- Mad dogs and Englishmen, - cказал он. - go out in the midday sun.

- Методом исключения, - согласилось начальство, - сотрудники жайша официально попадают в первую категорию.

- Валентин-бей, могу ли я попросить вас об одолжении?

Штааль остановился, огляделся уже привычным для Амара образом - будто наполовину не понимая, как он попал в такое неподходящее место – а второй половиной пытаясь определить, где здесь ближайшая вода.

- Вы хотите обсудить странности в деле Хадада?

- И это тоже, - чуть не икнул Амар, хотя обсуждать странности он собирался со старшим инспектором Ильханом, хотя бы из вежливости, о которой ему так кстати напомнили поутру. – Но еще я хотел попросить разрешения вести мотоцикл.

- Да, да, конечно же, - рассеянно отозвалось начальство. Понятно. Мыслями уже не здесь, а где угодно еще.

В первоначальный замысел страшной мести Амара входило – выклянчить управление, а потом ехать очень медленно, следуя всем правилам и скрупулезно соблюдая все ограничения по минимально допустимой скорости. Не будет же Штааль посреди дороги высаживать его с водительского места? Хотя что ему помешает?..

Через пять минут Амар разогнался до средней, через восемь – вышел на максимальную, при которой еще чувствовал машину и мог держать ее.

- Тормоза придумали трусы, - задумчиво прозвучало в гарнитуре.

Амар эту присказку тоже знал и обрадовался нежданному совпадению больше, чем вибрации ветра в лицевых пластинах «интеграла» - нипочему, не ища смысла и логики, просто как белому дню, серому асфальту и серебряно-черному зверю. Он снова понимал – всем собой, от восторженного бьющегося сердца до напряженных коленей, которыми держался, до ладоней, легко лежавших на руле, - в чем радость пилота и всадника.

Странно было, что забывал в промежутках.

Если так ездить, подумал Амар, то можно и не пить. Пить начнут окружающие.

- С Хададом что-то сильно нечисто… - уронил он в микрофон. - Или мы пропустили что-то очень большое. И главное, вокруг чего все крутится - он ассириец. А это значит понятно что.

Это значит, что Хадад благонадежен пуще самого Штааля, а с какими-то Хс и сравнивать нечего. Айсоров-христиан тут резали все и в охотку - в Сирии, в Ираке, в Турции, всегда резали, их даже курды резали, которых самих все резали. Конечно, когда началась заваруха, все те, кто хотел отсюда убраться, убрались - христиане же и древний народ, во всех учебниках прописаны - и не так их много. Живут себе теперь по всяким Новым Зеландиям. Те, кто хотел счеты сводить, те пошли сводить, под атлантистами или сами. Так что айсор в туранской армии, да еще приставший к ней в те ранние времена - лоялист, настоящий, невесть какой пробы, просвечен и проверен.

- Он старался попасться на глаза. По моим расчетам, «блох» они на аль-Сольха посадили не меньше семи, он аккуратный мальчик. – Да, аккуратнее некуда, дважды одну рубашку не надевает, вот только проверками пренебрегает и дома, и на службе.

– Напрашивались на неприятности, - еще раз повторил свою версию Амар.

- А ведь Хадад мог бы прийти к Вождю с исповедью и покаянием, тот очень любит подобные визиты. Значит, не мог?

- Да хотя бы к Генсеру? – пожал плечами Амар и поинтересовался без особого любопытства: - Кстати, а что Генсер?

- Рвет и мечет, разумеется. Его подвели под отставку.

Если бы я был иностранным диверсантом, думает Амар, или иностранным агентом всякой деструкции, Бреннером, например, я был бы доволен результатом, как я даже не знаю кто. Военная разведка Турана не сказать, чтоб обезглавлена, но разбираться сама с собой будет еще очень долго, а все соседи добавят.

Понимал это Хадад? Должен был.

- Допустим, ему сказали, что вся операция с аль-Рахманом идет с благословения Вождя. Допустим, ему даже не сказали, а он был почему-то уверен, что так оно и есть. - Амар вовремя заменил глагол. Собирался сказать не "был уверен", а "знал".

