Мачеха разрыдалась:

— Это же Илья! Вика, это Илья — мой родной брат. Почему ты мне всё не рассказала? Он всегда хотел отомстить твоему отцу. С тех пор, как я отказала его лучшему другу и вышла замуж за твоего отца. Он не смерился, что я выбрала взрослого мужчину с ребёнком, но я влюбилась в твоего отца. Как страшно. Он всё же добился своего и отомстил. Илья погубил тебя, ни в чём не повинную девочку. Женщина закрыла лицо руками и завыла, упав на колени напротив Вики.

— Не плачь, не стоит. Лилия, успокойся. Всё что должно было случиться, уже случилось. А сейчас ты должна уходить. Не хочу, чтобы и с тобой произошло что-нибудь плохое. Отец в ярости, он не пожалеет никого. Уходи. Мне нужно побыть одной и немного прийти в себя.

Мачеха подняла зарёванное лицо и отрицательно покачала головой:

— Как же я тебя оставлю в таком состоянии, Вика?

— Просто уходи. Наши жизни теперь расходятся, чтобы я случайно не причинила вред тебе и своей маленькой сестрёнке, чтобы на вас не упала тень моего позора. Ты в ответе лишь за свою жизнь и за жизнь своего ребёнка, будь рядом с дочкой. Защищай её, как мать, меня не кому было защитить. Спасибо тебе, что эти несколько лет ты хоть немного заменила мне мать. Быстрее, Лилия, у меня мало сил.

Женщина поднялась и попятилась, а затем, кинув последний взгляд на девушку полный горечи и сострадания, выскочила за дверь. Вика облегчённо вздохнула, снова нажала на экран телефона и увидела такое знакомое, когда-то давно в какой-то другой жизни родное и любимое лицо мужчины. В тишине комнаты тихо прозвучало:

— Ты такой же счастливый. У тебя ничего не изменилось. Нет. Ты даже стал ещё счастливее, наконец-то твоё желание исполнилось, ты отомстил. Оказывается месть пряталась под маской любви. Жестоко. Можешь радоваться и тому, что я потеряла ребёнка, ты убил и его. Не сам, чужими руками, но сути это не меняет.

Вика уронила голову на кровать, благо, что у той не было в ногах стойки, поэтому голова легла на мягкое покрывало. Впав в какое-то оцепенение, не смотрела на часы. Телефон с постоянно включённым экраном, давно разрядился. Сколько прошло времени девушку, сидящую в крови, нисколько не волновало. Сквозь спутанное сознание различила вначале шаги, а потом и знакомый голос, в котором слышались весёлые нотки. Когда открыла глаза и подняла голову перед ней уже стояла Алла.

— Привет, подруга! — рассмеялась неожиданная гостья. — Как вижу, ты в полном шоколаде. Красиво тут у тебя стало. Пол решили покрасить?

— Алла, ты что? Мы же с тобой вместе с детства. Не пойму, ты сейчас рада что ли?

— А что я? Я, как дура, смотрела и завидовала, как ты крутила любовь с таким крутым мужиком. Цветы, подарки, всё для тебя. А я только облизывалась. Круто подруга. Знаешь, как-то обидно было. Но ты ничего не замечала, купалась в любви. Теперь купаешься в крови. О, как складно получилось.

Голос Аллы звучал зло. Вика лишь сейчас осознала, что дружба оказывается уже давно прошла, осталась зависть. Устало вздохнула. Сейчас её ничего не могло удивить, ничьё предательство не могло ранить сердце, которое превратилось в чёрный бесчувственный уголёк. Обожжённое сердце больше не чувствовало боли. «Жаль, что оно ещё бьётся», — подумала Вика. В который раз за сегодняшний день повторила:

— Уходи.

— Конечно уйду. Мне здесь больше нечего делать. Всё что хотела я увидела. Тебя на самом деле растоптали, как мелкую букашку. Счастливо оставаться, подруга, — махнув рукой, весело крикнула девушка и исчезла за дверью.

— Проходной двор, мать твою, — простонала Вика.

Не в состоянии встать, медленно, корчась от боли, всё же доползла до двери. Уже около неё, цепляясь за ручку и тумбочку, кое-как подтянулась и щёлкнула замком. После чего, истратив последние силы, потеряла сознание, упав на пол рядом с дверью.

