Господин Штааль - человек с большим, настоящим размахом. На мелочи не разменивается. Если будет продолжать в том же духе и не споткнется – то, может быть, окажется если не в кресле Вождя, то у самого кресла. Это, пожалуй, очень хорошо и выгодно даже не только для семьи, но и для государства, для пресловутого Великого Турана. Господин Штааль, пока еще чиновник средней руки, хоть и в важном ведомстве, смотрит за горизонт…

Впрочем, о многом говорить все равно необходимо.

- Предусмотрительность семьи Усмани обошлась нам почти в полтора процента акций, но в долгосрочной перспективе это, конечно, окупится с лихвой. Если не начнется война, а теперь, я думаю, если кто ее и начнет, то не мы… - И за это тоже нужно сказать спасибо господину Штаалю, разумеется. – Но что за наказание, за что, скажите мне, за что?! Такой неожиданный сюрприз уже после того, как все решено, все улажено. Как, как можно доверять таким непредсказуемым людям? Я вас прекрасно понимаю, Фарид – просто мерзавец, позор семьи, я его своими руками… но этот Усмани, кто же так делает?..

- Как я понимаю, господин Усмани скоропостижно узнал, что господин президент хочет просить у известных вам лиц вооруженной помощи против террористов. Кстати говоря, для защиты тех самых предприятий. Но вы совершенно правы, неприятно иметь дело с таким непредсказуемым контрагентом. И поэтому у меня есть предложение. Господин Усмани, как вы знаете, человек семейный - и со свойственной ему предусмотрительностью привез на конференцию сына и дочь. Девица Усмани произвела крайне благоприятное впечатление как на меня, так и на весь киберотдел. Ее потенциал, на мой взгляд, чрезвычайно высок, а некоторые недостатки воспитания легко сгладить и восполнить.

О наличии в природе девицы Усмани Рафик, конечно, знал – по старой доброй привычке знать о своих партнерах все, что можно - о членах семьи, друзьях, врагах. Правда вот как-то не успел заметить, что дочь Афрасиаба подросла до подходящих лет, потому что если правильно понимать Штааля, то речь идет об очень выгодном долгосрочном союзе. Долгосрочнее некуда. На столько поколений, к скольким будет милостив Аллах. Да и дело не только в возрасте Ширин, а еще и в том, что до последней недели на роль жены для Фарида она не вполне годилась, что бы там мальчишка ни жужжал про любовь и свободный выбор. Главное в семье – уважение между супругами, и сопоставимый вес обеих семей очень тому способствует.

Интересные предложения делает нынче господин Штааль, Две Змеи. Вряд ли по своей инициативе, а, стало быть, это практически приказ. Хотя идея хороша, просто великолепна идея, а если Фарид упрется рогами в землю, то по этим рогам и получит. Хватит, добаловался.

- Это очень мудрое, очень своевременное предложение. Только объясните мне, почему девицу оценивал ваш киберотдел, а не… хотя бы этот всетуранский бабский заговор?

- Потому что по меньшей мере последние три года именно она обеспечивала безопасность семейства Усмани и интересов семейства Усмани в этой непростой области. Кстати, ее присутствие в сети "Симурга" пропустила не только сама гостиница, что естественно, но и неофициально наблюдавшие за сетью люди из истихбарата аскарийя.

Вот как… думает Рафик, и еще полминуты не может думать ничего, кроме «вот даже как». Что ж, если единственная дочь Усмани хотя бы на треть так красива, как умна – долг господину Штаалю становится почти безразмерным.

- Это очень хорошо, просто потрясающе! А… что вы имели в виду под воспитанием? – Изображения старшей Усмани ему в прессе не попадались. Он, помнится, обратил на это внимание. Хотелось бы надеяться, что девушка не из традиционалисток, завернутых в бурку.

- Классический случай, - пожимает плечами Штааль, - переразвита сильная сторона, и очень плохо со взаимодействием в реальном времени. Я имею в виду личное взаимодействие вне зоны комфорта. Во время допроса она была в шаге от перегрузки. И даже ее куда менее способный брат умеет лгать лучше.

