«Попробуй стерпи это, Ли Эббот!»

И он… повелся.

Издав яростный рык, больше подходивший клыкастой твари с пустошей, чем цивилизованному манну, каковым, без сомнения, искренне считал себя отчим, капитан бросился на меня, надеясь сокрушить одним мощным ударом.

Я отскочила в самую последнюю секунду. Бронированное плечо экзокостюма врезалось в переборку.

Кр-рак!

Капсула сорвалась вниз, моментально потерявшись в низких облаках Абисса. Ли Эббот замер на краю пропасти, вцепившись в раскрытые створки люка.

Мне оставалось немного подтолкнуть.

Вшух-х-х!

«Прощай, Ли Эббот».

Но насладиться триумфом я не успела. Крепкие пальцы экзоперчатки впились в запястье и потянули вниз, утаскивая меня за собой.

Ветер.

Первым, что я почувствовала, был ветер, оглушительно ревущий в ушах. Ветер и пустота, пустота, пустота. Мир вращался безумным калейдоскопом. Смазанный серый треугольник крейсера с тянущимся за ним черным следом и шлейфом обломков и кусков обшивки, облака, облака, облака, крохотные серые квадраты окраин Абисс-сити.

Свободное падение.

Неконтролируемое.

Воздух окружал меня, чистый и холодный, но я не могла сделать вдох. Давление обручем стискивало грудь. Сердце застучало отчаянно и гулко, предчувствуя нехватку кислорода. Горло сдавила паника…

«Соберись, Сола!»

Спокойно, спокойно. Я потянулась за помощью к своей второй сущности. Серебро растеклось по венам, меняя тело, помогая выживать.

Секунда, другая – и я задышала.

– Шисс!

С трудом повернув голову, я увидела перекошенное злобой лицо Ли Эббота, мертвой хваткой вцепившегося в мою руку.

Губы отчима за потрескавшимся от перегрузки стеклом гермошлема шевельнулись, отдавая экзокостюму голосовую команду. Из развороченной нагрудной панели вырвался сноп искр, затухших на шквальном ветру. Раз, два… Третий щелчок, и за спиной отчима встопорщились короткие механические крылья. Сопла турбин синхронно выдохнули огонь.

Вращение остановилось.

На мгновение мы зависли над бездной – бронированный манн в искрящем экзокостюме и тонкая серебристая фигурка феммы.

Торжество мелькнуло в белесых глазах Ли Эббота. Это был миг его триумфа, миг безраздельной власти. Достаточно разжать кулак, и я полечу в бездну, а отчим останется праздновать победу.

Я нутром чувствовала, как жаждал он поймать мой полный ужаса взгляд, чтобы после годами смаковать его в воспоминаниях. Он хотел ощутить мой страх.

Но я смотрела не на него.

Мой взгляд был прикован к тонким шпилям небоскребов Абисс-сити, вспарывавшим бескрайнюю синеву неба белыми иглами. Эхо воспоминаний, далеких, полустертых литианским фрагментатором, отдавалось в ушах с ревом ветра.

«Ты шейдер, Солана Диаз. Шейдеры рождены летать. И не позволяй никому убедить себя в обратном».

«Летать».

Ты прав, папа.

Долгие двадцать лет я бежала от себя, от своей истинной, цельной сущности, запертой глубоко внутри, на самом краю сознания. Долгие двадцать лет я жила, не понимая, кто я. Жила без мира в душе. Но сегодня… хватит.

Я на мгновение закрыла глаза, а затем распахнула, бесстрашно глядя в лицо того, кого так отчаянно и бессильно ненавидела все эти двадцать лет. Садиста, укравшего, отравившего, уничтожившего мое детство. И не могла сдержать улыбки, видя, как вытягивается, бледнеет лицо Ли Эббота, а триумф сменяется испугом.

– Шиссова тварь! – прохрипел литианин.

Два широких перепончатых крыла порвали тонкую ткань рубашки. Взмах, и я поднялась, оказавшись лицом к лицу с отчимом.

– Шиссова живучая тварь! – оскалилась я в ответ.

Серебряная когтистая лапа ворвалась в металлическое нутро экзокостюма. Послышался треск, на плече, покрытом тонкой чешуей, бугром вздулись мышцы. Короткий миг напряжения – и рука вынырнула, сжимая затухающий генератор.

Механическое сердце.

Другого у такого, как Ли Эббот, просто не могло быть.