- Я с ним беседовал с утра. Вывел его из себя, но никакой информации не получил. Очевидно, что успешного осуществления заговора он не хотел куда больше, чем провала. При этом он ревностный милитарист и столь же ревностный поклонник идеи Великого Турана и Паневразийского господства… преподавать мог бы научное евразийство, - неожиданно зло добавил после секундной заминки Штааль. – Теорию и практику.

- В общем... если бы кто-то все же заметил неладное на ранней стадии, кончилось бы пшиком. Военным бы погрозили пальцем за слишком рискованные маневры, аль-Рахман пошел бы в распыл, все оформили бы как борьбу с терроризмом, а Хадад остался бы чистеньким. Он, наверное, на это и рассчитывал. Но в наших доблестных штабах, конечно же, никто не обратил внимания, что столько разного делается поперек процедуры и наперекосяк - а если и обратил, то не доложил и выводов не сделал. А Хадад не отступил и продолжал переть тем же курсом, пока не выпер на нас.

- Займетесь?

- Jawohl, Herr Oberst! – и зашел в особо лихой вираж, выворачиваясь из-под военного грузовика наперерез армейскому же автобусу. Мы мирные люди, и армии у нас нет. – А чем вы его вывели из себя?

- Я его спросил, отчего он просто не пришел и не попросил у меня помощи. Вместо всего этого. - Штааль издал уже знакомое скверное хихиканье. – И бригадный генерал Хадад примерно пятнадцать минут негодовал на то, что при разнице в возрасте и положении…

- Идиот ваш бригадный генерал Хадад. Займусь. С удовольствием.

Мир вам!

Данное объявление адресовано пациентам, страдающим ДИАБЕТОМ ВТОРОГО ТИПА и принимающим препараты, содержащие комбинацию МСГ-активируемых антител и инсулинотропных пептидов.

Начиная с августа 2040 года будет проводиться клиническое исследование новых депо и схем введения препаратов, позволяющих более эффективно справляться с последствиями дневного поста и повышенной ночной активности во время Рамадана.

Объявление в районной поликлинике.

Просим изъять из распространения ролик социальной рекламы "В тюрьме он был бы жив" как содержащий косвенную пропаганду кровной мести.

Из ежедневного циркуляра ведомства цензуры

Ширин Усмани, бывший системщик семьи Усмани

- Коллеги, я рад вам представить источник ваших недавних затруднений, сверхурочных, премий и всего прочего. Те, кто работал по «Симургу», могут познакомиться с автором схемы проникновения в сеть… остальные, я боюсь, наслышаны.

Жест конферансье, странная улыбка – словно представляет свой охотничий трофей, хотя… это так и есть. Но сейчас, сейчас дело не в этом, и анализ обстановки можно отложить, и даже самого охотника не отслеживать.

Просто сделай шаг вперед и улыбнись. Это она понимает сама, говорит себе сама. Пять минут назад, внизу в фойе был беглый осмотр, одобрительный кивок… потом несколько очень быстрых движений вокруг Ширин, манипуляции с ее шарфом, шаг назад, еще один кивок.

- У нас светское государство…

В зеркальной стене она увидела себя в рост, и любимый серо-голубой пестрый широкий шарф уже был намотан во много слоев до самого подбородка, «по-европейски», как говорили в школе.

- Следующий раз я дам сдачи, - пообещала Ширин. От суеты вокруг ее штормило, а нервы и так уже на пределе.

- А очки как раз нужно оставить, - тоже, нашелся мистер Хиггинс… - Ловите входящий.

Теперь она понимает: господин Пигмалион, он же господин Декоратор, был прав. Так лучше.

По нижнему краю очков бежит строка - буквы, значки, стрелочки, а, опознала, такой системой пользуются переводчики-синхронисты, когда работают там, куда не допускают технику. Удобно, разумно, интуитивно понятно. И пошутить можно. Вот тут чуть кода добавить - и в ответе стрелочка, указывающая на термин, при прочтении превращается в змею и заглатывает нужное слово. "Неточная метафора" - говорят ей не двумя словами, а одной картинкой, птичка отрыгивает полупереваренное в клюв птенцу. "Неточная метафора" оно же "это на будущее". Запомним, изучим, сейчас для верности поставим фильтр, чтобы делал подстрочник, не понять - опаснее, чем промедлить с ответом.