Провожаемый восторженным ревом штурмовиков, контр-адмирал махнул рукой и отдал команду старшим абордажных групп, одновременно с этим вылетев из рубки в окружении своих офицеров. Взревели сирены, возвещая о начале абордажной операции. В недрах «Москвы» захлопали переборки, зашипели вакуумные шлюзы. Не прошло и пяти минут, а «Москва» уже приблизилась к «Палладе» на минимальное расстояние.

В последний момент, когда столкновение казалось было неизбежным, линкор Зубова застопорил ход с помощью тормозных двигателей, а из-под брони флагмана в космос вырвались несколько магнитных тросов. Словно гигантские щупальца спрута, они опутали «Палладу» стальной сетью и, натянувшись, намертво пристыковали ее к обшивке «Москвы».

Агриппина Ивановна застыла, потрясенно глядя, как ее огромный линкор, гордость и надежда Северного космофлота, оплетается тросами, будто беспомощная мушка в лапах паука. Корпус «Паллады» содрогался и скрипел, сотрясаемый чудовищным напряжением разнонаправленных сил. Казалось, еще чуть-чуть — и многометровая броня лопнет, не выдержав! Дредноут Зубова с легкостью, словно детскую игрушку, подтягивал к себе циклопическую тушу флагмана 5-й «ударной» дивизии.

— Вот сейчас будет по настоящему жарко, — зловеще засмеялся Демид Зубов, отдавая приказ своим штурмовикам через телескопические переходы проникнуть на борт вражеского крейсера и начать его зачистку. — Помни, тварь, что я тебе обещал — вырезать всех до единого! И я сделаю это. Лично!

Зубов расхохотался — безумно, победно. А в следующую секунду по сцепленным дредноутам пронесся чудовищный лязг — это разошлись сразу десятки вакуумных шлюзов, и орды озверевших «преображенцев» ринулись по телескопическим переходам, врываясь в недра обреченного линкора Хромцовой…

Место действия: столичная звездная система HD 23550, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Воронеж» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется союзной коалицией.

Точка пространства: орбита центральной планеты Воронеж-4.

Дата: 27 мая 2215 года

— Кто еще из вас, господа, желает попробовать умереть, как герой? — с издевкой обратился Демид Зубов к адмиралам союзной эскадры в видеообращении, посланном на «Агамемнон» с полуразрушенного мостика линкора «Паллада», заваленного трупами его команды, и возвышаясь над лежащей на полу раненой вице-адмирала Хромцовой. Его глаза горели торжеством и жестоким удовлетворением, губы кривились в презрительной усмешке. За спиной Зубова была видна часть тактической карты, на которой отображалась безрадостная для союзников картина космического сражения.

Эта запись была сделана буквально через полчаса после того, как начался абордаж флагмана 5-ой «ударной». «Преображенцы» Зубова, закованные в новейшие боевые скафандры «Ратник» пятисотой модели и превосходящие численностью противника более чем в два раза, с методичной безжалостностью зачистили палубы «Паллады» от ее немногочисленных защитников. Используя тактику молниеносного натиска, они быстро подавили все очаги сопротивления «северян», очень быстро взяв под контроль флагман Хромцовой. Зубов выполнил свое обещание — никто, кроме Агриппины Ивановны, не выжил в этом бою. Вице-адмирала он пока оставил в живых, и то лишь для того, чтобы записать это издевательское видео, отослав его в «вагенбург», в котором сейчас были заперты корабли первого министра.

Зубов стоял, расставив ноги и сжимая пальцами горло поверженной соперницы. Его голос, усиленный динамиками, с металлическими нотками разносился по мостику:

— Как вы уже, наверное, поняли, я и мои гвардейцы не собираемся уходить из звездной системы «Воронеж» и с удовольствием подождем вас, досточтимые князья и адмиралы, здесь у ворот-шлюзов, — между тем продолжал издеваться над Птолемеем и его адмиралами Демид, смеясь прямо в экран. В его смехе слышалось ликование хищника, настигшего свою жертву. — Не стесняйтесь, господа, выходите на честный поединок и выводите на бой в открытом пространстве свои многочисленные эскадры. Или вы предпочитаете отсиживаться за силовыми полями «сферы», словно крысы, забившиеся в нору?

