- Вот откуда у дикаря на пятом десятке возьмется чувство симметрии? - спрашивает человек, который довольно давно не понимает, как себя себе называть. Не Вождем же. - Он специалиста по дизайну нанял? Может быть, я его знаю?

- Не ведаю, - говорит бывший студент, нынешний глава контрразведки Народной Армии. Он еще пахнет потом, пылью, внешним миром. Недавно влетел и не вполне отдышался. - Мы же все передали. То есть, неофициально, конечно, продолжаем - но тут мне понадобится некоторое время, чтобы уточнить подробности. Я прямо к тебе, прямо сразу...

- А где твой собственный специалист по дизайну? - интересуется Вождь. - Я знаю, что вы передали, я сам велел передать. Может быть, заодно и его перевести в антитеррор, а?

- Он на рыбалку уехал. Взял кусок отпуска и уехал. Устно объяснил, что ты видеть его не желаешь. - Кемаль отдувается, вроде как бы запыхался или вроде как бы кипит от ярости, угадывать по вкусу. - Они вдесятером уехали.

Эмирхан Алтын скорбно качает головой - бывает же на свете. Ему нравятся эти стариковские жесты, может быть, потому что он до сих пор уверен, что морщины, белая паутина в волосах, подпортившееся дыхание - это все маска, образ, часть служебных обязанностей, представительских, так сказать. А случись нужда, он выскользнет из них, как из старой шкурки, как из многих до того.

Про антитеррор Кемаль не ответил, умудрился.

- Это я его видеть не желаю? Это он меня видеть не может, сразу в обморок падает и хамит с перепугу! Неврастеник! - ворчит Эмирхан. - Исполнительный какой, надо же. Сказал убираться с глаз долой, так он и убрался?

Кемаль осторожно кивает. Слишком осторожно. Значит, до последнего не верил, что тут все чисто.

- Да ладно тебе. Не он же это устроил? А даже если и он, так мы его все равно втихую удавим, без шума.

Кемаль опять чуть задерживается с согласием, хотя глаза пучит как рядовой в присутствии особо скверного сержанта.

Не хочет он давить по-тихому и не по-тихому не хочет, потому что кем тогда будет дыры затыкать, кто будет наши козни строить от Исландии до Индонезии? А сказать не может, иначе выйдет, что у него в истихбарате незаменимые сотрудники появились... помимо него самого.

- Так кто у нас прошляпил этого дикаря? - любезно интересуется Эмирхан мнением ближайшего соратника и верного идеолога.

Сейчас будет зрелище - любо-дорого поглядеть. Сейчас Кемаль будет угадывать мысли Вождя. Вряд ли угадает, поскольку сам Эмирхан Алтын еще не до конца определился, но покажет интересные направления, а заодно окончательно выдаст, что у него на уме.

Все-таки теряется что-то важное при видеосвязи. То ли запах, то ли что-то еще, что никто другой не видит, не распознает. Вот поэтому все они, другие - на ступеньку ниже.

- Пограничники его прозевали... мухабарат прошляпил, тайная полиция тоже... - Кемаль делает паузы, маленькие такие, клюнет-не клюнет. Не клюнуло? Меняем курс. - Но при таком прикрытии это неудивительно, а после взрыва расследование поручили нам, а потом у них было мало времени. Военные не прошляпили, они его зазвали. Непосредственно милис... - Кемаль разводит руками, мол, чего от милиса ждать в его нынешнем состоянии и при его нынешнем руководстве. На монополию в деле охраны правопорядка жайш зарится давно и если Кемаль добудет санкцию, родная Армия в очередной раз простит ему все.

- Мы? - Кемаль соблюдает видимость объективности. - Наши средневосточники установили, что Ажах аль-Рахман пропал со своей обычной территории - еще до всего. Европейский сектор его нашел. Но даже если бы ты нас не отстранил, чем бы мы его ловили - отрядами гражданской обороны?

Второй удар в ту же лузу, улыбается про себя Эмирхан.

- Аль-Амн вообще официально не отвечает за ловлю террористов... - шпилька конкурентам, которые не отвечают, но очень хотят. - Зато они отвечали за охрану аэропорта.

- The Last Girl Wins, - усмехается Эмирхан.

- Простите? - Кемаль передергивается.

- Чему я тебя только учил?.. - вздыхает Вождь. - Точнее, чему выучил?

Кемаль молчит, двоечник. Ответ "неустанно трудиться на благо растущего Отечества" явно не будет засчитан.

- В общем, напишешь мне рекомендацию, кто в аль-Амне на что годится, а я посмотрю.

