– Только я что-то не заметил, – засомневался Олег, – кто его по небу к речке притаранил?

– Ну да, и я не заметил, – ответил Шурик и задумался. – Значит, не подходит…

– В общем, я думаю, что это всё-таки летательный аппарат, типа воздушного шара. И наша задача выяснить, откуда он и зачем. Может быть, внутри него есть люди и они нуждаются в помощи? Кстати, мне тут приснился сон, именно он и убедил меня в этом. Эта штука хоть и не самолёт, но летает. – И Олег рассказал про свой сон, умолчал лишь об Алинке, пока было не ясно её значение.

– Здоровеньки булы, хлопчики, – это неожиданное приветствие заставило наших героев вздрогнуть. Поглощённые своими идеями, они не заметили, что их уже некоторое время подслушивают четверо деревенских пацанов. Двоих из них они знали, не очень приятные типы, а двух других видели впервые, один долговязый, другой толстый.

– Сказки друг другу рассказываете, а може, и нам послухать? – это говорил старший из них, отчаянный задира по кличке Кепа.

– Здорово, Кепа, только всё это не сказки, – хорохорясь, заявил Шурик.

– А обычное кино, – перебил его Олег.

– Кино, говорите, ну-ну, – Кепа сплюнул сквозь зубы, – сидайте, хлопцы, нам щас комедь покажут, – обратился он к своей свите. Пацаны заржали.

– Знаешь что, Кепа? – обратился Олег к мальчишкам. – Мы вас не трогаем, и вы к нам не лезьте, ничего мы вам показывать не будем, идите своей дорогой.

– Щас вы у нас сами пойдёте, – сказал Кепа и изобразил ковыляющую походку, пацаны снова дружно заржали.

Проходя мимо завалинки, на которую опиралась резная трость Олега, Кепа сделал резкое движение ногой и сломал её с громким треском.

Далее терпеть издевательства и насмешки не было смысла, по-доброму они всё равно бы не разошлись, и Шурик с каким-то утробным рыком кинулся на Кепу. Кепа был на год старше, но не крупнее Сашки, такого напора он никак не ожидал, и они свалились, сцепившись вместе. Тут же на помощь своему главарю бросились мальчишки. На секунду замешкавшийся было Олежка почему-то с криком «За Родину!» кинулся в общую свару.

Потасовка была великолепна. Под какофонию сопения, ругательств, рыка мелькали самые разные части тел. Олегу и Шурику приходилось двигаться в два раза быстрее, используя все свои конечности: руки, ноги, локти, головы. Отчасти им помогало то, что они по-любительски увлекались самбо, учась ему по рукописному учебнику, который у кого-то выменял Шурик за несколько серий почтовых марок. И всё же им приходилось туго, сказывалась разница в весовых категориях. И вдруг раздался вопль и одновременно глухие, мощные удары.

– А-а-а-ну, отстаньте от мальчишек! Сволочи! А твоей матери я всё расскажу, Кепа! – Это была Алинка.

Алинка с Тимошкой возвращались домой от соседей, она была у своей подруги Оксаны. Услышав шум в заброшенном доме, они решили выяснить, что там такое, и, разумеется, увидев, что её брата и Олега одолевают местные, яростно кинулась в драку, схватив здоровую дубинку, попавшуюся под руку. Кучерявый Тимошка, тряся кулаками и топая ножкой, остался стоять на бугорке, как бы руководя битвой. После вступления Алинки драка продолжалась недолго; охая и кряхтя, пацаны отползали в сторону, так как всем уже изрядно досталось – рваные рубашки, разбитые губы и носы колоритно дополняли картину тихого летнего вечера. Последними поднялись с земли Шурик и Кепа. В конце драки Санёк заломил Кепе руку за спину и прижал его к земле. С кого драка началась, теми она и закончилась, и явно деревенские в ней не выиграли. Однако без помощи Алинки у этой схватки мог бы быть совершенно иной финал. Все были злые, но довольные, а с девчонками лучше не связываться.

Алька всё ещё стояла с дубинкой в руках рядом с Олегом, сидящим на земле. Он пытался остановить кровь, текущую из носа. Шурик, помаргивая левым глазом со здоровенным фингалом, готов был вновь броситься в драку. А возвышался над всеми суровый Тимошка на бугорке. Оценив эту картину, Кепа сплюнул на этот раз кровью и сказал обычную для таких случаев фразу, точнее не сказал, прошепелявил:

– Ещё увидимща.

