— Повезло, что молодой сильный организм. Но если бы ты её не привёз тогда, мы бы её не спасли. Повреждения были серьёзные, да и крови потеряла много, до сих пор не понимаю, как ещё на ногах стояла.

Перед самой выпиской к Вике в палату пришла врач — гинеколог. Хорошая тётка, которая вела лечение и очень понравилась за то, что была спокойной и все манипуляции делала аккуратно и мягко.

— Виктория, тебя выписывают. Ты молодец. Казалась с виду такой хрупкой девочкой, а на деле оказалась очень сильной. Ты настоящий боец. Я, конечно, всё написала в выписке, но хочу поговорить с тобой сама, чтобы это не стало для тебя неожиданностью в будущем. Ты практически здорова, конечно, нужно какое-то время на реабилитацию и чтобы набраться сил. А ещё психологически справиться со всем, что с тобой произошло. Однако я должна сказать тебе самую неприятную вещь. Мне очень жаль, но удар в живот привёл к выкидышу и необратимым последствиям. Про выкидыш ты знаешь. Не буду тянуть, но из-за него ты никогда не сможешь иметь детей. Я пыталась всячески минимизировать вред от полученных травм, но мы хоть и врачи, но не всесильны. Слишком поздно ты попала ко мне.

— У меня что, никогда не будет детей? Неужели нет вообще никаких шансов? — растерянно пробормотала Вика.

— Никаких, милая. Ты должна с этим справиться, смириться. Поверь, люди живут и без детей, находят для себя другой смысл жизни. С твоей внутренней силой можно добиться высот практически в любой сфере. Не зацикливайся на том, что я тебе сказала, просто прими это и живи дальше. Живи полноценной яркой жизнью.

Вика была в шоке. Хоть и не мечтала до этого о детях, но сейчас ей показалось, что она лишилась в жизни чего-то очень важного. И не просто лишилась, у неё это отобрали родные, самые близкие. «Близкие? Да нет у меня никого», — мысленно поставила точку. Задавив внутри жалость к самой себе, спокойно попрощавшись с врачом, она долго сидела на кровати, не двигаясь, глядя в пространство перед собой. Когда за ней пришёл Павел Ильич, он что-то говорил, но смысл слов никак не доходил до сознания. Мужчина вздохнул и жестом позвал за собой. Вика встала и молча пошла за ним.

Ехали долго, иногда стояли в пробках, хотя водитель всячески старался избегать главных магистралей. Наконец-то город остался позади и машина, въехав в элитный посёлок, остановилась перед большим красивым домом. Девушка безучастно скользнула по нему взглядом и ни одна эмоция не отразилась на её лице. Выйдя на свежий воздух, Вика немного пришла в себя и подумала, что может Павел Ильич какой-нибудь извращенец, цепляющий вот так вот растерявшихся в жизни девчонок. Он даже на вид никак не тянул на старика-добряка. Цепкий взгляд, подтянутый, бывший военный и немногословный, если не считать то, как он обхаживал её в автобусе. Зачем, спрашивается, она ему сдалась? Но стряхнув с себя непрошенные сомнения, понимая, что уже приехала и деваться не куда, Вика спокойно проследовала за мужчиной в дом.

Хозяин привёл её в большую светлую комнату. Скорее всего комнату подготовили именно для неё. Пахло свежим ремонтом, краской и деревом. Здесь было всё: от одежды и обуви до ноутбука, планшета и телефона. И всё это богатство лежало в пакетах и коробках, запакованное и с этикетками. Даже постельное бельё на большой и мягкой кровати, как отметила Вика, было новым.

— Обустраивайся и будь моей гостьей. Живу один и очень надеюсь, что тебе у меня понравится. Если что-то понадобится, кроме того, что видишь, скажи, всё куплю и знай, что мне это только в радость. Деньги есть, а тратить не на кого.

Павел Ильич остался стоять в дверях, внимательно наблюдая за девушкой.

— Как и договаривались, если не понравится, то сможешь уйти в любое время. Но прошу, не торопись. Дай себе время снова встать на ноги, и только после этого решай.