Зубов на мгновение умолк, после вновь заговорил, и в голосе его послышались еще более зловещие нотки:

— Отдельно от всех я вызываю на бой моего старого знакомого — вице-адмирала Илайю Джонса, который убежал из столичной звездной системы, как трус и предатель…

Все космофлотоводцы союзной коалиции, смотрящие сейчас эту запись, были раздавлены гибелью экипажа одного из самых боеспособных дредноутов их флота — линкора «Паллада», а также практически поражением подразделения, чьим флагманом она являлась, то есть 5-ой «ударной» дивизии. Дивизии, чьи корабли, лишенные командования и прижатые к стенам «вагенбурга» у «южных» ворот, доживали свои последние мгновения под потоками плазмы и таранными ударами гвардейских вымпелов эскадры контр-адмирала Зубова.

Адмиралы застыли у экранов, не в силах поверить в масштаб катастрофы. Как теперь собрать их воедино, как спасти положение — ответа не было ни у кого. В этой гробовой тишине голос Зубова на записи продолжал звучать подобно гласу из преисподней:

— Решайтесь, господа адмиралы! Ваш ход! Или вы признаете мою победу и явитесь ко мне с повинной, или я по очереди уничтожу вас всех, начиная с нашего дорого американского друга Илайи Джонса. Я жду вас снаружи…

С этими словами Зубов дернул за волосы стонущую от боли Хромцову, вздергивая ее лицо к экрану:

— Полюбуйтесь на вашу несравненную Агриппину Ивановну, такую гордую и смелую в речах! Лицезрейте, что ждет каждого, кто посмеет бросить мне вызов! И помните — пощады не будет никому из вашей чертовой коалиции!

Зубов расхохотался, и смех его, безжалостный и пронзительный, заполнил эфир. Через мгновение экран погас, оставив ошеломленных адмиралов наедине с их страхами и сомнениями.

Даже вице-адмирал Джонс ничего не ответил на унизительные высказывания в свой адрес от этого безумного гвардейца. Илайя был, безусловно, храбрым, иногда даже до безрассудства храбрым человеком, но еще и умным и прекрасно понимал, что сейчас, как бы того ни хотел, он не сможет победить Зубова, поэтому в данный момент ему пришлось молча сносить оскорбления своего врага, благо Демид обращался к американцу не в прямом эфире, а в записи, и на Джонса не смотрели сейчас глаза других адмиралов коалиции. Впрочем, селекторное совещание никто не отменял, и все дивизионные адмиралы были друг перед другом на экранах.

Илайя стиснул зубы, глядя на лица коллег, в которых читалась растерянность, переходящая в отчаяние. Он видел, как рушатся их надежды, как вера в победу сменяется упадническими настроениями. «Этого Зубов и добивался, — со злостью подумал Джонс. — Его цель — не просто разбить нас в бою, но и сломить морально, лишить воли к сопротивлению. Он как змей-искуситель, нашептывает нам на ухо слова малодушия и покорности.»

— Чего и стоило ожидать от этой авантюры, — печально подытожил Павел Петрович Дессе, указывая кивком головы на раненую Хромцову на записи, а также на число потерь кораблей ее дивизии, высветившихся на тактической карте. Он тяжело вздохнул, и в этом вздохе слышалась горечь поражения. Лицо его осунулось, под глазами залегли глубокие тени. Казалось, за эти несколько часов он постарел на добрый десяток лет.

— Вот что бывает с теми, кто не хочет слушать голос разума, — продолжил адмирал, и в голосе зазвучали нотки осуждения и разочарования. — Агриппина Ивановна самонадеянно и без должной подготовки вывела свои корабли из-за стен «вагенбурга» и тут же за это поплатилась своей жизнью и жизнями своих космоморяков. А ведь я предупреждал ее, просил не торопиться, тщательнее продумать тактику. Но разве ж она слушала? Все твердила о молниеносном ударе, о факторе внезапности. Вот и получила свой молниеносный удар, а вернее собственный разгром.