- Это не так уж и страшно… - Точнее, это совершенно не помеха союзу и браку, но это, конечно, проблема в будущем, проблема, которой нужно будет заняться. Инженерный гений – это хорошо, но на девочке будет лежать слишком много представительских функций, и непосредственность тут никому не нужна. – И пусть только этот негодяй…

- Я взял на себя смелость способствовать их встрече, - слегка улыбается Штааль. – Если вы сейчас отправитесь в наш госпиталь, то сможете познакомиться с возможной родственницей и составить собственное впечатление. Только, прошу вас, не говорите Фариду ничего из того, что касается его карьеры.

- Почему? - тут Рафик удивился совсем. Ведь куда как проще было бы обставить перевод как решение главы семейства. Особенно теперь, ввиду предстоящей женитьбы. И шуму меньше, и врага в лице обиженного Фарида, который станет все же со временем аль-Сольхом-полустаршим, не наживать. Что же так?

- Он мой подчиненный, - поморщился Штааль. - Пока что. Он мой подчиненный и у меня перед ним есть обязательства. В частности, позаботиться о том, чтобы действия инспектора аль-Сольха имели видимые ему последствия.

- Я понимаю. – Что ж, так действительно удобнее.

Правила вежества требуют проводить гостя почти к самому выходу – уж точно к выходу из сада... и сделать это под непринужденную беседу. Штааль, однако, некоторое время молчал, а когда на дальнем конце дорожки показались двери, кашлянул и выговорил:

- У меня будет к вам и сугубо личная просьба.

Само собой. Интересно, какая именно.

- Мой погибший сотрудник… он был из вернувшихся, и совершенно не умел находить друзей. Его вдова осталась с тремя детьми. Конечно, она получит пенсию, но вы понимаете, что это значит для семьи. Я хотел бы попросить позаботиться о ней.

- Вы меня обидеть хотите? – почти всерьез рассердился Рафик. – Разве я могу забыть?

- Что вы, - и здесь Штааль позволил себе опустить свое вечное "господин замминистра", - Просто семья аль-Сольх может дать им то, чего не может дать Сектор А - но для этого семье аль-Сольх нужно об этом знать.

Амар Хамади, сотрудник Сектора А

В воздухе, растянутая трапецией, висит биография верблюда или даже сайгака ассирийского. У сайгака профиль лучше, и рога есть. А у бригадного генерала Хадада есть послужной список многим на зависть. Если бы не Тахир и не заговор, не видать бы жайшу этого личного дела. Из которого с очевидностью следует, что Хадад был специалистом по внутренним операциям. И совсем не того толка, о каком можно бы подумать. Хадад был по факту военным администратором, одним из тех, кто превращал лоскутное одеяло армий, ополчений, псевдовоенных и прямо скажем бандитских формирований десятка стран и невесть скольких территорий и автономий во что-то похожее на управляемую военную силу. Крови он за эти десять лет при такой работе должен был повидать больше, чем весь Сектор А и все бывшие сослуживцы Амара, взятые вместе. Один Ирак вспомнить - и ужаснуться. А Хадад там работал три с половиной года.

- Интересно, - констатирует Штааль, уже посмотревший запись допроса. Пять раз посмотревший, в том числе и с раскадровкой на тридцатую долю секунды. – Вы были правы с самого начала, а подследственный лжет и очень надеется, что ему поверят.

- Лжет, - кивнул Амар. – И пытается лгать до конца, на всех уровнях. Не знаю я, как к нему подступиться. Не с паяльной лампой же?

Ляпнул – и сам передернулся. В шутку, в качестве фигуры речи, выговорилось что-то запретное, скверное донельзя.

Штааль, расположившийся на краю его стола – благо, офис уже пуст, - отвернулся от проекции и внимательно уставился на сотрудника. Тот отвел глаза и с деланным энтузиазмом уставился как раз на проекцию. Теперь еще только покраснеть, и готово: приличный школьник, которого учитель случайно застиг за похвальбой нецензурного и похабного рода…

- Амар…

Хамади снова дернулся, получив под дых с другой стороны. Он раз пятнадцать слышал, так, что оно запечатлелось на нервах, отчеканилось в памяти, с той же мягкой укоризной сказанное: «Имран…». Далее следовала осторожная, но неизбежная нотация.