Сколько пролежала без сознанья Вика не знала, да и особо не хотела знать. Но то, что прошло уже несколько часов было очевидно. За окном светило солнце и кровь на теле засохла, стала подсыхать и на джинсах между ног, пятно правда добралось до колен. Понимая, что в этом мире она осталась одна, девушка, сцепив зубы, медленно, так чтобы не упасть встала. Держась за стенку, словно чужие переставляя ноги чуть ли не по сантиметру, дошла до ванной. Там в душевой кабине, включив воду, морщась от боли, стянула с себя окровавленное бельё, которое только после того, как намокло, отлипло от тела. Бросила его на пол ванной комнаты. Сейчас Вику не волновал порядок и эстетика, она поняла, что нужно бороться за жизнь. Почему-то впервые пришло осознание, что нельзя быть слабой. Теперь, пройдя через всё это унижение, оказавшись в аду, Вика решила, что назло всему и всем выживет, всё преодолеет и будет жить. Будет жить так, как сама захочет.

Время шло и на смену дню наступала ночь. Завидев в сумерках красный мигающий огонёк, Вика не сразу вспомнила, что включила перед приходом отца камеру, чтобы записать свою исповедь. Там внутри сейчас была карта памяти, но далеко не с исповедью. Кое-как добравшись до камеры, вытащила маленький носитель информации, стараясь при этом двигаться не слишком резко. Медленно, не обращая внимание на боль, которая немного притупилась за полтора суток, Вика собрала в свой ученический рюкзак документы и украшения, что у неё были, аккуратно уложила пакет, в котором хранились реликвии семьи: шапка прапрадеда и его орден Светой Анны. Дорожную сумку решила не брать, в таком состоянии не смогла бы унести. Насколько позволяли силы, поспешила убраться из квартиры, в какой-то момент почувствовала, что пока она в ней, то находится в большой опасности и оказалась права. Выйдя в подъезд и, тихо прикрыв дверь, услышала снизу голос отца и отборный мат. Испугавшись, что всё может повториться, покачиваясь на негнущихся ногах, Вика зашла за мусоропровод и замерла. Через мгновенье дверь лифта открылась и в квартиру ворвался отец опять в сопровождении брата. Снова послышались маты и грохот опрокидываемой мебели.

— Эта сука ещё и развела меня с женой. Шлюха. Она точно не моя дочь, где теперь искать Лилию? Куда она могла податься с ребёнком?

Не прошло и нескольких минут, как теперь уже бывшие родственники уехали на лифте. Вот сейчас Вика реально была благодарна судьбе, что успела выйти и по счастливой случайности на этот раз разминулась с бедой. Где-то очень глубоко в душе всё же царапнуло, что это её отец, но сердце ничего не почувствовало.

Понимая, что не стоит лишний раз привлекать внимание, Вика оделась, как пацан, тёмно-серая неприметная толстовка с капюшоном, а сверху старая джинсовая куртка. Накинув капюшон, ссутулившись и втянув голову в плечи, глядя под ноги, медленно побрела на остановку. Торопиться было нельзя, чтобы остаться незамеченной. На остановке, обрывая последние ниточки с прошлым, она разбила телефон, выбросив остатки в мусорку. Теперь встал насущный вопрос, где и как раздобыть новый и симку к нему.

Добравшись до автовокзала, Вика долго сидела в зале ожидания и аккуратно из-под тишка разглядывала публику снующую вокруг. Почти сразу заприметила уборщицу, которую тихо ругал, оттащив в угол, какой-то мужик в деловом костюме. «Начальник», — хмыкнула Вика. Женщина выдернула руку из захвата и, махнув мужику, чтобы отстал, скрылась за неприметной дверью, затаскивая туда ведро и швабру. Поняв, что это её шанс, спокойно дождалась, когда женщина вышла из подсобки. Одетая в штаны и старенькую куртку, направилась к выходу с автовокзала. Вика подошла к уже подвыпившей уборщице. Та видно, сдав свою смену, хорошо приложилась к бутылке, отметив это дело. Чувствуя, что не стоит юлить и нет смысла тянуть время, сразу сказала выпивохе, что потеряла паспорт, а нужна симка и попросила ту купить. Тётка попробовала заорать на неё, но Вика показала ей пятитысячную купюру. Вместо ругани уборщица жадно сглотнула слюни и облизнулась. Быстро закивала, подтверждая своё согласие.

— Выглядишь ты хреново, девка. Мужик поди отметелил? Загуляла что ли? А может любовник за то, что другому дала? — выдала тётка заплетающимся языком и громко икнула.