Смутившись, он быстро отвернулся и заковылял, примерно так, как он недавно показывал, бережно придерживая свою правую руку. Мальчишки молча двинулись за ним.

Последствия драки были хотя и плачевные, но не безнадёжные: кости целы, зубы на месте. Синяки и ссадины заживут, рубашки и штаны зашьются, волосы вырастут.

– А ты, Алинка, храбрая, – сказал Олег.

– И сильная, – добавил Шурик, – я её лично тренировал подтягиваться на перекладине и драться на палках. Хорошо, что ты появилась.

– Это точно, хотя мы и сами справились бы.

– Да ладно уж вам, пойдём домой, вечерять пора, – ответила Аля.

Алинка была ровесницей Олега и Шурика, но выглядела старше благодаря своему росту, немного выше Олега, и почти взрослой рассудительности. После гибели отца большая часть домашних обязанностей легла на её плечи: и уход за скотиной, и порядок в доме, и младший брат Тимошка, который всячески старался помогать ей, но иногда, наоборот, доставлял ещё больше хлопот. Но порою и от малыша была действительно большая польза, особенно в огороде. Тётя Валя была довольна своими детьми. Ну а если говорить о внешности, то Алинка была симпатичной девочкой, с пышными тёмно-русыми волосами и слегка раскосыми светло-карими глазами. Было видно, что в будущем она станет красивой девушкой, главное к тому времени набраться ума. Это у неё неплохо получалось, для своих лет она довольно много читала, особенно её интересовали астрономия и космос, она даже коллекционировала почтовые марки на эту тему. Это увлечение перешло к ней от папы, вместе с альбомом почтовых марок. «Возможно, – говорила Аля, – придёт время, и я стану астрофизиком, если не передумаю». С Алей можно было поговорить на разные темы, а не только об огороде, куклах и платьях, как с большинством девочек её возраста. И у неё была одна настоящая подруга – Оксана, с которой её связывала общая любовь к книгам и животным, в основном лошадям и кошкам.

Несмотря на приглашение Алинки поужинать, Олег, шмыгая носом, отказался, сославшись на срочные домашние дела и деда Данилу, который давно его ждёт. Договорившись с Шуриком, что тот зайдёт к нему завтра утром, они расстались. В общем, день прошёл неплохо, два друга доказали сами себе и кое-кому ещё, что не лыком шиты, кроме того, Олежка кое-что понял, и это навело его на новые размышления.

Солнце клонилось к западу и походило на гигантскую настольную лампу, освещавшую всю округу мягким жёлто-розовым светом, – это было красиво, хотелось жить, мечтать, хотелось новых свершений и открытий.

Придя к Олегу на следующий день, Шурик застал его сидящим на крыльце с влажной тряпкой на лице. После вчерашней драки лица у обоих были опухшие, и, глядя на них, хотелось сказать: «Ну у тебя и рожа!» Саня, чтобы хоть как-то скрыть следы мордобития, замаскировался тональным кремом тётки и нацепил тёмные очки с круглыми стеклами, но так как зрение они не улучшали, то он взял прутик, которым по дороге помахивал перед собой, – так, на всякий случай. В таком виде он здорово походил на известного персонажа «Золотого телёнка» Ильфа и Петрова.

– Привет, Паниковский, – в общем-то без иронии поздоровался Олежка.

– Сам здорово, – ответил Шурик.

– Как жизнь?

– Цветёт и пахнет, а у тебя по-другому?

– Да нет, аналогично.

Тут послышался голос деда Данилы. Он возвращался после того как отвёл коз пастись у речки на заднем дворе. И, судя по голосу, настроение у него было преотличное. Дед пел. И не что-нибудь, а арию Ленского из «Евгения Онегина». Дело в том, что пение было в некотором роде хобби у деда, он так и говорил – это моё душевное хобби. А песен знал он множество – и народные, и арии, и современных композиторов, например, часто пел «Я сегодня до зари встану, по широкому пройду полю, что-то с памятью моей стало, всё, что было не со мной, помню». Голос у деда был сильный, звучный, хотя обычно разговаривал он негромко и никогда его ни на кого не повышал. Сам дед Данила был небольшого росточка, но седая кудрявая шевелюра, синие глаза и нос с горбинкой придавали всему его облику гордое выражение. Увидев мальчишек, он взял высокую ноту и, топнув ногой, закончил арию.