Сощурив глаза, Тис внимательно смотрела на этого гада. Она дерзко ухмыльнулась и с вызовом заявила:

— Н-и-к-о-г-д-а!!! Подбери свой живот и закатай свои слюнявые губы.

Араб сжал челюсти и кивнул стоящему у стены охраннику, тот хлёстко ударил Тис по лицу. Удар был таким, что девушка отлетела к стене, а из носа и разбитой губы стали сбегать кровавые ручейки.

— Ты кто такая, чтобы тут показывать свой гонор? Напомню — ты русская шлюха. Радоваться должна, что я даю тебе шанс выйти от сюда или решила сгнить в тюрьме?

— Я не шлюха, так что ваше предложение меня не заинтересовало и вашему обществу я предпочту тюрьму.

— Ничего, посидишь, подумаешь. Мозги на место встанут. Тебе, грязная шлюха, через день будут объяснять, что же лучше, ублажать меня или сидеть в тюрьме.

— Если я шлюха, то зачем вам об меня мараться? Как я понимаю, вы человек богатый и можете себе выбрать даже для утех достойную женщину.

Резко встав так, что стул отлетел в сторону, араб одарил Тис злым взглядом и, не прощаясь, вышел. Её сразу отвели в камеру и надзирательница, как бы невзначай с силой толкнула на железные прутья. От удара перехватило дыхание, но ни один мускул не дрогнул на лице девушки, отчего надзирательница зло зашипела, тихо предупредив, что это только начало. После этого и в самом деле начался настоящий ад. Тис через день стали водить на так называемые допросы, где молча избивали. Еле держась на ногах, она доходила до камеры, валилась на постель и на следующий день даже не поднималась, когда приносили еду. Лежала и смотрела равнодушно потолок, не тратила силы, которых с каждым разом у неё оставалось всё меньше и меньше. Бесправная и бессильная, она понимала, что сейчас её жизнь двигается в один конец. Давно перестала ждать Амирхана. Она не верила в случайности и, если после того, что ему рассказала Мадина, он так и не появился, значит уже и не появится. Их история закончилась. Араб наигрался и выкинул её также, как выкидывают из своих жизней многих других богатые и властные. Но, вот глупое сердце, не смотря на здравый смысл и неоспоримый факт, что он за ней так и не пришёл и не придёт, не давало забыть его, ища оправдания. Подталкивая к воспоминаниям о последней ночи.

Тис чувствовала, что день ото дня слабеет, другой бы человек уже не вставал, но Тис когда в очередной раз за ней приходили, сама на негнущихся ногах медленно шла в комнату пыток. Всё тело болело, губы вообще не заживали, потому что её с маниакальным упорством били по лицу, рассечённая бровь кровоточила постоянно, пальцы распухли от того, что по ним проходились в тяжёлых мужских ботинках. Она не могла ничего взять руками, не могла удержать поднос и девчонки, сидящие с ней в камере, не смотря на её протесты уже который день сами кормили Тис. Они перестелили её постель, освободив ей койку внизу. Тихо перешёптывались и удивлялись этой русской, которая никогда не плакала, стеснялась есть из чужих рук и всегда за всё благодарила. Однажды вечером филиппинка по имени Мио села на её постель и покачала головой:

— Девочка, не знаю чего они хотят от тебя, но долго ты так не выдержишь. Может быть нужно смериться? Попытаться выжить?

Женщина долго гладила Тис по волосам, тихо напевая какую-то медленную грустную песню на родном языке.

— Говоришь, выжить? Но какой ценой? ………… Нет! Я не готова выживать, я готова рвать на клочки и убивать, но никогда не буду ублажать эту грязную жирную скотину, возомнившую себя хозяином жизни.

Молодая женщина украдкой вытерла слезинки, сбежавшие по щекам.

Тис отсчитала, что провела в застенках уже три недели. Надежды давно растаяли, даже сердце молчало, отгородившись от чувств ледяными шипами. Прошло ещё три дня, похотливый араб приходил снова, но Тис за всю их встречу не проронила ни слова. Ей хотелось придушить эту тварь, но сейчас тело не слушалось, каждое движение отдавалось болью, а реакции были такими замедленными, что она не успела бы дотянуться до этого урода.

