«Ха-Арец»
Жиль Ренье, преуспевающий глава делегации Евросоюза
Президент Западного Пакистана докладывал о борьбе с религиозными фанатиками и антигосударственным вооруженным сопротивлением в своей республике. Читал не по планшету и не с визора, а вдохновенно повествовал внимающей аудитории о достигнутых успехах. На великолепном британском английском, правда, в интонациях господина президента все время проскальзывало что-то, более уместное в стенах религиозного учебного заведения, каковое оратор, собственно, и закончил. Вторым. После университета Рене Декарта в Париже. Доктор медицины и доктор теологии Наваб Аслам Акбар Хан любил и умел выступать на публике, но больше привык проповедовать малограмотным согражданам, нежели отчитываться перед высокопоставленными иностранцами.
В чертах лица западнопакистанского президента просматривалось нечто негритянское – полные вывернутые губы, выпуклые яркие глаза. Невысокий, полноватый, с большой круглой головой, Акбар Хан в кресле за столом казался достаточно безобидным. Тем не менее, все заинтересованные лица знали, что пакистанец хорошо стреляет, в свои пятьдесят шесть до сих пор с удовольствием выезжает в рейды, а для сексуальных подвигов, возможно, и использует стимуляторы, но в гроб они его пока не загнали. Энергичен, как всякий психопат, которым, собственно, и является, с отвращением подумал Ренье. Папа Док 21 века.
Только не на острове - и не на половине острова. Поэтому позволить себе с чужими может меньше и, к сожалению, прекрасно это понимает. И не менее прекрасно понимает, какое редкостное удобство представляет для него соседство с Тураном. Если соседа не особенно злить, можно жить за ним, как за каменной стеной, а с противников соседа брать за дружбу, или за нейтралитет... или за то, что не затопляешь их беженцами, а стреляешь этих беженцев на своей территории.
Господин президент прекрасно понимал правила игры. Недаром же он получил великолепное европейское образование, французское образование – это неприятно задевало Ренье. Большой ошибкой его страны было пускать в свои лучшие учебные заведения подобных субъектов. Хотя Акбар Хан сделал бы карьеру и без Сорбонны. Сам по себе он просто неприятное пятнышко на чести величайшего университета в мире. Такое же, как Пол Пот. Хотя масштаб совсем не тот, к счастью для всех.
Акбар Хан, при всем своем богословском образовании, не тянет на... крупную идеологическую росянку. Для европейца ни в нем, ни в его доктрине нет харизмы, даже харизмы чудовища. А те, кому обязательно нужно увидеть свет с востока, обращают свои взоры в другую сторону, на зубастое туранское Солнце, Эмирхана Алтына. Если бы Ренье кто-нибудь спросил - а его спрашивали - он сказал бы, что готовность Акбар Хана иметь дело с Европой или даже Штатами прямо пропорциональна не его реальным интересам, а его зависти к более успешному соседскому фюреру.
Сколько всего изменилось в мире, быстрые электронные глаза, быстрое и послушное целиком неживое оружие, еда, выращиваемая из информации... а глупости не убавилось.
Интересы у Акбар Хана достаточно простые, опять-таки, как у всякого психопата. Слава, восхищение, насилие и безнаказанность. Он агрессивен и труслив. Противное, но распространенное сочетание. Любви народной он добивается подачками, проповедями и запугиванием. Впрочем, одно доброе дело для западнопакистанцев он действительно сделал: практически истребил «Талибан». Как подозревал Ренье, не ради мира и процветания, а охраняя свою власть и удовлетворяя кровожадность, впрочем, у населения такой стиль правления был достаточно популярен. «Синдром заложника» во всей красе.
Впрочем, традиция.
Сидящий сейчас через сектор старший наблюдатель от РФ Петров - отличная фамилия для дипломата, - видимо, думал о том же, потому что планшетка расцвела "Балладой о царской милости".
Абдур Рахман, вождь Дурани, мы повествуем о нем
Растворил он пасть,
и набили всласть ее золотым зерном,
Вы знаете плод от его щедрот,
как сладок каждый дар,
Вы слышали песнь: Доколь? Доколь?