Гермошлем отчима потемнел. Сопла коротких крыльев чихнули снопом искр и потухли. Враз ослабевшие пальцы, не поддерживаемые силой механических сочленений экзоперчатки, разжались.

Ли Эббот бросил на меня последний, полный ужаса и ненависти взгляд, а затем тяжелый экзокостюм мертвым грузом повлек его вниз, вниз, вниз, пока след безумного литианина не затерялся среди мусора, падавшего с рассыпавшегося корабля.

Удара я не увидела. Но нутром чуяла – на этот раз все.

Конец.

– Шей… Вы в порядке, Шей?..

Тихий голос ввинтился в голову, выдергивая из забытья. С трудом приоткрыв один глаз, я увидела склонившуюся надо мной нор-ру. За ее спиной на фоне разрушенных домов неловко переминались с ноги на ногу еще две феммы, не зная, что делать с неожиданной находкой.

– Вам нушна помошшь?

Я попыталась подняться, но потерпела неудачу. Под ладонями было что-то ломкое и острое, ноздри раздражал едкий запах нечистот, слишком яркий для обоняния шейда. Мусорная куча…

Точно, я же приземлилась… в семнадцатом.

Сил шейда, впервые совершившего полную боевую трансформацию, хватило ненадолго. Минута полета среди разлетевшихся шлейфом обломков крейсера, и я потеряла концентрацию, рухнув прямо в плотную пелену облаков, скрывавших окраины Абисс-сити. Нет, даже не облаков, а густого дыма, полного гари, пыли и ядовитых испарений, поднявшихся в воздух после того, как несколько кварталов и заводской комплекс превратились в груду руин, когда огромный космический корабль на полной скорости вырвался из подземного ангара.

Подробности падения я помнила смутно, но легкие до сих пор жгло от забившего их горячего токсичного дыма. Глаза слезились, тело бросало то в жар, то в холод. Серьезных повреждений не было. Кажется, мне все-таки удалось затормозить в самый последний момент, раскинув крылья за секунду до столкновения с поверхностью. Поэтому удар оказался не таким уж серьезным и сильным… Ну, почти.

Я поморщилась от боли в разбитом затылке, чувствуя, как болит и ноет, наверное, каждая клеточка тела, мельком бросила на себя взгляд и отстраненно удивилась почти полному отсутствию одежды и серебристой брони шейда. Крылья тоже пропали.

А потом меня настиг он.

Голод.

Безумный, выворачивающий наизнанку внутренности. Непреодолимый. Всепоглощающий.

Серебро диким огнем полыхало в крови, выжигая меня изнутри. Шейд отдал всю энергию – всю до последней капли, – чтобы сразиться с Ли Эбботом и вытащить нас из разрушающегося корабля, и теперь нуждался в восстановлении.

Прямо здесь.

Прямо сейчас.

«Дай! Дай! Дай!»

С губ сорвался бессвязный всхлип. Никогда прежде мне не было настолько плохо. Я согнулась пополам, сжалась в комок посреди мусора и сваленных в кучу обломков стен, техники и мебели, отчаянно желая лишь одного – сдохнуть. Потому что терпеть этот голод было совершенно невозможно.

Невыносимо!

«Есть! Есть! Есть!»

– Шей… Вошмите, шей… Нушно! Нуш-шно!

Наплевав на приличия, я запихнула желтоватую лепешку в рот целиком и проглотила, почти не жуя и не чувствуя вкуса. Для шейда, истощившего резерв, это было всего лишь песчинкой в пустыне, крошечной песчинкой в бескрайней пустоши голода. Но все равно…

– Ешь. – Перед лицом появились еще две лепешки, переданные товарками главной нор-ры. – Ешь.

Угощение исчезло прежде, чем я успела его даже заметить.

Мало.

Слишком мало.

«Еще!»

Шейд не мог терпеть. Ему нужна была еда – есть, есть, есть, – иначе серебряное пламя спалит все. И в первую очередь меня саму. Изнутри.

– Еще, – выдохнула я сквозь потрескавшиеся губы.

Нор-ра кивнула.

– Конеш-шно. Ш-шди. Ш-шди.

Они торопливо ушли – хотелось надеяться, что за едой и помощью.

Вот только ждать я не могла.

«Есть! Есть! Есть!»

Я кое-как поднялась на ноги, шатаясь, скользя и падая. Мир казался смазанным и мутным, и я с трудом осознавала, где я и куда иду. Внутри бушевал огонь, глаза застилала красная пелена. Голод – тянущий, сосущий – гнал вперед.