Прежде всего, позвольте мне вас всех поздравить. Вы спросите, с чем? С тем, что теперь наши клеветники могут подавиться своими лживыми языками. Они говорили, что у нас нет свободной прессы? Свободная пресса у нас есть, все увидели. Хотя, конечно, она у нас и всегда была. Вопрос в том, что мы понимаем под свободой печати? То же, что и страны атлантического блока? Нет, конечно! Нам всегда чужды были те понятия, которыми наполняет эти слова развращенный бессердечный Запад. Их пресса удовлетворяет наихудшим желаниям человека: желанию подсматривать за другими, оставаясь в безопасности. Что бы ни случилось – горе, беда или отвратительное преступление, катастрофа или катаклизм – пресса атлантистов сразу же готова выставить это на потребу публике! Они, словно алчные шакалы, срывают покровы тайны и сочувствия с любой трагедии. Почти каждого из нас коснулась развязанная ими война – но что такое эта война для ста миллионов американцев, ежедневно приникающих к экранам? Только повод поглазеть на чужую беду! Наше горе для них лишь новость. Свои собственные трагедии и катастрофы для них – такая же горяченькая новость. В одном доме пожар – сто миллионов зрителей жадно глазеют на это в своих уютных домах. Вы думаете, они испытывают сочувствие? Ни в коем случае. Сочувствие и уважение к чувствам соплеменников требуют скромности, деликатности и не дозволяют любопытства и бесцеремонности, с которыми врываются в любой дом журналисты, нарушают уединение, выпытывают подробности на потребу зрителям… Да они попросту вуайеристы, эти зрители!

Но и атлантическая пресса жестоко поплатилась за развращение аудитории. Так женщина, ступившая на путь потакания порочным страстям, начинает со стриптиза, подогревает к себе интерес, все больше и изощреннее обнажаясь - а заканчивает удовлетворением самых гнусных желаний клиентов в дешевом борделе, чтобы поддержать свое существование, когда для нее уже закрыты пути честного труда. Теперь все эти американские и европейские издания уже вынуждены подчиняться законам того рынка, который сами же и создали. Броские заголовки, бесстыдные изображения, щедро смешанные с потоками лжи и дезинформации, откровенность, давно уже перешедшая грань непристойности, все новые и новые трюки, чтобы только удержать подписчиков, не потерять тираж и трафик – ухищрения старой шлюхи, которую теснят молодые резвые конкурентки, еще не понявшие, что в свое время окажутся на ее месте. Вот путь, которым следовала американская пресса последние двести лет, и этот путь привел ее к нынешнему позору.

А между тем, свободная пресса - в самом деле хорошая вещь, если речь идет именно о свободе, а не о разврате и зависимости от разврата. Свободная пресса означает, что люди могут говорить о том, что для них важно, что они могут говорить правду - даже если эта правда кому-то неприятна или кого-то не устраивает. Вот мне, например, было крайне неприятно узнать, что в сердце созданной мной организации пробрались воры и коррупционеры. Мне также было неприятно узнать, что службы, которым положено этих воров ловить, прозевали это дело самым бездарным образом. Но я был очень рад, что наша пресса не оставляет такие вещи без внимания и жулики и ленивые бездари рискуют оказаться на первых страницах и в голове лент, кем бы они ни были.

Давать пищу уму и сердцу, напоминать о правде и морали, ориентироваться на вечные ценности, не подчиняясь диктату сиюминутности, сплачивать людей в нацию, а нации в единое общество – вот назначение истинно свободной прессы. Наша пресса, преодолев немалые трудности и не побоявшись угроз, с ней справилась. Вот это – торжество свободы слова!

Что же касается самого инцидента – конечно, это безобразие. Средства, выделенные на борьбу с враждебным влиянием на формирование общественного мнения, то есть, на все эти сетевые автоматические штучки, предназначенные обезвреживать атлантистских и реакционерских роботов-пропагандистов, Народная Армия использовала на свое материальное перевооружение. Я, признаюсь вам всем, консерватор и не такой уж завсегдатай виртуальной реальности, поэтому даже согласен с нашумевшим высказыванием уважаемого Хасана Эбади, мол, лучшее средство формирования общественного мнения – сплит-пуля в голову вражеского пропагандиста. Но необходимо помнить, что эта голова может скрываться за океаном. Нам теперь придется долго разбираться, что в инциденте с поголовным перевооружением Народной Армии и распродажей старого парка было добросовестной попыткой снабдить наши героические добровольческие части более современными огневыми средствами, что - головотяпством, что обыкновенным воровством, а что - антиправительственной деятельностью. В одном могу вас заверить, наша идеологическая безопасность не пострадает. Народная Армия уже пообещала скинуться и возместить грант, выделенный на создание роботов, вскладчину (смех).