О, Балх и Кандагар!
Это, конечно, Афганистан, а не Пакистан, но сюжет тот же. Русские любят Киплинга и давно перестали стесняться своего визита на юг: настоящей империи подобает воевать в Афганистане, можно сказать, традиция.
Акбар Хан договорил. Теперь начнется самое интересное. У Ренье есть инструкции, у большинства присутствующих есть инструкции, и теперь все эти директивы, полученные от правительств, начнут проявляться – а представители разных держав объединяться и делиться на коалиции. В кулуарах ходили слухи, что Акбар Хан исчерпал лимит терпения Эмирхана Алтына. Еще ходили слухи, что этим непременно воспользуются китайцы. Еще поступали сведения о том, что Россия наконец-то закончила перевооружение своей армии и больше Акбар Хану не станут сбывать устаревшую технику даже по цене выше бросовой – за неимением техники.
Еще ходили уже совсем не слухи, что американцы хотят воспользоваться ситуацией и предложить Акбар Хану помощь в борьбе с терроризмом, от которой тот не сможет отказаться. Что куда менее приятно, эта мысль казалась здравой еще и кое-кому в Берлине, Риме и Брюсселе. Все равно на этом месте будет сидеть какая-нибудь сволочь, так лучше пусть сидит привычная. И наша.
Инструкции Ренье предписывали наблюдать, анализировать и не вмешиваться. В настоящее время ситуация в Западном Пакистане лежит вне интересов правительства Франции. Наблюдать… со временем это становится интереснее, чем действовать. Меньше вовлеченность, шире поле зрения, никакой нервотрепки. Падение Акбар Хана – шоу, которое Ренье хотел бы наблюдать с лучших мест. У него были основания полагать, что фейерверк достигнет небес. А кроме того... это будет просто приятно, даже в отрыве от фейерверка.
В данный момент самой неприятной чертой западнопакистанского президента Ренье полагал не ярко выраженную психопатию, не патологическую лживость и даже не то, что когда Акбар Хан возвышал голос, то брызгал слюной на окружающих. Ходу заседания гораздо больше мешала его манера говорить много, бурно и совершенно не по делу. Президент даже небольшой державы - не свидетель в зале суда, его не оборвешь, когда его понесет черт знает куда. По-хорошему, его даже перебивать не положено, чем Акбар Хан вовсю и пользовался, впрочем, в последние два десятка лет русские дипломаты научились нарушать этикет с элегантной непринужденностью.
- Если мой вопрос неясен, - проговорил господин Петров, как бы хмурый и невыспавшийся, - я повторю. Почему международную комиссию по соблюдению прав заключенных не допустили в тюрьмы округов Маншехра, Наушера и Пешавар?
Потому, ответил ему исключительно про себя Ренье, что эта комиссия рисковала бы застать там сцены из только что процитированной вами, достойный коллега, баллады. Например, людей, доведенных до почти полной несовместимости с жизнью, и поддерживаемых в этом состоянии, пока они не подадут - в стандартной форме, заметим - петицию о смерти. После чего тюремный врач аккуратно поставит галочку в графе "самоубийство". Хотя мог бы и в графе "естественная смерть" - поскольку этот вид смерти в данных учреждениях и является самым естественным.
Акбар Хан уставился на русского выпуклыми блестящими глазами, в которых томная поволока токующего глухаря уже сменилась глухим раздражением. На президентском лице была написана совершенно неуместная в его положении обида. Не благородное «И ты, Брут?..», а что-то такое детское – «Предатель! Подлый предатель!» Да, негодяй. Цинично пользуется тем, что обвинять российского представителя в участии во всемирном заговоре несколько, скажем так, нерентабельно для президента Западного Пакистана – и задает гадкие неудобные вопросы. Тридцать лет назад на жаргоне первых сетей это называлось словом trolling.
Уместно, тем более, что Петров и выглядит так, будто вчера из-под Уральских гор вылез, а позавчера еще был покрыт мхом и охотился по ночам на неудачливых путников.
