давно молило о перерыве. С того самого момента, как они с Софи встретились.

Часы тянулись так долго, словно были бескрайними и вязкими болотами Нью. Они тонули в них, захлёбывались и забывали о том, что нужно дышать. В бездонном и опасном чреве секунды превращались в сутки, а минуты в года, и спасения от этого не было. Словно живой организм, офис продолжал гудеть и трещать так, будто в здании ещё сохранился рабочий трубопровод. Дождь, не желая церемониться, полил с новой силой и смешал все возможные звуки. Капли пыталась разбить окна, гром сотрясал потолок, а молнии искрили о землю со всё большим усердием. Кали никогда не слабела. Изо дня в день она питала Ньюэру, скользя по жилам планеты, заполняя подземные озёра в литосферных плитах и вырываясь на поверхность гейзерами и родниками. Где-то она была ледниками, где-то – морем, но здесь и сейчас – плотной завесой тумана. Он пробирался во все проёмы и щели, оседал на коже и приминал собой пыль. Молнии просачивались в трещины, заполняли пустоты, наливались огнём и потрескивали в разряженном воздухе.