Неопределённо пожав плечами, Вика согласно кивнула. Когда Павел Ильич ушёл, сказав, что её позовут к ужину, села на край кровати, раздумывая как так случилось, что в один миг она потеряла всё. Не осталось ничего, даже надежды были растоптаны тремя, вроде когда-то любившими её мужчинами. «Нужно учиться жить. Детство закончилось. Родных нет, друзей нет, учёбы нет. Всё в прошлом. А впереди? Чистый белый лист. Никогда не думала, что значит «начать с нуля», а теперь сама стою на этой самой нулевой отметке». Сжав кулаки, не чувствуя, на щеках горьких слёз, Вика вдруг подпрыгнула с кровати и заметалась в ярости по комнате. Впервые она, спокойная домашняя девочка почувствовала в себе такую злость, что не находила выхода куда её выплеснуть из своей души, чтобы не задохнуться. «Не прощу, никого из вас не прощу. Если выживу, стану сильной. Больше никто и никогда не сможет мне причинить боль. Ты отец сказал, что у тебя нет дочери, а у меня больше нет ни брата, ни отца. Ненавижу за всё, что вы сотворили со мной».

Павел Ильич слышал, как металась по комнате Вика, прекрасно понимая, что с ней происходит. На испуганно-вопросительный взгляд экономки успокаивающе улыбнулся и махнул рукой в сторону кухни, напоминая об ужине. Покосившись на второй этаж, женщина вздохнула и, пожав плечами, ушла накрывать на стол. Вскоре и в комнате всё стихло, мужчина снова улыбнулся, уверенный, что ураган прошёл и нужно попытаться заново научить девчонку жить, наполнив её жизнь новым смыслом, сохранив в памяти другие воспоминания, но обязательно заставить забыть старые или хотя бы постараться приглушить их.

С этого дня они неизменно ужинали вместе. Много разговаривали. Вначале говорил только Павел Ильич. Рассказывал, как раньше в автобусе, о себе, о своей жизни и службе в армии. Оказалось, он никогда не был женат, хотя вниманием женщин не был обделён. Говорил, что не встретил за всю жизнь ту, которую готов был оставить в своей постели навсегда.

— Дон Жуан, что ли? — впервые с иронией откликнулась Вика.

— Ну, наверное, не дотяну до такого известного персонажа, но монахом уж точно никогда не был и скромником тоже. С удовольствием пользовался вниманием прекрасной половины человечества. А сейчас уже старик. Иногда думаю, что, может быть, не стоило искать идеал.

— Вы ещё не старый, чтобы отмахиваться от жизни, — каждый раз напоминала ему Вика. На что мужчина ухмылялся и отрицательно качал головой.

— Уж для амуров я точно стар и с годами стал ещё и ленивым, чтобы бегать за женщинами.

Постепенно, Вика и сама не заметила, как стала рассказывать о себе. Но было в её рассказах то, что очень не нравилось Павлу Ильичу. После таких разговоров он уходил к себе в кабинет и долго ходил взад вперёд в раздумьях. Его беспокоило совсем не то, что рассказывала о себе девушка. О безграничной человеческой подлости и низости он знал не понаслышке, были в его жизни и друзья и женщины, которые предавали, кто ради денег, кто ради звания, а кто и просто так от зависти, что всё давалось ему легко. Многих удивляло, как это он мог вот так без родства и тогда ещё без нужных связей спокойно и быстро взбираться вверх по служебной лестнице, меняя должности и звания. Хмурился мужчина от того, что девушка рассказывала как будто не о себе, словно это было прошлое другого человека. И очень редко выдавала хоть какие-то эмоции.

Когда шрамы на теле зарубцевались, по настоянию своего покровителя Вика по горячим следам легла в клинику пластической хирургии. Там за несколько процедур кожу сделали гладкой и ровной. Лишь на правом плече девушка оставила метку прошлого. Два белых чуть выпуклых шрама пересекались, как два острых прямых клинка. Остался ещё шрам на виске и шрам, рассёкший левую бровь. Бровь выглядела, словно на ней красовалась специально выбритая полоска, что совершенно не портило внешнего вида, придавая лицу девушки некий шарм.

Прошло несколько месяцев. Вика полностью оправилась от полученных травм. Поправилась, единственное, что осталось неизменным — это её хладнокровное спокойствие. Казалось, что ничто в жизни не может вывести её из себя. С Павлом Ильичом у них всё сложилось хорошо. Было такое чувство, что они родные друг другу, но прожили всю жизнь вдали, а теперь заново знакомились, притирались, узнавали друг друга. Вика понемногу рассказывала об университете и своей учёбе, оценках. Не стала скрывать и о постыдном видео, которое разлетелось по всему университету. Единственное, что скрыла от старика, это наличие флэшки с записью, на которой хранилось не только это видео, но и то, на котором был записан визит отца с братом и кровавая расправа.