— Я решил теперь с каждым своим приходом делать тебя красивее, — расплылся в слащавой улыбке.

Тис насторожилась и посмотрела в маленькие злые глазки.

— Сегодня, я думаю, мы займёмся твоими симпатичными ушками. Смотри, какой у моего друга есть пистолет, сейчас мы добавим дырочек на твоих ушках. В следующий раз сделаем пирсинг пупка, а затем перейдём к сиськам, — араб захохотал. — И ниже. Это будет самое возбуждающее зрелище, станешь ещё соблазнительнее.

Один охранник держал Тис, заломив руки и заведя их за спину, а другой вцепился в подбородок, жёстко удерживая лицо в одном положении. К Тис подошла молодая женщина с холодными глазами. Вставив серёжки-гвоздики в автомат, сделала в ухе вначале один прокол, в котором сразу застыла маленькая серёжка-гвоздик. Потом ещё, ещё и ещё. Когда экзекуция закончилась, на опухших и кровоточащих ушах Тис красовались множество меленьких цветных серёжек. Уши горели огнём и теперь она не могла даже повернуться на постели, пришлось убрать подушку, чтобы уши не касались материала. Каждое, даже мимолётное касание, отзывалось дикой болью в голове. Через неделю экзекуция повторилась. Уши были синии и толстые, а у гвоздиков не хватало длины, чтобы зафиксировать их застёжкой, поэтому гвоздики с силой вдавливали в уши руками и всё же фиксировали застёжки. Продолжая издевательства, снова били. От боли Тис уже ничего не соображала, она не могла передвигаться и её словно мешок тащили по коридору и забрасывали в камеру, где испуганные женщины обтирали её тело влажными тряпками и аккуратно укладывали на постель. Как могли старались накормить, но только теперь большую часть времени Тис проводила за гранью сознания.

— Девочка, — чувствуя, как мягкие, тёплые руки поглаживают её плечо, сквозь затуманенное сознание слышала Тис голос филиппинки, — тебе не долго осталось. Твоя воля намного сильнее тела. Я ещё не встречала таких женщин. Ты очень сильная.

Снова слышала убаюкивающую песню на чужом, совсем не знакомом языке. Сознание волнами опускало в кромешную темноту, а потом словно на зов этой незатейливой песни поднимало вверх, заставляя вслушиваться в слова и возвращая желание жить.

Амирхан ехал домой с предвкушением близившейся ночи, и не просто ночи, а ночи с любимой. Уже там в Женеве он понял, что так и не отдал Тис телефон, а так хотел услышать её голос, понять ждёт ли. Он не стал вмешивать в их отношение ни своего помощника, ни слуг, хотя достаточно было одного звонка и вопрос с телефоном был бы мгновенно улажен. Решил, что разлука пойдёт им на пользу, и он сможет уговорить Тис остаться. Был уверен, что она тоже будет скучать по нему. И вот теперь наконец-то в предвкушении встречи возвращается домой. Быстрым шагом, почти взлетев на второй этаж, Амирхан распахнул дверь своей спальни, в которой неделю назад оставил сладко спящую Тис. Комната была пуста. Но не это больше бросилось в глаза мужчине. Он каким-то образом почувствовал, что в ней никто не живёт. Открыл шкафы, вещи девушки весели на своих местах, но что-то было не так. Резко развернулся и направился в маленькую комнатку в конце коридора, куда когда-то в гневе отселял Тис, но и там её не было. Спустившись вниз, он нашёл Фирюзу и, глядя в такие родные с детства знакомые глаза, взволнованно спросил свою старую няню, не пряча своих чувств:

— Фирюза, где Тис?

— Не знаю, господин. Она уехала в магазин за покупками, но так и не вернулась.

Не веря услышанному, Амирхан потребовал к себе начальника охраны. Но и он ничего не смог добавить существенного, кроме того, что Тис каким-то образом ушла от охранников и сбежала.

— Она не могла сбежать, Карим. Перед отъездом она пообещала мне, что не станет этого делать и обязательно меня дождётся.

— Значит она оказалась хитрее, Амирхан, — встрял в разговор так не вовремя подъехавший отец. — Не стоило верить этой русской. Ты, наверное, забыл, кто она и что именно она напала на дом шейха, почти растоптав твою репутацию. Ей с её навыками не составило труда провести охрану.